Отношения с новой семьей были странными.

Мария Эдуардовна приняла его откровенно прохладно, с нехорошим прищуром поглядывая на супруга. Очень уж сходство бросалось в глаза. Более того, позже он узнал, что по его отъезду она Ивану Николаевичу закатила масштабный скандал. А вот с новым отцом все сразу заладилось. Он в свои сорок восемь лет не терял молодецкого задора и был не дурак гульнуть. Да с размахом и огоньком. Было бы на что. И вот тут крылся подвох…

На первой же их «приватной» встрече в ресторане, Иван Николаевич поведал сыну печальную историю о том, что у него долгов аж на сто тысяч рублей. Безумные, просто невероятные по тем временам деньги! Надо умудриться столько занять! Дело дошло до того, что даже его имение майоратное оказалось взято под опеку Государем. В общем – все грустно, словно в той присказке: «денег нет, но вы держитесь».

Не самые приятные новости. Ведь в случае кончины нового родителя он имеет все перспективы получить это гигантское долговое ярмо себе на шею. Но дальше лучше.

- Иван Николаевич, - тихо спросил Максим.

- Папа, - поправил его Меншиков-Корейша.

- Папа, - с трудом выговорил наш герой. – Вы уверены, что я – это я? Поймите меня правильно. Я же ничего не помню. Мария Эдуардовна на меня так смотрела... Она что, только узнала?

- Да. – Охотно кивнул я.

- А мы раньше общались?

- К сожалению, нет. Если бы я знал, что у меня такой сын! Эх!

Максим подозрительно на него посмотрел. Судя по тону и объему выпитого, этот мужчина был уверен в том, что он – его ребенок. Иван Николаевич же, поняв, что сомнения не развеял, полез в карман мундира и достал оттуда старый, засаленный почтовый конверт.

Аккуратно вскрыв «ценную реликвию», лейб-гвардии ротмистр извлек на свет божий довольно увесистое письмо и фотографическую карточку. Начал, разумеется, с того что проще – с картинки. На этой несвежей фотографии был паренек лет 18, довольно похожий на него. Причем не один, а рядом с некой очень высокой и чрезвычайно толстой дамой, одетой как аристократка.

Взял письмо. И с трудом стал продираться сквозь строки.

Закончил чтение, ничего толком не поняв. Еще раз взглянув на фотокарточку. И прямо завис. Ведь получалось, что если этот парень тут существовал, то он где-то бродит и сейчас, наверное, если дожил. И что дальше? Заменить его? А если объявится? Впрочем, это и не важно. В столь мутном деле – кто первый встал, того и тапки.

- У нас с твоей мамой роман был мимолетным. Кратковременное увлечение. Я и знать не знал о том, что она от меня родила сына. В январе 1908 года пришло это письмо. Но обстоятельства не позволили приехать незамедлительно. А менее чем через месяц она скончалась. Я попытался тебя разыскать. Но тщетно.

Максим взялся за голову, туго соображая. Он-то прекрасно понимал, кто он такой, откуда взялся и кто его родители. Но тут все было что-то очень странно. Меж тем Иван Николаевич продолжал:

- Я смог наткнуться на твой след только во время Второй Балканской войны. Но очень смутный. Мой старый знакомый написал, что видел в сербской армии добровольца из России, удивительно похожего на меня.

- Вы папа меня искали, но не смогли найти. Однако я пришел в себя в форме пехотного поручика Русской Императорской армии. Как же так? Я что, получается, никогда не служил Императору?

- Скорее всего.

- Но тогда…

- Почему так все гладко вышло?

- Да.

- Я показал Его Императорскому Величеству это письмо и эту фотокарточку. Как посмотрел на тебя в Царском селе, так и напросился на прием. Ты не представляешь, как вытянулось лицо Его лицо.

- Почему? Эта женщина… она моя мама, так? Но кто она?

- Елена Григорьевна Строганова, дочь Великой княгини Марии Николаевны… той самой, что была старшим ребенком в семье Николая I Павловича.

- Э-э-э… - завис парень.

- Наш далекий и славный предок, - с усмешкой произнес Меншиков-Корейша, - желал выдать свою дочь за Императора. Но не вышло. За это он поплатился, отправившись в ссылку и умерев там. А зря. Вон какой славный результат получился.

- Да, - охотно согласился Максим, взмокнув от одной мысли про Таню. Он твердо не знал, кто она. Но уже вполне догадывался.

- Но ты не переживай. Николай Александрович пообещал хранить тайну твоего рождения, дабы не порождать многих сложностей. Владимир Алексеевич Шереметьев, ее первый муж, смог пустить по ветру все ее состояние буквально за несколько лет. И наследство там небольшое. Сам понимаешь, ее деть от Владимира вряд будут тебе рады. Да и прочие родственники. Ты ведь… хм…

- Бастард? – Горько усмехнулся Максим, понимая, в какую грязную историю он втянут. Ведь этот секрет рано или поздно всплывет. А вместе с тем окажется, что кроме огромных долгов, он получит и презирающих его высокородных родственников.

Так и сидели. Болтали.

Отец оказался удивительно компанейским человеком. Из тех, с кем и выпить, и закусить, и по девочкам можно идти. Не отец, а старший боевой товарищ, наставник в делах нехитрых, но интересных. Хотя, конечно, до походов в бордели они не добрались. Да и Максима слишком заботила его репутация в разрезе возможного развития отношений с Татьяной.

Впрочем, после второй такой встречи, Его Императорское Величество отослало Ивана Николаевича с супругой в Москву. По делам служебным. То есть, куда подальше. Чтобы парня не спаивал и не развращал…

Этим утром лейб-гвардии ротмистр проснулся в приподнятом настроении. Никто никуда не звал. И он готовился уделить день чему-то более полезному. Например, учебе. Но не сложилось. Оказалось, что чуть ли не под дверью казенной квартиры его ждали казаки лейб-конвоя и срочный вызов в Зимний дворец. Максим немало напрягся, но, видя, что казаки ведут себя подчеркнуто вежливо, не стал дергаться. В конце концов не ясно, кому и зачем он мог понадобиться в Зимнем.

Добрались быстро и без особенных проблем.

Максим спрыгнул с коня и кинув повод одному из казаков, последовал к крыльцу. Зима была слякотная. Поэтому пришлось потратить четверть часа, чтобы привести себя в порядок. В грязном мундире идти на прием к обитателям Зимнего дворца – моветон и глупость. Да и сапоги должны блестеть, ибо зачем они еще?

Поднялись на второй этаж.

Прошли по переходам. Но уже совсем не в Георгиевский зал. Поворот. Небольшая проходная комната. И в ней оказалась Татьяна Николаевна в очень дорогом и эффектном платье. Бусы крупного белоснежного жемчуга. Кольца. Серьги. Всякие прочие аксессуары. Волосы перехвачены шелковой лентой…

Последние остатки сомнений у Максима испарились как утренний туман. Там, в госпитале, еще можно было сомневаться. Но здесь? Нет. Татьяна оказалась той самой. Но он, даже понимая, что залетел по-крупному, не смог сдержать улыбку, увидев ее. Она, заметив парня, тоже ответила улыбкой, вставая с кресла. Наш герой подошел к девушке, и они обнялись, проигнорировав сопение и демонстративное чиханье прочих, присутствующих в помещение людей.

- Значит, это все-так правда…

- Да, - спокойно отозвалась она. – А ты только сейчас догадался?

- Да нет, подозревал давно, но уверился лишь теперь.

- И что… - попыталась она сказать, но осеклась, не в силах подобрать слова.

- А разве это что-то меняет между нами? Ты это ты. Я это я. А все остальное пусть катится в бездну, - ответил он, внимательно смотря ей в глаза. И, после недолгой паузы спросил: - Тебе сильно влетело?