— Черт, детка. Открой глаза. Скажи мне, кто это сделал.

Нет ответа.

Я держу ее руки в своих, они окровавлены, несколько ногтей сломаны.

Она боролась, моя Глиндон. Она не позволила мерзавцам зверски издеваться над ней без того, чтобы не навредить им в ответ.

Понятно, что она проиграла, но все равно, я чертовски горжусь ею.

Когда я начинаю поднимать ее, что-то проскальзывает между ее животом и ногой. Раньше это было скрыто ее свернутой позой. Маска.

Мои пальцы скользят по латексному материалу и по гротескным деталям маски в виде черепа ужаса с зубастой ухмылкой.

Гребаные змеи.

Логически я понимаю, что это провокация к войне, которую я обещал Джереми не провоцировать.

Но это было до того, как они прикоснулись к тому, что принадлежит мне.

Они просят войны, но получат гребаное уничтожение.

После личной оценки состояния Глиндон я не нахожу ничего страшного, кроме внешних повреждений. Я все равно везу ее в больницу на осмотр и, конечно, использую все уловки, чтобы ее сначала осмотрели.

Один из моих профессоров подтверждает, что это, в конце концов, только внешние повреждения, выписывает ей обезболивающие и говорит, что ему придется сообщить об этом в полицию. Я позволяю Джереми разобраться с ним и отвожу ее обратно в особняк.

Мое тело застыло, готовое разорваться на две части, и я был абсолютно неприступен с тех пор, как нашел ее.

Нет, с тех пор, как она получила видео и бросилась на меня.

Я ничего не хочу делать больше, чем оставаться рядом с ней и ждать, пока она очнется, но сначала мне нужно испортить несколько жизней.

Поэтому я звоню Брэндону, чтобы он приехал и остался с ней. Единственная причина, по которой я доверяю ему, это то, что он ее родной брати явно заботится о ее благополучии.

Не ее второй брат, потому что нахуй его.

Но они появляются вместе в моей спальне, и этот ублюдок Гарет впускает их.

— Что? —Он притворяется невинным, когда я смотрю на него. — Они ее братья. Я не мог впустить одного и выгнать другого.

— Глин! — Брэндон бежит к ней, на его лице написано выражение шока, когда он приседает у ее кровати, затем смотрит на меня. — Она...

— Она будет жить. Не могу сказать того же о том, кто сделал это с ней. — Я смотрю на Лэндона, который заходит внутрь с невозмутимостью хозяина дома, а потом его глаза сужаются, когда он видит состояние своей сестры. — И какого хрена ты здесь делаешь?

— Я пришел за своей сестрой, и если бы ты попытался не пустить меня, я бы сжег все это гребаное место дотла — после того, как вытащу ее, конечно. Я также получил сообщение. — Он достает свой телефон и показывает мне сообщение с неизвестного номера.

Мы плюем на твою могилу.

Прилагается фотография Глиндон, вся избитая, с маской черепа, лежащей рядом с ней.

Эти ублюдки явно хотят умереть молодыми.

— Я хочу участвовать во всем, что вы планируете, — сообщает мне Лэндон.

— И почему ты думаешь, что я тебе позволю?

Он подходит ко мне так, что мы смотрим друг на друга.

— Я не спрашиваю, Карсон. Я буду участвовать, нравится тебе это или нет. Я мог бы сделать это сам, подключить свой клуб и стереть этих подонков с лица земли, но у тебя больше информации о Змеях, чем у меня, и эта операция не из-за какой-то пустяковой обиды, поэтому она должна быть тщательной. Никто не будет возиться с моей сестрой, даже ты, слышишь меня?

— Это твой способ попросить о помощи?

— Как я уже сказал, я не просил. Я буду участвовать, даже если мне придется перехватить твою операцию.

— Я плохо реагирую на угрозы..

— А я не очень хорошо реагирую на то, что меня не пускают.

Мы смотрим друг на друга, кажется, целую вечность, прежде чем Брэндон прерывает:

— Разве нельзя решить это по-другому?

— То есть, вместо того, чтобы обезглавливать их, мы разрежем их на куски? — говорю я

Он морщится.

— Нет, я имею в виду вызвать полицию, как настоящие цивилизованные люди?

— К черту копов.

— Это личное, — говорит Лэндон.

— Не уверен, должен ли я радоваться или пугаться, что вы двое заканчиваете фразы друг друга. — На лице Брэндона застыл ужас. — Как насчет того, чтобы договориться со Змеями о передаче Глин того, кто это сделал, чтобы вы оба могли избежать войны? Это явно дело рук одного человека.

— Нет, мне нужны все их головы, — говорит Лэндон.

— Я согласен с этим ублюдком. — Я показываю большой палец в его сторону. — Присмотри за ней и дай мне знать, если что-нибудь случится. Есть кое-кто, о ком мне нужно позаботиться в первую очередь.

Я выхожу из комнаты и хватаю Гарета за воротник.

— Ты следуй за мной. — Лэндон опускается на ступеньку рядом с нами, руки в карманах, выражение лица пустое. Я смотрю на него боковым зрением. — Тебе что-то нужно?

— Это трудно сделать, но притворись, что меня здесь нет.

Я игнорирую его, потому что у меня есть более важные дела, о которых нужно позаботиться.

Мои шаги легкие, почти неслышные, пока мы идем к пристроенному дому. В нем могут жить новые члены. В главный дом их пускают только во время вечеринки или если мы приглашаем их к себе.

Невысокая фигура, одетая в черные брюки и толстовку, крадется к заднему входу.

— Разве она не должна была быть заперта? — спрашиваю я Гарета.

— Так и было, с тех пор как мы сюда прилетели, но она, очевидно, использовала какой-то трюк, чтобы убедить охранников отпустить ее.

Я ускоряю шаг, хватаю ее за капюшон и тяну назад с такой силой, что она вскрикивает. Ее отбеленные светлые волосы рассыпаются в беспорядке, когда я стою за ней, как Мрачный Жнец.

Мои пальцы сжались, и я душил ее капюшоном, пока ее лицо не покраснело.

— Уходишь куда-то, не попрощавшись, Черри? Я так ранен, что, наверное, потом буду рыдать в подушку.

Я ослабляю хватку, но не отпускаю ее, и она кашляет, глядя мне в лицо, затем выдыхает:

— Килл.

— Твой убийца точно. Неужели ты думала, что я не узнаю о твоих глупых маленьких играх?

— Я... я не знаю, о чем ты говоришь.

— Ты прекрасно знаешь, о чем он говорит, — рычит Гарет. — Ты использовала меня, чтобы попасть в клуб и получить доступ к внутренним коммуникационным панелям.

— Затем ты украла записи с камер наблюдения и передали их. О, и ты пригласил Глиндон на посвящение через внутреннюю панель с доступом Гарета.

Факт, который он признал после того, как я привел избитую Глиндон с собой в дом. Очевидно, он хотел сказать мне об этом в самолете, поскольку у него были свои подозрения относительно того, кто может иметь доступ к записям внутренней безопасности.

Охранники Джереми и Николая преданнее собаки, поскольку много лет были с отцами. Эти двое исключены.

Значит, наиболее вероятные люди — из клуба.

А тот, с кем Гарет оказался в постели, — не кто иной, как манипулирующая, на грани срыва Черри.

После этого мы смогли заполнить пробелы.

Черри начинает плакать, ее подбородок дрожит, а глаза красные. Если бы я мог дать деру, это казалось бы почти реальным.

Почти.

— Я не хотела, — всхлипывает она. — Он... он заставил меня сделать это. Он знает о моей наркозависимости, и если бы я не сотрудничала, он собирался рассказать папе, который запер бы меня в какой-нибудь реабилитационный центр. Клянусь, я не знала, что он так навредит Глиндон. Клянусь.

Я зеваю.

— Расскажи это кому-нибудь, кому не все равно.

— Гарет. — Она хватает его за руку с отчаянием в голосе, прекрасно зная, что он единственный, кто сможет вытащить ее из этого. Это точно не я. — Я бы не сделала этого, если бы мне не пришлось. Ты должен мне поверить.

Он убирает ее руку и отбрасывает ее в сторону.

— Ты использовала меня один раз. Никогда больше.

— Гарет, пожалуйста. Я люблю тебя.

— Нет, не любишь, — говорит Гарет с полуулыбкой. — Я был просто заменой Киллу. Ты даже не любишь его. Ты любишь идею о нем и чувство грандиозности, которое это дает тебе.