«Амуаж Мемуар». Стильная чёрная упаковка, флакон ручной работы, загадочный знак — символ бренда, умопомрачительный запах, тот самый. Алек держал в руках духи в подарочной коробке и маленький футляр — пробник. Цена им была почти в четыреста долларов — капля в море, по сравнению с шестью миллионами, которые минутой ранее Селеста отправила переводом. Алек не хотел, чтобы номер его банковского счета каким бы то ни было образом светился в банковских выписках прокурора Осборна.

Джулиано заглянул к нему в кабинет, осторожно процарапавшись перед этим в дверь.

— Всё в порядке? — поинтересовался он, наверняка имея в виду утренний звонок Осборна.

— Да, всё в норме.

Алек ещё не придумал, что ответить, говорить правду он пока был не готов, и поэтому решил не развивать тему. Джулиано едва заметно поджал губы и опустил глаза, разочарованный недоверием старшего брата.

— Ко мне обратился один китайский концерн — чуть язык не сломал, пока выговаривал название, так и не запомнил, — Джулиано закатил глаза. Он выглядел усталым, но настроение его было приподнятым. Странно, но Алек отчего-то никак не мог подобрать слов, чтобы спросить его, как он вообще. Средний брат имел интересную привычку скрывать от семьи свою личную жизнь, и Алек не смел лезть туда без спроса, ведь сейчас он поступал точно так же, — его владелец хочет встретится с тобой.

— По поводу?

— Они пытаются продвинуть на рынок китайский металл, хотят проконсультироваться у тебя.

— Пусть обратятся в маркетинговый отдел и предоставят коммерческое предложение. На кой чёрт им именно я? — Алек всплеснул руками. Джулиано многозначительно повёл бровью.

Похоже, конкуренты решили идти путём договора, всерьёз опасаясь за свой бизнес и за себя. Постройка ими завода на территории Фальконе провалилась — неделей ранее там случился пожар, а после возникли проблемы с документами — участок земли вдруг оказался предназначенным под жилую застройку. Теперь они решили протоптать дорожку через Корелли, интересно, кто им подсказал? Алек ни за что бы не взялся продвигать дерьмовый китайский металл, даже если ему предложат — а ему не предложат, потому что для любого бизнеса такие огромные откаты это верный путь к полному краху — половину всей прибыли.

Только сейчас Алессандро заметил, что Джулиано бросает короткие, заинтересованные взгляды на тумбу. Там Алек оставил «Амуаж Мемуар».

— Мама звонила, — Джулиано заговорил о семье, и Алек тут же ощутил, как напрягается всё его тело, как он каменеет, как слезает с лица расслабленное выражение, и губы сжимаются в твёрдую тонкую полоску. Он не был дома с того дня, как не стало Габриэле. С той самой пощёчины, которой Алек так и не смог переболеть. — Говорит, отцу стало лучше. Он немного ходит сам. Спрашивал, как идут дела. Выслать ему сводный отчёт?

— Он просил его? — резко и холодно уточнил Алессандро. Джулиано опустил глаза, надменный, повелительный тон брата кольнул его.

— Нет.

— Тогда просто скажи, что всё под контролем.

— Ты приедешь на ужин?

— Нет, у меня другие планы.

Джулиано снова скользнул взглядом на подарочную коробку, но снова ничего не сказал. И, кажется, всё понял без слов. Поджав губы, брат коротко кивнул и молча вышел из кабинета.

Селеста принесла бумаги на подпись, Джулиано прислал отчёт по аудиту за прошлый год и предупредил, что уходит. Без четверти семь секретарша позвонила с ним по внутренней связи напомнила ему о столике, забронированном на восемь часов в «Империал».

— Мисс предупреждена.

Алеку даже нравилось, что Селеста не знает её имени — эта загадочность придавала их с Изабеллой и без того бурным, острым отношениям особой пикантности.

— Ты забрала мой смокинг из чистки?

— Да, конечно, сэр.

Селеста, предупредительно стукнув в дверь, внесла чехол в кабинет. К нему прилагались две свежих, отглаженных сорочки.

— Сегодня меня уже не будет. Ты свободна.

— Хорошего вечера, мистер Корелли.

Не дожидаясь ответа, секретарша вышла из кабинета. Краем глаза Алек заметил, что она улыбается. Исполнительность и профессионализм новой сотрудницы грели душу — у него с ней образовался неплохой тандем, исключительно рабочий, без лишних намёков и полутонов. Максимум из личного, что могла позволить себе Селеста — осторожная забота. Лишний раз предложить кофе, напомнить об обеде, обеспечить всем необходимым Изабеллу, ненавязчиво, тонко, почти не беспокоя его лишними вопросами и уточнениями — она умела тонко, ненавязчиво, почти по-матерински опекать, несмотря на то что старше была всего на шесть лет. Алек был доволен выбором сотрудницы. Он любил, когда всё шло хорошо.

Природа наградила Алессандро Корелли высоким ростом и длинными ногами — личный портной семьи всегда подгонял ему костюмы по фигуре. Глубоко-чёрный смокинг с атласными лацканами пиджака сидел на нем идеально. Алек был поджар и хорош собой. Он смотрел на себя в зеркало будто бы глазами Изабеллы, вспоминал её восхищение, почти по-детски искреннее. Вспоминал, как она окрыляла его — прикосновениями, словами. Подумал что, может быть действительно этого достоин. Для Изабеллы Бланко он не был разочарованием, как бывал порой для отца и всегда для жены, он был для неё идеалом.

На волне радостного ожидания встречи и новых, неизменно приятных впечатлений, Алек зарулил в ювелирный магазин. В этом бутике он покупал украшения для Габриэле, но никогда лично, это делала для него секретарша, но, тем не менее, его узнали.

— Мистер Корелли.

Высокая брюнетка в белых перчатках пробежала к нему, опережая своих менее проворных коллег, стоило ему перешагнуть порог.

— Чем могу помочь? Что посоветовать? — улыбаясь и глядя ему в глаза заворковала она.

— Бриллианты для хрупкой и нежной молодой девушки, — бросил Алек, усаживаясь на просторный кожаный диван.

Консультантке удалось попасть в его представления уже через пять минут — изящное колье и серьги-капли на длинной подвеске идеально подошли к образу Изабеллы в его памяти. Тёмно-бордовые футляры с украшениями и чёрная коробка с «Амуаж Мемуар» идеально сочетались с цветом салона его «Линкольна». Всё было одно к одному и всё было прекрасно.

Алек ни разу не подумал о том, что дарит ей слишком много за раз, напротив, он хотел давать ей больше и больше. Странное чувство — Алессандро вёл счёт подаркам для своей жены, она имела дурную привычку в приступе шопоголизма скупать всё, что видит, присылая ему счёт за счётом, но с Изабеллой всё было иначе. Наверное, потому что она почти ничего не просила, несмотря на то, что Алек дал ей полный карт-бланш на пользование своей кредиткой.

Он дожидался в фойе, когда Изабелла вышла из лифта. Её блистательный образ отразился во всех зеркалах: красная помада, густые, чёрные ресницы, волосы, забранные в простую высокую причёску, платье — чёрное, бархатное, с глубоким изгибом выреза, обрамляющего красиво приподнятую грудь. У него перехватило дух. Изабелла Бланко выглядела торжественно и в то же время невероятно соблазнительно, она потрясающе гармонировала с ним. Алеку безумно хотелось вывести её в общество. Хотелось, чтобы ею любовались и завидовали ему, как бы мелочно и по-ребячьи это не звучало.

— Привет, — прошелестела она тихим, чуть сорванным голосом и опустила глаза. Яблочки её щёк покраснели. Алек подошёл к ней, взял за руку, поцеловал её холодные пальцы.

— Кое-чего не хватает.

Алек подвёл её к одному из зеркал, по очереди раскрыл футляры с драгоценностями.

— Алек… — выдохнула Изабелла. Так, словно никогда ничего подобного не носила. — У тебя такой тонкий вкус.

Тогда, на мэрском балу Изабелла блистала, словно рождественская ель. Тогда жирная свинья Осборн сделал всё, чтобы с неё не сводили глаз. И Алек попался. Но Алек считал, что Изабелла Бланко достойна куда более изящного обрамления. Он наблюдал как она вставляет серьги в крохотные отверстия в мочках ушей, как дотрагивается до колье, усыпанное сотнями мелких и крупных камней, не решаясь взять его в руки. Алек помог ей — небрежным движением, будто это ничего не стоящая безделушка, а не ювелирное произведение искусства за двадцать пять тысяч, вынул его из футляры, набросил ей на грудь, застегнул карабин позади на шее, там, где бледная полоска телесного цвета пластыря контрастировала с её оливковой кожей. Не удержавшись, он приобнял её за талию и поцеловал её в шею, в манящую ямку на линии роста волос.