– Вряд ли здесь может надоесть. Я была в этих местах лет пятнадцать назад. Мне очень понравилось… и сегодняшняя ночь тоже, – добавила она, опять вкладывая свою руку в его ладонь. – В самолете, на яхте. А где в следующий раз?

У нее сел голос от охватившего ее неуемного вожделения.

– В море, – ответил он.

Это не было шуткой.

Рейчел приникла к нему, тесно прижавшись всем телом.

– Прямо за штурвалом какого-нибудь парусника? – поддразнила его она.

Он рассмеялся.

– Хорошо здесь, правда?

– Очень, очень хорошо! Неужели так будет продолжаться всегда?

– Да, – уверенно подтвердил Чарльз. – Всегда.

«До момента предательства, – подумала Рейчел, – но не моего. Стало быть, его». Она старалась подавить эту мысль, загнав ее глубоко внутрь, где ей и надлежало находиться. Тэсса? Конечно, нет! Тогда кто же? На этом судне – никого. Значит, сейчас ничего такого не произойдет. Вот и живи настоящим. Но она слишком сильно любит его. Не думать о том, что она может однажды лишиться всего этого, свыше ее сил.

– Помнишь кости, предсказавшие предательство? Это буду не я.

– И не я, – серьезно ответил он.

– Означает ли это, что кто-то из нас однажды окажется лжецом?

– Рейчел, посмотри на море, на летающих рыб, на солнце, что освещает вон те здания вдали. Ведь его свет так же падал и в средние века. Эти волны плескались под римскими галерами, а ведь римляне на Средиземном море были всего-навсего парвеню, выскочками, по сравнению с карфагенянами, древними греками, этрусками, финикийцами. А вот это судно уже существовало тогда, когда частички тебя были еще рассеяны по Вселенной и не соединялись в красивую женщину Рейчел Ричардсон. Стоит ли волноваться из-за того, чего изменить нельзя, если радость – вот она, здесь и сейчас?

– Но я только хочу, чтобы она не кончалась, – возразила Рейчел. – Вот и все.

Она знала, что он прав. А она? Ни слова, ни поступки ничего изменить не в состоянии. Вот в чем беда пророчеств. Они гнетут и терзают тебя до тех пор, пока из-за твоего же собственного страха и неуверенности в себе не сбываются. Она почувствовала, как темное облако судьбы заволакивает ее солнце, и, внезапно задрожав от холода, прижалась к нему.

– Все это тебе помог организовать Джейк?

– Да, мне необходимо было точно знать, что у меня есть шанс.

– А Тэссе ты ничего не говорил?

– Нет.

– Знаешь, мне показалось, что ты ей понравился. А когда я узнала про книгу, мне стало казаться, что в какой-то степени и она тебе – тоже.

– Да.

– Но не в такой, как я?

Он помолчал. Потом ответил:

– Она красивый человек.

Это было не совсем то, что хотела услышать Рейчел.

– Да, это так. Знаешь, когда я впервые встретилась с нею, я не вполне понимала, о чем она мне пыталась рассказать – все время только о своем муже, о магии любви с первого взгляда, ну и о всяком таком. Слышать-то я ее слышала, но у меня самой такого опыта тогда еще не было.

Рейчел подняла на него глаза. Она попыталась донести до его сознания, что Тэсса все еще любит своего мужа, точнее – свои воспоминания о нем.

– Ты тоже красивый человек, – сказал он. – Но ты – мой красивый человек.

– Как Роза? – Рейчел затаила дыхание.

Она понимала, что говорить этого не следовало. Это было столь же ошибочно, сколь и неизбежно. Но демонов нужно вытащить на яркий солнечный свет. Нельзя же допустить, чтобы они постоянно прятались в тени, готовясь к внезапному броску.

– А ты готова к тому, чтобы занять место Розы? – просто спросил он. – Готовы ли к этому мы?

– Не знаю. Наверное, тебе виднее.

Чарльз смотрел на море прямо перед собой.

Он был не из тех, кто в нужный момент хорошо умеет говорить. А насчет Розы он и просто не знал, что ответить.

– Что можно понять о прошлом, о том, что ушло навсегда? Что тебе не хватает его? Да, мне ее не хватает. Но минувшей ночью, когда я сжимал в объятиях тебя, я этого не испытывал. Мне не хватало ее сегодня утром, когда я отплывал от Антиба. Я мысленно видел ее на палубе, потому что когда-то она помогала мне делать это. Порой мне не хватает ее чуть-чуть, а порой – сильно. Это приходит и уходит, подобно морской волне – то большой, то мелкой, то клокочущей, то мягкой. Главное же в том, что ее нет, а ты есть, причем совершенно другая, нежели она, вот что самое странное. Она была спокойна, загадочна, немногословна. Была в гармонии с самой собой. Всегда искала покоя. Цельная самодостаточная натура. А ты переменчива – то одна, то другая. Ты в вечном движении, добиваешься, борешься, мечтаешь. У нее была древняя душа, у тебя же поразительно молодая… и… и… не знаю, что еще сказать, кроме того, что я влюбляюсь в тебя все больше и не в силах остановиться.

Эту последнюю фразу, самую последнюю – вот чего ей хотелось услышать.

– И не останавливайся! Никогда не останавливайся, – только и сказала она.

– Ты была когда-нибудь влюблена в другого мужчину? – внезапно спросил он с какой-то яростью в голосе.

– Нет, никогда, – быстро ответила она. – До этого никогда!

– Даже в Мэтта Хардинга? Он, похоже, считает, что имеет право скупить все твои акции по льготным ценам, или заключить с тобой фьючерсные контракты, или еще что-то в том же духе.

– Ты ревнуешь?! – Она довольно рассмеялась.

Неужели он все-таки тоже уязвим, такой веселый и сильный за штурвалом этого дивного судна?

– Не знаю. Возможно.

Чарльз искоса посмотрел на нее, на его лице блуждала странная улыбка, раньше Рейчел такой не видела.

– Он хотел жениться на мне. Осуществить слияние «наших компаний», как я всегда выражалась. Он идеально подходил для меня прежней, для той Рейчел, которая, неуклонно двигаясь вверх, становилась энергичной, деятельной Ричардсон. Добивался меня так, словно я была намеченной им для захвата целью, со всей напористостью, которую он сохранил для своих предстоящих финансовых приобретений. Мне это казалось заманчивым, но помолвлена с ним я так и не была. Я никогда не любила его. Увлечена была. Он интересен, даже обворожителен, но я порвала с ним, отказала ему, сказав «нет», из-за тебя.

– Но ты же меня совсем не знала.

– Зато уже встретила. Так или иначе этого оказалось достаточно.

– И мое отношение к тебе было точно таким же.

– Правда? А ты неплохо скрывал это.

– Меня цепко держали воспоминания, и… я не был уверен, правильно ли будет, если я стану испытывать все это вновь… Чувство вины, очевидно. Потом произошла наша… ну-у… наша размолвка…

– Но теперь-то мы здесь, – пришла ему на помощь Рейчел.

– Да, здесь.

– И сейчас я сяду за этот стол и буду не сводить с тебя глаз, что бы ты ни делал. И не пророню ни единого слова, пока мы шикарно не пообедаем, не поставим яхту у острова и не искупаемся в море. Потому что несколько минут назад вы кое-что сказали о море, не так ли, Чарльз Форд, и в том контексте слово «море» прозвучало для меня очень заманчиво.

– Да здесь же просто нет места! – сказала Рейчел.

Он рассмеялся.

– Следи за мной.

При постановке судна на якорь главнейшее правило – ни в коем случае не спешить, что особенно относится к гавани Сен-Тропеза, в которой яхты стоят буквально впритирку, точно сардины в банке. Человеку неопытному могло показаться, что ширина эллинга для «Мифа» равняется ширине самого судна, а возможно, даже и меньше.

Как бы там ни было, у матросов на яхтах, стоявших по обеим сторонам, повод для беспокойства определенно появился. На первый взгляд они просто бесцельно слонялись туда-сюда, делая вид, будто их решительно не интересует маневрирование только что подошедшей яхты, направляющейся в свой эллинг. Однако в действительности они были начеку и в случае необходимости моментально оттолкнули бы ее шестами от своих бортов.

Джон сидел верхом на носу яхты, чтобы по команде немедленно отдать якорь. Чарльз священнодействовал в рубке. Медленно и величественно обтекаемый корпус яхты стал поворачиваться вокруг собственной оси, пока корма не оказалась направленной строго перпендикулярно к причальной стенке. На тихом ходу Чарльз подал яхту еще чуть вперед.