Итог — страшно похмельного виновника учинённых ночью безобразий наказали. Шоуки не мог никак взять в голову — почему только его? Или, остальным перепадёт как-то иначе?

— А для чего вообще эти… пыа… палки? — мучительную боль и дурноту рыжеватый переносил стоически. И продолжал утверждать что ни о чём не жалеет. По мнению Шоуки, звучало так, будто он сам себя пытался в этом убедить.

— Ну, там вроде праздник какой-то должен быть… И к нему соревнования будут. С препятствиями, — прозвучало не очень уверенно. Шоуки показали только схему, вкратце рассказали, где найти части сооружения, и велели выполнять в свободное время, но чтобы через неделю всё было готово.

— Какой-то? Середина зимы же.

— Что, уже?! — даже корзину едва не выронил. Как время то пролетело. Так замотался, что совсем счёт времени потерял. — Это же скоро год будет как мы тут…

— Угу… — подозрительно рыгнув, согласился Кено. — Скоро свой клинок получишь. Каритом наконец станешь. Рад?

— Да не особо как-то, — помедлив качнул головой Шоуки.

— Зряя… — потянул, споткнулся, да едва не полетел на землю. — Деревенские девки падки на каритов прям все как одна!

— Прям все? — усомнился, останавливаясь у пометки на земле и опуская корзину. Его спутник шатнулся, и тоже замер,

— Ну, в дальних деревнях — точно все. Близь больших поместий и верно что не все… Дальше то что?

— Ну вот пометку видишь? Копать надо. Там должен быть камень вроде жернова. В нём жердь надо закрепить распорками. И таких… — он тоскливо оглядел исчёрканную глинистую землю. — Шестьдесят две штуки.

— Сколько?! — переспросил Кено потрясённо.

— Шестьдесят. Две… — медленно и весомо повторил Шоуки. Тишина была ему ответом.

***

— Ну что скажешь? — Имари неторопливо разлил по пиалам чуть мутноватую жидкость из высокого глиняного кувшина. Заметил, что его гость мучительно заломил бровь, бросив взгляд в распахнутое высокое окно. Ну да, вид отсюда открывался чудесный — на старый вишнёвый сад, Вдовий дом с пристройками-ушами, да Копейный двор, расположенный сразу за старинной постройкой. Отчётливо было видно, как ковыряются в красноватой глине двое подростков.

— Мне нужно больше времени, чтобы присмотреться. Так с ходу и не скажешь, будет ли от него хоть какой-то толк.

— Ну так присматривайся! Ни я ни Маомин слова тебе не скажем! Да хоть выверни его на изнанку — твоё право!

— Которым я непременно воспользуюсь, если сочту нужным, — Тамай поднял пиалу, рассеянно потянул носом хмельной аромат напитка.

— Как и прошлые три раза? — поджал губы Имари. — Наместник уже высказывал тебе своё нетерпение?

— Не забывает об этом упоминать каждую нашу встречу.

— Ты не собираешься брать ученика, — констатировал наставник каритов глухо.

— И никогда не собирался, — кивок, прежде чем запрокинуть голову и насладится напитком.

— Твоя методика не работает. Мы много с кем её перепробовали, — признался наконец Имари с неохотой. — Какой-то прогресс есть, но столь незначительный…

— Прогресса и не будет, пока вы будете пытаться учить этому стилю обычных каритов. Найдите такого же как я, следуйте инструкциям, ради которых я убил прорву времени и чернил, и получите наконец второго жнеца.

— Мы пробовали учить и слабых, и сильных, находящихся на разных уровнях. Но учить тому, чего не понимаешь, и чего не чувствуешь, это, знаешь ли… — чуть качнёт раскрытой ладонью Имари. Его гость только воздохнёт, подставляя пиалу с намёком на новую порцию.

— Вамнужно найти такого же увечного, как и я. И всё получится, готов отдать под заклад обе свои ноги и правую руку в придачу.

— Ну трудно тебе хотя бы попытаться?

— Да, трудно. Имари, ну пойми ты наконец… Я большую часть года мотаюсь с поручениями едва ли не по всему континенту, выполняю не самую безопасную работу, бываю дома набегами по неделе раз в несколько месяцев, и то если повезёт, а ты предлагаешь мне вместо долгожданного отдыха возится с деревенским слабачком в надежде что может быть из него выйдет хоть что-то дельное. Таких — в каждой захудалой деревеньке за кривую жемчужину десяток купить можно. Это не тот материал, ради которого я готов тратить своё время.

— Если возьмёшь ученика, можешь попробовать выбить из Наместника побольше времени на работу с ним, — предложил наставник.

— Мухлёж это будет. Найдите мне достойный вариант, и я подумаю. И не деревенских слабаков — это должен быть карит в далеко не первом поколении. Благородный с увечным сосудом души. Боюсь, только из-за этого увечья моя сила работает так, как она работает. Дело совсем не в слабости.

— Это… Тема для обсуждений. Твой случай уникален, и нет гарантий, что именно это причина твоего мастерства. — покачал головой Имари.

— Ты уверен? Много ли благородных родов признается, что у них родился негодящий ребёнок? Проще запечатать сосуд и сказать что пустышка. Пустышки — случаются, да. Никого ими не удивишь. Посочувствуют и забудут.

Помолчали. Оба — переваривая болезненные воспоминания.

— А ведь я жениться хочу, — уговорив новую порцию спиртного, сознается Тамай. — Не важно на ком, лишь бы характер сносный. И чтобы дом свой. Хоть здесь, хоть где подальше. Чтобы дети и маленькая кузня. И возится весь день с ними. Понимаешь? Мне уже далеко не двадцать, работа опасная. Устал я. И искренне готов подставить какого-нибудь несчастного парнишку, обучив всему что знаю и бросив в бой. Лишь бы покою дали. Беда, что кто попало тут не подойдёт.

— И на кого глаз положил? — уточнит Имари, подливая.

— Я жговорю…

— Тамай, за нос то меня не води. Я тебя как облупленного знаю, не такой ты ещё старик чтобы о женитьбе на ровном месте задумываться. — на губах наставника расползлась хитрая улыбка. Его собеседник горестно застонал и лицо руками закрыл. Похоже, уже испорченные разговорами об ученичестве посиделки теперь будут безжалостно добиты настырными расспросами о возлюбленной.

Но дело теперь не ограничится одним лишь кувшином.

Хоть какое-то утешение…

— Серьёзно?

Малышня закивала. Кто с вызовом, кто как-то виновато и неловко. На Кено в этот момент смотреть смешно было — таким потерянным выглядел, осознав всю глубину тлетворного влияния, что он оказал на неокрепшие умы будущих каритов.

— Только не говори мне, что это здесь в первый раз такое! — потребовал Шоуки, оборачиваясь к Шимари, старательно закрепляющему перекладины на последней паре столбов. Тот был самым старшим из здесь присутствующих — заслужил наказание, заснув на посту. Нет, ничего особо дурного в этом не было, пожурили бы и, может, поставили в караул во время праздничного пира, но рабочих рук в Копейном дворе категорически не хватало. Нет, двое парней за неделю справились бы с возведением полосы препятствий для традиционного соревнования, но тут поместье нагнала весть о разыгравшейся в столице трагедии. Шоуки не очень понял, чем так знаменит был попорченный пожаром храм и почему все так убивались по погибшему в огне монаху, но градус столичных торжеств решено было сильно снизить в знак уважения и скорби. А у наместника во дворце как раз была куча гостей, и часть из них — молодёж в основном, от греха подальше решено было сплавить с наследником в старое поместье, дабы там они могли всласть гульнуть и попраздновать, не поднимая на уши скорбящую столицу.

А это значило — что?

Что резко понадобились трибуны, площадка для показательных поединков, украшения и ещё больше еды и столов и всего на свете. Всё поместье на ушах стояло, спешно готовясь к празднику.

— Конечно не в первый, — чуть дёрнул уголком губ Шимари. — Пьянки тут не новость. Но вот дебош такого масштаба среди одарённых учеников случается раз в десятилетие.

Шоуки с проснувшейся досадой уставился на Кено — тот стоически молчал о том, что он с компанией творил той ночью. Нет, говорили всякое, но Шоуки сидел в Копейном дворе как в бочке, и отлично понимал, что пьяные выходки компании успели десять раз приукрасить и переврать. Вот послушать бы из первых рук… А Кено молчал. А ведь его безобразия кучку совсем уж детей вдохновили на то, чтобы распробовать рисовую бражку! И где только достали?