– И неизвестно, с чем вернется, – согласно кивнула Светлана.

– Нет уж, – разозлился Сергей. – На этот раз все будет по-другому!

– Да что мы можем сделать? – удивилась Лена.

– Увидишь!

Дверь друзьям открыла хмурая Гришина бабушка. И тут же, не успели ребята спросить о Гришке, достала из кармана передника мятый бланк телеграммы. Сунула его Сергею и сложила руки на груди. На гостей она смотрела едва ли не враждебно.

Гипнотизируемый взглядами девочек, Сергей, чуть запинаясь, прочел:

– «Гришаня опять у меня. Не волнуйтесь. Мама».

– Вот, елки, – буркнула Ленка.

– П-прямо к-как в прошлый р-раз…

Светлана, с удивившей друзей решительностью, попросила разрешения зайти. А на неприветливый вопрос Гришиной бабушки – зачем на этот раз – прошептала:

– Хочу взглянуть на его последнюю картину…

Лена зло воскликнула:

– Не думаешь же ты, баб-Маш, что это мы виноваты? Мы сами волнуемся!

– Гриша н-нас не п-предупредил.

– Он и нас не предупредил, – поджала губы Гришина бабушка. – Хорошо, я догадалась матери телеграмму послать…

И она неохотно посторонилась, пропуская ребят в квартиру.

– Да уж… – Светлана невольно поежилась.

Новое Гришкино полотно явно было закончено. Светлана лишь теперь поняла, что он имел в виду, жалуясь, что работа не удалась.

Жутковатый, нереальный мир вдруг ожил, задышал и стал по-настоящему страшным. Светящиеся глаза неразличимого в тумане зверя придавали картине завершенность. А его расплывчатый силуэт и подстерегающий каждое движение, кажущийся почти разумным взгляд вызывали невольную дрожь. Но больше всего поражала именно реальность плохо различимого за грязным стеклом чужого мира.

– Черт, – Сергей качнулся с носков на пятки и ожесточенно повторил: – Черт-черт-черт…

Дина не осмелилась даже приблизиться к напугавшей ее в прошлый раз картине. Лена, услышав Сергея, заинтересованно подошла и сварливо бросила:

– Ну что там?

Сергей не отозвался, продолжая как завороженный смотреть на полотно. Лена обозлилась и энергично встряхнула его за плечо.

– Заснул?

– Похоже…

– Ну и как?

– Глядя на нее, можно поверить Гришке, – неохотно сказал Сергей.

– Что?!

– Я говорю о картине-переходнике, в которой живой мир.

Светлана кивнула. Сергей выдохнул:

– Она затягивает, понимаете? Не оторваться! Страшно до жути, а не оторваться! Кажется, еще секунда – и ты там. А все это, – и Сергей обвел невидящим взглядом комнату, – останется жалкой мазней в дешевой раме.

Дина побледнела. Испуганно оглянулась на замершую у картины Светлану. Подбежала и, схватив за руку, потянула к дивану.

– Не так буквально, – невольно улыбнулся Сергей.

Светлана прошептала:

– Никогда такого не видела… – И неожиданно почти гневно посмотрела на Лену. – Гриша – талантлив, понятно? Прежде всего!!!

– А я что, спорю? – Лена осторожно сняла картину и развернула красками к стене. – Пусть пока так постоит, на всякий случай… – И уже с привычной ехидцей воскликнула: – Чтобы вы окончательно не свихнулись! С помощью гениального Лапшина!

Расставались на автобусной остановке. Сергей, прощаясь с девочками, отвел глаза в сторону и сказал:

– Вы меня завтра в школе не теряйте.

– К его бабке поедешь? – не удивилась Светлана.

– А адрес з-знаешь? – Дина с тревогой посмотрела на мальчика.

– Взял.

– Может, мне с тобой скатать? – предложила Лена.

– Нет. Одному проще.

– И за сколько думаешь обернуться?

– Думаю, дня хватит.

– Хочешь сказать, мы до послезавтра маяться будем?! – с некоторым ужасом посмотрела на него Светлана.

– Иногда л-лучше н-неизвестность…

А Сергей усмехнулся и отрывисто сказал:

– Чтоб вы знали! Я почти уверен, что Гришки там нет. Если он где и прячется, то поближе. Еду, чтобы убедиться.

– А т-телеграмма?

– Вот и выясню.

Сергей позвонил Светлане сразу же после школы с какой-то крохотной железнодорожной станции со смешным названием «Поросяткино». И сухо сообщил, что Лапшина, как и ожидалось, у бабки нет. И в прошлый раз не было.

Зато существовала договоренность: на любую телеграмму из дома она должна отвечать – он на месте, и все в порядке. Что бабушка, нимало не смущаясь, и делала.

А как же?

Гришанька же просил!

Гришиным родителям о результатах поездки решили не говорить. Тревожить их не имело смысла, они знали еще меньше ребят.

Больше всего Сергея смущал Тимка. Доберман будто заболел, все время проводил в комнате Гришиной бабушки, его с трудом вытаскивали на прогулку. Тимка даже приходу ребят не радовался. А уж в комнату хозяина…

Добермана к ее дверям было не подвести. Он скулил и упирался всеми четырьмя лапами. А когда Сергей вынес из детской злополучное полотно с новой работой Лапшина, Тимка так завизжал…

Потом доберман забился в угол прихожей. Его не удавалось выманить оттуда даже лакомством, пока не унесли картину.

Изо всех сил стараясь не впадать в мистику, Сергей легко поверил объяснениям Лены.

– Гришку не знаешь, что ли? – ворчала она. – Если Тимка во время работы мешал, Лапшин сгоряча и прибить мог. Вот бедняга и шарахается теперь от полотна. Оно для него – табу.

Дни казались удивительно длинными. Все тянулись и тянулись, а Гришка не возвращался. Друзья уже и к Лапшиным перестали ходить: неудобно было, да и Гришкины родители могли насторожиться.

Настроение у друзей было никаким. Что думать о Гришкиной теории, они не знали, поэтому старались вообще о картинах-переходниках не вспоминать.

К Лене было не подступиться. Ее состояние со дня исчезновения Гришки опасно приблизилось к точке кипения легированной стали. Даже серо-голубые глаза приобрели отблеск последней. Часть раздражения Парамоновой удавалось благополучно сбрасывать на тренировках, а уж остальное…

Друзья, стараясь ее не провоцировать, держались предупредительно и на расстоянии.

Дина еще более притихла и даже похудела. Ее носик заострился, глаза казались больше, чем обычно. Взгляд стал тревожным. Дина искательно заглядывала в лица друзей, но ответа на главный вопрос – где Гришка и что с ним случилось – не находила.

Светлана тоже притихла. Смотрела печально, замкнулась в себе, будто снова осталась без друзей, одна. И читала запоем все подряд, чтобы отвлечься и не думать о Гришке. А перед глазами все равно стоял Лапшин – веселый, бесшабашный – и насмешливо улыбался ей.

Вечером в понедельник всем позвонили из полиции. И пригласили с утра на беседу. Совместно с кем-нибудь из взрослых. Причин такого срочного вызова не назвали.

С трудом убедив родителей, что ни в чем криминальном не замешаны, друзья к десяти вечера собрались у Сергея в библиотеке. Она все чаще в последнее время служила подобием штаб-квартиры. К тому же в большом доме Ильиных уединиться было проще всего, несмотря на чрезмерное любопытство Карповны.

– Ну что, доигрались? – Лена заняла свое любимое кресло и обвела ребят злым взглядом.

– Т-ты о чем?

Дину едва отпустили так поздно вечером и только благодаря тому, что Сергей лично заехал за ней в сопровождении отцовского телохранителя.

– Я о Лапшине!

Ребята переглянулись.

– Я тоже так думаю, – вздохнула Светлана, а Сергей просто согласно кивнул.

– Д-да что с-случилось? – Дина побледнела еще сильнее, хотя это и казалось невозможным.

– А мы знаем? – огрызнулась Лена.

– Наверняка вляпался во что-нибудь в поисках очередных доказательств, – с досадой пробормотал Сергей.

– Чебурашка рыжая, ну, погоди у меня… – Лена вдруг бросилась к телефону.

Дина с тревогой наблюдала, как она торопливо набивала знакомый номер. А вот потом…