— Единственная причина, по которой он не погребен под землей, — это ты, Глиндон.

Я верю ему. Всецело.

Черт.

Если бы не его привязанность ко мне и знание того, что я скорее умру, чем позволю ему причинить боль моему брату, он бы точно принял это на свой счет.

Он и принимает на свой счет.

Но я все еще чувствую крошечное облегчение от осознания того, что мысль обо мне, а не мои действия, способны остановить его.

Он ослабляет свою хватку на моем горле.

— Скажи, что ты моя.

— Прекрати, Киллиан. — Я задыхаюсь, дрожа от остатков оргазма. — У тебя жар.

— Я все еще могу наполнить тебя своей спермой, пока ты снова испытываешь оргазм. А теперь скажи эти гребаные слова, Глиндон.

Я качаю головой, даже когда слезы удовольствия собираются в моих глазах.

— Если это игра в недотрогу, то ты, блядь, зашла слишком далеко. Скажи это.

— Я не могу, — выдавливаю я из себя.

— Тогда ты можешь больше не говорить. — Его рука, обхватившая мое горло, захлопывает мне рот.

Киллиан раздвигает мои ноги, чтобы он мог поместиться между ними, наклоняясь ближе. Новая позиция дает ему больше глубины, и он трахает меня как сумасшедший и вводит еще один палец в мою задницу, растягивая меня до предела.

Я не могу ни кричать, ни стонать, и любой звук, который я издаю, выходит призрачным, приглушенным и абсолютно ужасающим.

Он, наверное, думает о том, чтобы убить меня, но я снова кончаю.

Одного его грубого обращения, не позволяющего даже закричать, достаточно, чтобы я разлетелась на куски.

Как бы я ни пыталась отрицать это, я люблю эту его часть.

Эту часть нас.

— Я знал, что ты создана для меня, детка. —ТОн все еще звучит сердито, но он возбужден. — Я собираюсь наполнить тебя своей спермой, чтобы ты точно знала, кому ты, блядь, принадлежишь.

Я вздрагиваю, когда тепло распространяется по моим внутренностям. Я жду, что он вырвется, но он остается на месте, полутвердый, и медленно покачивает бедрами, словно проверяя, чтобы ни одна капля не вылетела.

Киллиан наблюдает за мной, полусосредоточенно, его глаза почти закрыты, но он продолжает эротические движения.

— Может, мне стоит обрюхатить тебя, — бормочет он, так низко, что я едва слышу его. — Так ты не сможешь от меня убежать.

Затем он освобождает мой рот, рушится на меня сверху, абсолютно пылая, и полностью придавливает меня своим весом.

Я толкаю его в плечи, но он неподвижен, как буйвол.

— Киллиан, — напрягаюсь я.

Он ворчит и без усилий переворачивает нас так, что на него приходится мой вес, но он все еще глубоко во мне.

— Я могу спать на кровати, — шепчу я.

— Мое тело — лучшая кровать, — шепчет он в ответ, не открывая глаз.

— Прими лекарство, ты весь горишь.

— Ммм.

— Киллиан...

Его руки обвиваются вокруг моей талии, удерживая меня на месте, пока он вдыхает в меня.

— Ты выбрала меня.

— Что?

— Там, ты выбрала меня перед своим братом. Братьям, во множественном числе. И при этом ублюдке Илае.

Черт. Он был в сознании во время этого?

Киллиан целует меня в макушку, и прежде чем я успеваю отступить, он произносит слова, которые попадают прямо в мое сердце.

— Я позабочусь о том, чтобы ты всегда выбирала меня так же, как я выбираю тебя.

Глиндон

Я теряю часть себя.

И это происходит так быстро, что я не успеваю перевести дух во время процесса.

На самом деле, я поняла это только тогда, когда больше не могла спать в квартире, которую делила с девочками. Стало абсолютно странно и ужасно спать на любой другой кровати, кроме кровати Киллиана.

Прошло три недели с той ночи, когда я проснулась с его членом внутри себя и медленно слила свою жизнь с его.

Я теряю контроль — или все, что у меня ост.

Вот почему я пью сейчас вместе со всеми в тихом пабе в центре города. Ну, настолько тихом, насколько могут быть тихими пабы, в которые ходят дети из универа. По крайней мере, здесь не шумно, как в большом клубе на другом конце города.

На заднем плане играет неизвестная группа, музыку заглушает шум разговоров и стук бильярдных шаров. Запах алкоголя пронизывает воздух или, может быть, только мой нос.

Обычно я не пью, потому что это заставляет меня вести себя как глупо, но я же не делаю это с незнакомцами.

Убедившись, что у меня достаточно рюмок, чтобы впасть в кому, я пью пятую. Нет, думаю, это седьмая.

— Полегче с алкоголем, Глин, — укоряет Сесилия рядом со мной. Она выпила один стакан текилы с тех пор, как мы приехали.

— Оставь ее в покое. — Реми ставит рюмку в мою сторону. — Я люблю пьяную Глин.

Я улыбаюсь, приоткрыв один глаз, поднимаю рюмку и выпиваю.

— Одну в твою честь, Реми.

— Да, черт возьми. — Он вливает еще одну рюмку себе в глотку. — Моя светлость решила простить тебя за выбор этого скучного паба.

Я преувеличенно быстро вскидываю руку и кланяюсь.

— Очень признательна, Ваше Величество.

— Это ваше сиятельство, крестьянка

— У ее мамы титул леди. — Ава тычет в него щепкой. — Много невежества?

— Подожди, правда? Почему я узнала об этом только сейчас? — Реми поднимает глаза, ставя букву L на подбородок в комичном задумчивом жесте. — Наверное, потому что вы все ведете себя как крестьяне, кроме тебя, Брэн. Ты определенно аристократ. Красивый, обходительный, с неприкасаемой харизмой. Это у тебя после меня.

Брэн качает головой.

— Я родился раньше тебя, Реми.

— И что? Ты все еще можешь брать с меня пример. Разве не так, Крей Крей?

Мой кузен, кажется, больше всех за столом занят своим телефоном за столом.

Анника расположилась напротив него, похожая на Барби в реальной жизни. В последнее время она перестала болтать без умолку в компании Крея и даже начала отдаляться. Не знаю, потому ли это, что она не получает абсолютно никакого ответа, или потому, что ей больше нечем заняться. Иногда мне жаль ее. Она должна была заинтересоваться кем-то, кто не чувствует потребности в общении.

Именно поэтому он ладит с Брэном. Они могут сидеть часами напролет и не произносить ни слова. Без шуток. Ава и Реми однажды проверили это.

Раз Брэн ладит с Мией, то и Крей сможет, если встретит ее. Хотя за те несколько раз, что мы встречались за последние пару недель, я поняла, что она выразительная, просто не разговаривает. Киллиан сказал, что это связано с инцидентом, который произошел в ее детстве. И он стал ее личным переводчиком, когда мы с Брэном рядом.

Иногда он ведет себя как придурок и отказывается, поэтому сейчас она учит нас языку жестов.

Несмотря на его придурковатое поведение, мне нравится Киллиан, когда Мия рядом. Он относится к ней как к своей младшей сестре, как и Николай. Ее близнец, Майя, рассказала мне, что однажды он сломал челюсть школьнику, потому что тот продолжал издеваться над ней за то, что она «немая».

Николай был обижен тем, что услышал последнее, поэтому, когда мальчик поправился, он отправил его обратно в «Скорую помощь» с другими травмами.

И хотя рассказ о событиях на некоторое время поверг меня в шок, меня больше трогает его участие в жизни Мии.

Это его сторона, которая показывает, что он может заботиться. Что при правильных обстоятельствах он может считать что-то ценным.

Или, может быть, я просто обманываю себя.

Еще один выстрел.

— Серьезно, Глин, не слишком ли далеко ты зашла? — Сесили и ее двойник хмурятся.

— Когда это у тебя появился близнец? — Пробурчала я.

— Когда ты пьяна.

— Пфф, я не пьяна. Пойдемте, ребята. Давайте поиграем в игру.

— Как насчет игры «Я отшиваю своих друзей из-за члена», — ворчит Ава, вероятно, сама пьяная. Она не может удержать алкоголь, чтобы спасти свою жизнь.

— Не нужен был этот образ. — Брэн гримасничает, и она вздрагивает, затем обнимает его за плечо.

— Прости за это.