Завал немного утих. Откуда-то всё ещё доносились скрежет и треск, но им на головы уже почти ничего не сыпалось.

А ещё Алан погасил свой светляк, и стали видны красноватые блики на провалившихся внутрь деревяшках. И холодом потянуло ощутимо. И гарью.

— Шоуки, — позвал напряжённо бледный Амарими, почти распластавшийся за северянами в странной позе. — Стой стороны есть железяки?

Шоуки глянул в сторону предполагаемого просвета, и немного оживился. Холодок, гуляющий по спине, во всяком случае, немного отпустил.

— Сползли вниз, пара есть сверху, но их привалило хорошо с другого конца, не рухнут. Вот тут, похоже, одно дерево. Можно попробовать…

— Нужно! — болезненно морщась выдохнул Амарими.

Выкапываться было сложно — пространства для манёвра почти не было, деревяшки приходилось толкать и сдвигать вручную, а на сколах они оказались удивительно занозистыми. Количество трухи и песка, забивавшегося за шиворот, только увеличивались, дышать тяжело становилось из-за этой дряни, да и гарь в воздухе поступающем под завал заставляла кашлять всё чаще. Сперва кое-как сдвинули куски деревянного настила, придавившие ногу Амарими. Кость уцелела, но парень был бледен и морщился от боли при каждом неосторожном движении. Да и Алан выглядел как-то вяло и нездорово. Его только и хватало, чтобы держать освещение. Демьен покрывал балки ледяной коркой в отдельных местах, чтобы они легче сдвигались. Работа была удивительно тонкая — пару раз он их сморозил друг с другом, но потом приноровился и больше таких ошибок не допускал.

Возились долго, сперва вырывая у завала немного свободного места, затем пытаясь пробить ход наружу. Помучались знатно, наработали синяков и ссадин, пережили ещё пару мгновений паники, когда стальные балки снова начали шевелиться. Но наконец, сперва Шотиши, а затем и Шоуки протиснулись наконец наружу. Телохранитель огляделся мельком, и снова полез под балки — вытаскивать остальных на свет.

Шоуки же так и остался оглядываться. Дело, похоже, шло к рассвету, полоска горизонта светлела. На той стороне реки догорало несколько крупных зданий, бывших фабрик, бросая на воду алые отблески. На этой стороне в трущобах тоже полыхали пожары, но куда дальше от моста. В обломки моста, частично перекрывшие реку, впилилась носом дрейфовавшая вниз пустая баржа, это под её весом здоровенные балки пришли в движение, и немного съехали. Хорошо, не размазали их компанию в кашу. Хотя, наверно, ещё могут — баржу медленно разворачивает течением, что будет, когда она упрётся в обломки боком?

Надо поторапливаться.

Вытащить успели всех. Грязные, ободранные, они отползли от завала, поддерживая друг друга как раз к тому времени, как баржа упёрлась всем бортом в завал и тот снова заскрежетал и затрещал смещаясь. Смотрели вот на это всё, покашливая и дыша тяжело.

— Повезло, — заключил глухо Алан. — Туда. Нужно найти какой угол, затаиться и передохнуть. А там уже будем разбираться…

Никто не стал спорить. Оставаться на открытом месте не хотелось, несмотря на усталость и травмы. Вид столбов дыма и горящих зданий на том берегу внушал тревогу.

***

Уснуть не получалось, боль тревожила не переставая, отвлекая, и доставляя немалое беспокойство. Алан не понимал, что происходит. Он перенапрягся, пытаясь поддержать работу щита, да, но беспокойный сон под завалом помог ему немного восстановится. Ничего из ряда вон, бывало несколько раз во время обучения. Даже спокойно слабый светляк держать удавалось. Вот чутьё на концентрацию эфира вокруг ещё не восстановилось, это да, но это не вызывало проблем — в городе всегда держится минимальный фон, даже включение городской защиты не должно было просадить его в ноль.

А защиту над старым городским центром явно активировали, судя по всполохам в ночном небе.

Это радовало. Столица держится, столица всё ещё в руках его рода, какие бы силы не обрушились на неё. Сейчас следовало сосредоточиться всё же на выживании их крошечного отряда. Ну и пытаться сообразить, что происходит с ним самим.

Рёбра были целы. Пара ушибов не могли дать этой пульсирующей боли под грудиной, как и затяжной кашель. Они все раскашлялись, надышавшись пыли и песка под завалом, ну, может, старший южанин немного простыл, были в его кашле такие нехорошие, булькающие нотки… В любом случае, к боли давно сошедший на нет кашель не имел никакого отношения. Смена положения тела, глубина дыхания, частота сердцебиения — тоже на неё никак не влияли. Применение магии да, немного обостряло, но если это травма эфирного тела так аукалась, то было совершенно непонятно, почему он всё ещё может создавать мелкие чары?

А ещё эта дурная пульсация в груди сопровождалась всё нарастающими волнами жара. Пока всё это было ещё терпимо, он делал вид, что с ним всё в порядке, чтобы не подрывать боевой дух отряда, но, похоже, его странная проблема была слишком уж очевидной.

Какими глазами на него посмотрели все присутствующие, когда он заявил, что отправится на разведку вместе с Шоуки и на Орсом…

— Всё так плохо? — криво улыбнулся Алан.

— Дорогой друг, даже под таким слоем грязи видно, что ты бледен как труп! — поджал губы Демьен. — И руки у тебя дрожат как у старого пропойцы в полушаге от горячки.

— Да? — Алан нахмурился, и отвернул меховые манжеты, чтобы спрятать под ними пальцы. Да и — так теплее, морозно было с утра.

— Так что садись ка ты в кучку и грейся, — невежливо велел Шоуки, зло щуря глаза. Парень вообще был на взводе, и сильно нервничал. В таких обстоятельствах, в целом, не удивительно, но зная насколько спокойней и пассивней он держался прежде… Алан вздохнул, и посчитал за лучшее подчиниться. Опустился на прелую солому, по другую сторону от тихого и расстроенного Амарими. Младший сын Наместника серьёзно повредил ногу и ни о какой разведке и речи не могло идти. Шотиши же остался присматривать за ними двумя, со всей серьёзностью отнесясь к вверенным ему обязанностям.

Пристанище они нашли в старом сарае, чудом не затронутом огнём. Трущобы вообще прогорели слабо — огонь разрушил пару кварталов, но после сошёл на нет, наткнувшись будто на непреодолимую стену в районе разрушенного моста. Алан сперва ломал голову над причиной этого, потом присмотрелся к заборам и крышам кособоких домов и его осенило — настил на мосту заменяли регулярно, где-то раз в четыре-пять лет, в зависимости от степени износа, и груду отработанных досок обычно сваливали у воловьей дороги, ближе к первым домам. А потом доски получше, должно быть, активно растаскивались местным населением для мелких и не очень ремонтов — в топку они всё равно не годились, зачарованные и пропитанные какой-то дрянью от огня да гнили. И за прошедшие годы ближайшие к мосту кварталы стали, похоже, частично огнеупорны.

Какая ирония.

Полноценная обработка среднего дома от пожаров стоит ой как недёшево, а тут беднота получила тот же эффект за даром…

Увлёкшись размышлениями, Алан не сразу заметил что Амарими теребит его за руку. Вернее, выпроставал кисть из рукава, и обхватив, сильно вдавил пальцы в запястье, прислушиваясь к чему-то.

— У тебя жар, — заметит напряжённо. — И что-то непонятное с пульсом происходит. Из меня лекарь, конечно, так себе, диагнозы ставить.

— Просто перенапряг магический дар, — попробовал отмахаться Алан. — Пройдёт.

Амарими глянул на него с сомнением, но промолчал. Но руку его так и не опустил.

В этой части трущоб было тихо, похоже, когда пособники заговорщиков только расчищали дорогу у моста, местные прозорливо бежали вверх по реке, к старому мосту. Трупов и следов мародёрства на улицах почти не было. Оставшиеся жители попрятались по щелям и сидели тихо как мыши. Как и они сейчас сидели…

Время шло, лучше не становилось. Алан дышал медленно и размеренно, мысли путались, сосредоточиться на чём-то стало сложно. И сон, зараза такая, не шол.

Так они и сидели, вдвоём, в уголке, и только Шотиши маячил то и дело за порогом, тихо перемещаясь по тесному заваленному рухлядью двору и контролируя происходящее за забором.