– А Яго?

– Тоже ты. У них сцены не пересекаются. От гуталина по-быстрому отмоешься и за Яго отыграешь. Так, Жанэр, ты все равно сегодня не при делах, распорядись, чтобы убрали стол и сдвинули в стороны диваны. Да, и пусть слуги в центр поставят ванну с водой. А мы пойдем переодеваться.

– Шеф, а зачем ванна? – спросил Осель.

– А в чем ты будешь топить Дездемону, Отелло?

– Ты ж говорил: в пруду…

– Как я тебе изображу пруд на сцене, болван? Ванной обойдешься. Так, репетиция генеральная. Все должно быть натурально. Наш «Гамлет» обязан потрясти всю Нурмундию! Главное, когда будешь душить Петьку, слова не перепутай: «Она меня за муки полюбила, а я ее за это утоплю!». И души, души его! Побольше экспрессии. Публика это любит.

– Шеф, а может, Дездемону Лизетта сыграет? – затрясся Петруччо.

– Ты обалдел? Она же на сносях. Нет, единственная среди нас настоящая дама будет играть Офелию, мамашу Гамлета. Это решено!

Знал бы Шекспир, во что Стив превратил его гениальное произведение, перевернулся бы в гробу! Его великие творения перемешались в голове нашего героя, и он выдал в свое время Труссарди не менее гениальный суррогат. А завтра его предстояло выдать на суд нурмундской публики.

И вот час «X» настал. Сегодня они должны были выполнить первую часть задания, на которое подписался Стив: замочить злобного колдуна Муэрто, пригревшегося под боком короля в облике Мальегона, магистра белой и черной магии.

Все уже было готово к представлению. Труссарди не мог нарадоваться на Стива, который буквально фонтанировал идеями. На Королевской площади возвели огромную вращающуюся сцену, разделенную на три части. Одна часть, закрытая от зрителей занавесом, расписанным под кирпичную стену, использовалась как гримерная, две другие должны были служить сценой. Пока на одной сцене разворачивалось действие, на другой в это время меняли декорации. Такая сцена была революционной не только для Кассилии, но и для всего этого мира. Внизу, под подмостками, стояла, впряженная в эту конструкцию, относительно трезвая Игогоша, которую с трудом удерживали от непродуманных действий три амбала, специально нанятые для этой цели. Их задача была вовремя, по команде, отпустить постромки и дать ослоухой лошадке добраться до бочонка с пивом, стоящего на точно отмеренной позиции, что позволит сменить декорации. Задняя часть сцены примыкала к дворцу правосудия, другая, лицевая, смотрела на величественное здание королевского дворца. Каменные титаны подпирали его своды одной рукой и головой. Другая рука гигантов поддерживала каменный шар. Нурмундия была настолько просвещенная страна, что уже восприняла прогрессивную теорию местных ученых о том, что земля круглая. Между двумя такими титанами и располагался балкон, с которого члены королевской семьи должны были любоваться представлением. Пока что он пустовал. Для дворянства соорудили трибуны почти под самым балконом короля, ниже гомонил простой люд, который до отказа забил площадь. Все с нетерпением ждали появления на балконе именинницы и короля, что должно было стать сигналом для начала представления.

– Позицию мы выбрали великолепную, – радостно потер руки Стив, оторвав от щелочки занавеса свой любопытный глаз. Королевский балкон отсюда был как на ладони.

– Что? – не понял Труссарди.

– Сцена, говорю, удобно расположена, – пояснил Стив. – Все простре… в смысле просматривается, прекрасно.

– Жаль, что Собкар приболел. Ты уверен, что Осель за все роли справится?

– Пусть только попробует не справиться!

Труссарди посмотрел на толпящихся за спиной артистов и сразу почувствовал, что некоторых из них изрядно потряхивает. Петруччо мысленно прощался с жизнью, справедливо предполагая, что еще одного утопления в ванне не переживет. (Накануне Осель сыграл так натурально, что бедного циркача с трудом потом откачали. Труссарди был в восторге.) Не особо еще привычный к сцене Осель тоже трепетал, мысленно прокручивая реплики Собкара, которые он знал пока нетвердо.

– Слушай, Стив, или как там тебя… – жарко задышал Труссарди в ухо. – Я знаю, что ты из этих, из благородных, знаю, что у вас сухой закон, но, если мы с них напряжение не снимем, провалимся!

Стив оглянулся и признал правоту главы труппы: его «артисты» круто мандражировали.

– Главное, чтобы они согласились, – с сомнением сказал он. – Я их круто закодировал.

– Чего?

– Чего-чего, предложи, сам поймешь.

Труссарди повернулся к своей пастве.

– Дамы и господа! – торжественно провозгласил он. – Нас ждет грандиозный успех! Предлагаю выпить для храбрости, чтоб он был сногсшибательным!

Закодированная команда Стив дружно завопила:

– Только не гномью водку и не пиво!

– Вина, – сообразил Труссарди.

– А мне квасу или рассолу, – жалобно попросила Лизетта.

– Все будет.

Труссарди метнулся в гримерную, в которой благодаря стараниям его самого и Стива было все, что нужно настоящим артистам. Удовлетворить растущие потребности дочки ему не составило труда, а вот над остальными бокалами он задумался. В особом сундучке, заменявшем бар, вино было слабенькое, хотя и очень игристое. Газы при вскрытии чуть не простреливали пробкой потолок.

– Нет, будем действовать по-моему. Я не дам этим чертовым аристократам сорвать представление.

С этими словами руководитель труппы со спокойной совестью налил в каждый бокал гномьей водки, разбавив ее для порядка игристым вином. Поднимающиеся от донышка пузырьки не вызывали сомнения в том, что туда налито.

– Господа, за успех! – провозгласил он, появляясь с подносом перед своей труппой.

Господа, включая даже Стива, дружно выпили и не менее дружно расслабились.

Знал бы Труссарди, что устроил своей труппе коктейль под названием «Северное сияние», проклял бы все на свете! Но он пока об этом не догадывался, а только с удовлетворением отмечал, как расправилась грудь Оселя, как перестала трястись Эсмеральда и как взревела площадь, возвещая, что именинница со своим венценосным отцом вышли на балкон.

– По местам, господа, – сделал он страшные глаза. – Пришла пора поднимать занавес.

– Не боись, папаша, – добродушно похлопал его по плечу Осель. – Забацаем в лучшем виде. Слышь, Стив, а он у нас кто?

– Король Лир. Дядя мой по сценарию, – собрал глаза в кучку авантюрист. – Он, сволочь, моего папашу угрохал, на мамане женился, а теперь, гад, последнего лишить хочет.

– Чего?

– Наследства.

Артисты дружно посмотрели куда-то между ног своего предводителя.

– Да не этого, – отмахнулся Стив. – Короны! Все по местам! Представление начинается!

И представление началось. Оно шло на ура. Расслабившиеся артисты играли на отрыв. Там, где положено было смеяться, народ просто закатывался гомерическим хохотом (Стив умудрился внедрить в трагедию еще и элементы многочисленных комедий великого автора), где надо было плакать, народ просто рыдал. Больше всего зрителям понравилась процедура смены декораций. Когда по сигналу Труссарди амбалы отпускали постромки, Игогоша неслась к своему бочонку с пивом таким галопом, что артисты кубарем катились по помосту, выкатываясь к уже сменившимся декорациям переодетыми для следующих сцен. Как им удавалось это делать, знает только гномья водка пополам с игристым вином. Кроме Стива, никто даже не подозревал, что между матерчатыми перегородками, отделяющими одну сцену от другой и гримерной, сидел киллер в ожидании своего часа. Арбалет лежал на коленях Собкара. Рядом на полу лежал футляр с замагиченной гномами стрелой. Он ждал финальной сцены. Именно тогда киллер должен был спустить стрелу, дабы дать потом возможность под шумок культурно скрыться всей команде.

Планы отступления были продуманы лично Стивом от и до. Обзор был великолепный. Сквозь щель между досками сцены бывший капитан тайной полиции прекрасно видел орлиный профиль злобного колдуна, которого ему предстояло ликвидировать. Колдун сидел по правую руку от короля. Слева млела от представления принцесса, а позади венценосных особ застыл Вэлэр. До финальной сцены было еще далеко, но Жанэр ради поддержания формы навел арбалет на цель, положил палец на курок, однако в этот момент Игогоша всхрапнула, и Жанэр понял, что прозевал очередной сигнал к перемене декораций. Лошадка уже лучше него выучила сцены, а потому рванула, не дожидаясь команды, к своему гонорару. Палец непроизвольно нажал на спусковой крючок. Хорошо, что арбалет был еще не заряжен. Замагиченная гномами стрела пока что покоилась в футляре. Жанэр покачал головой. Так можно и все дело завалить. А финал уже близился. Принц Датский Гамлет согласился наконец на поединок с прелюбодеем Яго, соблазнившим то ли Офелию, то ли Дездемону, то ли обеих разом. Собкар без помощи рукояти торопливо взвел тетиву арбалета по новой, открыл футляр, наложил стрелу, поймал в прицел колдуна и обратился в слух. Главное – не пропустить финальную фразу! А финальная сцена между тем подходила к развязке: