– Кончился бензин… – пробормотала Кэрол.

– Я слышал гудки. Искал вас несколько часов.

– Спасибо…

У нее закружилась голова, перед глазами все поплыло, она успела только ощутить, как ее поднимают сильные руки, прежде чем потеряла сознание.

Когда спустя некоторое время Кэрол проснулась, еще не рассвело. В углу комнаты слабо горел ночник. В изножье кровати сидел и напряженно смотрел на нее мужчина. Его присутствие подействовало на нее успокаивающе. У него были глубоко запавшие темные глаза и растрепанные волосы. В других обстоятельствах она, наверное, постаралась бы держаться от него подальше, однако сейчас чувствовала себя рядом с ним в полной безопасности. Поэтому она вновь закрыла глаза и погрузилась в сон.

Спустя какое-то время Кэрол опять проснулась. При малейшем ее движении раздавалось странное шуршание. Она обнаружила, что зачем-то ее обернули фольгой. Однако сил на то, чтобы даже попытаться снять ее с себя, у нее не было. Она опять уснула и проспала до утра, пока свет не стал робко пробиваться сквозь узорчатые шторы. Впервые за этот долгий период, показавшийся ей вечностью, Кэрол полностью пришла в себя.

Она лежала на льняных простынях в широкой кровати под балдахином на четырех стойках. Фольгу уже сняли, и ее окружало тепло, блаженное тепло. Кэрол обвела взглядом помещение, где в этот ранний час еще царил полумрак. Комната была большая, в ней стояла темная, по-видимому старинная, мебель – шкафы и комоды, а на стенах висели картины в роскошных рамах. Ее часы показывали семь тридцать. Где она находится? Как же ей, стоявшей фактически на краю гибели, удалось оказаться в тепле и безопасности? Кто ее таинственный спаситель на белом коне?

И тут, словно в ответ на ее вопрос, раздался тихий стук в дверь.

– Войдите, – сказала она.

Дверь открылась, и Кэрол увидела служанку, всю в черном, если не считать белого накрахмаленного передника.

– О, сеньора, я так рада, что вы проснулись, – проговорила она с сильным испанским акцентом. – Как чувствуете себя после такой ужасной ночи?

– Где я? – спросила Кэрол. И добавила: – Чувствую себя хорошо.

– Это ранчо мистера Чарльза Форда. Сеньор нашел вас, когда вы замерзали в пустыне.

– Он спас меня?

– Да, сеньора, – закивала головой служанка. – Он услышал гудки. Поскакал верхом, нашел вас и привез сюда. Ночью приезжал доктор Родригес, осматривал вас. Сказал, что все в порядке. Отдыхайте.

– Я доставила всем столько хлопот, – сказала Кэрол.

– Не думайте об этом. Вы хорошо себя чувствуете. Это главное. Кушать хотите?

При упоминании о еде Кэрол почувствовала, что просто умирает с голоду.

– Вообще-то да, хочу.

– Я принесу вам завтрак. Овсяную кашу. Сок. Яйца. Все, что пожелаете.

Кэрол попыталась было встать с кровати.

– Нет-нет, лежите. Я все сейчас принесу. Мисс Роза всегда завтракала в кровати. Подождите. – С этими словами она ушла.

Кэрол пыталась разобраться в услышанном. Стало быть, мистер Чарльз Форд, тот самый незнакомец с грустными задумчивыми глазами и буйной шевелюрой, спас ей жизнь. Это его ранчо с прислугой и старинной мебелью. Она лежит в кровати «мисс Розы». Кто же та женщина, которая всегда завтракала в постели?

Откинув одеяла, Кэрол энергично сдвинулась к краю кровати. Затем встала. На ней была чья-то ночная рубашка. Розы? Мягкая, шелковистая и очень тонкой работы – вышивка, покрой. Она подошла к окну и раздвинула шторы. Комнату залило ярким солнечным светом. Она оказалась неподготовленной к поразительному виду, открывшемуся из окна. У нее перехватило дыхание.

Вся пустыня, до самого подножия высящейся вдали горы, была белой, а в раскинувшемся на нескольких акрах, обнесенном изгородью загоне, тоже покрытом еще не растаявшим снегом, резвились лошади. Совсем рядом находилась большая конюшня, выстроенная в мексиканском стиле, которой, похоже, была не одна сотня лет. За нею виднелись широкие аллеи и внутренние дворы, словно перенесенные сюда в первозданном виде прямо из Севильи или Гранады, с пострадавшими от ветров и непогоды статуями, фонтанами, водопадами и прудами, окруженными вечнозелеными кедрами, на ветвях которых лежал снег.

Отвернувшись от окна, Кэрол еще раз оглядела комнату и поразилась ее почти музейному убранству. Эта спальня будто появилась здесь из глубины веков. Многие из висевших на стенах картин явно были написаны художниками испанского королевского двора, такими, как Веласкес и Гойя. Здесь стояли красивые, искусно покрытые замысловатой резьбой комоды темного дерева и стулья, обитые камчатной тканью; диван с выцветшей красной обивкой и отделкой из витого золотистого шнура. Повсюду – на комодах, на столиках – были расставлены фотографии в изысканных серебряных рамках, которые не только ничуть не потускнели от времени, но, по всей видимости, любовно чистились каждый день. На низком столике стояли горшки с фрезиями, гиацинтами и нарциссами, нежным ароматом которых был напоен воздух в комнате.

Кэрол рассмотрела внимательно одну фотографию, затем другую и вскоре поняла, по какому принципу они были подобраны. На них были изображены Чарльз Форд и красивая женщина – стоящие у мольберта, скачущие верхом на лошади, идущие рука об руку. Они нежно держались за руки, смотрели друг другу в глаза, и было видно, что их связывает глубокое сильное чувство. Судя по некоторым возрастным изменениям на разных фотографиях, это не был короткий любовный роман. Вне всякого сомнения, счастливой избранницей Чарльза Форда и была та самая Роза.

Кэрол опять подошла к кровати. Только сейчас она увидела, что в изголовье висит огромный, написанный маслом портрет девушки лет двадцати. На ней было платье, которое вполне могла надеть Скарлетт в день приезда Рэтта, а судя по выражению ее глаз, и чувства она испытывала точно такие же. Художнику, явно обладавшему большим талантом, удалось создать настолько яркий живой образ, что возникал зрительный эффект реального присутствия девушки в этой комнате, когда-то принадлежавшей ей. Кэрол настолько глубоко прониклась этим ощущением, что ей захотелось вслух представиться. Она чувствовала себя непрошеной гостьей здесь, в комнате Розы, однако по неведомой ей самой таинственной причине не могла отделаться от мысли, что волею судьбы оказалась вовлеченной в загадочную историю – историю, активной участницей которой ей суждено оставаться до конца дней своих.

Завтрак был обставлен с невиданными церемониями. Предварительно постучавшись, в дверях на сей раз появились две служанки. Они вкатили в комнату большой столик на колесиках, накрытый кипенно-белой камчатной скатертью и уставленный серебряной посудой. Чтобы содержимое кастрюлек не остыло, они подогревались специальным прибором, в котором горел огонь.

– Добро пожаловать к нам на ранчо, – сказала служанка, приходившая в первый раз. – Мистер Форд сказал, что надеется пообедать вместе с вами в час дня, если вы будете хорошо себя чувствовать. А в одиннадцать приедет доктор Родригес. После завтрака вызовите меня звонком, и я приготовлю вам ванну. Я – Росита, старшая горничная. – С этими словами она сделала легкий реверанс.

Кэрол не знала, за что взяться сначала.

– Я бы очень хотела пообедать с мистером Фордом, но после такого завтрака съесть что-либо еще я наверняка не смогу.

Служанки довольно улыбнулись и переглянулись, выходя из комнаты. Кэрол чувствовала, что сказала именно то, что и нужно было в такой ситуации. Ей не верилось, что она находится в Америке. «Старшая горничная»… «Приготовлю вам ванну»… Смутно припоминались слышанные когда-то в телесериалах выражения: «В верхнем помещении гасиенды», «Во внутреннем дворике у фонтана». Сейчас она находится в центре Андалузии, один вот этот кофейник древнее отцов-основателей Америки.

Кэрол все еще предавалась размышлениям, как вдруг на прикроватной тумбочке зазвонил телефон. Она было засомневалась, следует ли ей брать трубку, но все-таки взяла.

– Алло, – осторожно сказала она.