– Ты забываешь, что центурионы инопланетных районов не являются федеральными служащими. Они вольнонаемные, и нанимает их на службу все тот же совет мыслящих инопланетного района. Он же оплачивает их услуги. Так что, как видишь, все в порядке. Могу еще добавить, что, поскольку центурионы не являются федеральными служащими, они не должны проходить обязательное ежегодное сканирование памяти. Теперь – все?

Еще бы. Предельно ясно.

Встав, я спросил:

– Я ухожу?

– Да, уходишь, – сухо сказал начальник космопорта. – Искны проводят тебя до выхода из космопорта. Не забудь заглянуть в общий зал и получить обратно деньги, уплаченные за билет на корабль.

После этого он сделал знак искнам, и те опустили бластеры.

Прежде чем выйти из его кабинета, я остановился возле двери и спросил:

– Может не стоит этого делать?

– Что именно? – полюбопытствовал Ухул.

– Я имею в виду, может, мне не стоит забирать обратно деньги? Насколько я помню, среди стандартных услуг, оказываемых космопортами, есть такая, которая называется «свободный билет». Это когда для клиента на каждом улетающем с планеты корабле бронируется одно место. Кто знает, может быть, мне придется улетать с этой планеты в страшной спешке? Было бы неплохо знать, что я в любом случае смогу это сделать на первом же улетающем корабле.

– Это дорогая услуга…

– Дорогая, – сказал я. – Однако, как я понимаю, твой космопорт продал мне билет на рейс. Потом я не смог этим рейсом воспользоваться, причем не по своей вине, а по вине самого начальника космопорта. Не кажется ли тебе, что я имею право на некоторую компенсацию?

– Хорошо, это справедливо. Для тебя будет открыт «билет со свободной датой». Однако учти, прежде чем его получить, тебе придется раздобыть разрешение председателя совета. Таким образом, улететь с планеты, не выполнив свою часть соглашения, ты не сможешь.

– Вовсе на это и не рассчитывал, – соврал я.

– Другими словами, ты все же надеешься остаться в живых и выполнить свою часть сделки? – в голосе Ухула чувствовался неподдельный интерес.

– Совершенно уверен.

Что еще я мог сказать?

Случалось ли вам когда-нибудь слышать, как кто-то называет тесную, грязную, полуразвалившуюся собачью конуру «Дворцом собаки»? Нет? Мне случалось.

Резиденция центуриона!

Блин! Мне еще раз захотелось дать начальнику космопорта хук. Причем, в этот раз я добавил бы к нему пару хороших ударов по почкам.

Нет, стены этого дома не грозили через пару минут обрушиться. И штукатурка не сыпалась с потолка. И водопроводные трубы не проржавели настолько, что, подходя к ним, ближе чем на два метра, следовало задерживать дыхание, для того чтобы не устроить вселенского потопа.

Этого, безусловно, не было. Все остальное – в полном ассортименте.

Сама «резиденция» представляла собой крошечный, одноэтажный кирпичный домишко, в котором было всего три комнаты. В одной находилась, так сказать, приемная. Это была самая большая комната в доме. Ее разделял пополам деревянный, крашенный красной, почти полностью облупившейся краской барьер, за которым, на постаменте восседал Мараск – помощник центуриона. Потом была комната, в которой стояло оборудование. Картотека, состоящая из пары сотен пожелтевших от времени и, несомненно устаревших карточек с данными на обитателей инопланетного района, аппарат связи, в котором я опознал устаревшую бормоталку, ветхий комп, собранный еще видимо, при царе Горохе, и кое-какое другое оборудование, давным-давно уже повсюду вышедшее из обихода. Последняя комната была спальней. В ней – минимум мебели, куда входила металлическая кровать с медными шишечками на спинках, плоским как блин матрацем, надувной подушкой и засаленным одеялом. Еще в спальне находился оружейный сейф. И конечно, он не был заперт. Почему – я понял, едва отрыв его. В сейфе лежал широкий ремень с большой пряжкой, а также какая-то массивная штуковина в кожаном чехле. Потратив пару минут, я наконец вспомнил, что это такое.

Ничем иным, кроме как револьвером, она быть не могла. А чехол назывался – кобура. Что-то подобное я видел в одном музее на планете безумных историков, в который забрел, для того чтобы скоротать оставшееся до рейса очередного «челнока» время. Я вспомнил даже, как эту штука называлась.

«Кольт»! Точно, именно так – «кольт». Припомнив таблицу, висевшую в музее рядом с этим оружием, я определил, что оно заряжено. Еще раз внимательно осмотрев сейф, я нашел на его нижней полке коробку патронов и кибермедика, исправного, но, естественно, далеко не нового.

Вот так, значит, да?

Похоже, тот центурион инопланетного района, который погиб первым, был прежалкой личностью, неспособной выбить из богачей, населявших этот район, самую толику денег для того, чтобы жить и работать в нормальных условиях.

Да, чуть не забыл, Еще он был маньяком, помешанным на всех этих исторических романах о нашей старушке-Земле, в которых действуют не знающие страха и упрека люди с серебряными звездами на груди и вооруженные «кольтами».

Звездочка, лежавшая у меня в кармане, и «кольт», который я держал в руках, это неопровержимо подтверждали.

Вполголоса выругавшись, я повесил на ремень кобуру с «кольтом», и опоясался. После этого мне осталось лишь задать себе самый главный вопрос.

Почему все-таки этого первого центуриона убили?

Может быть, он в конце концов не выдержал такой жизни и попытался влезть не в свою игру?

В любом случае, прежде чем делать выводы, надо было собрать кое-какую информацию. И для начала не мешает поговорить с этим Мараском – помощником центуриона.

Тот еще тип.

Стараясь ступать так, чтобы не слишком скрипел древний паркет, с которого почти полностью вытерлась мастика, я вернулся в приемную.

Мараск восседал за барьером. Более всего он напоминал большую сахарную голову, высотой около полутора метров, покрытую плотной лоснящейся кожей. В верхней части конуса была пара глаз, взиравших на меня с видимым безразличием.

То, что это именно помощник центуриона, я определил по звездочке, такой же, как та, что мне вручил Ухул. Она была прикреплена примерно на середине туловища Мараска, и, поскольку он восседал на чем-то вроде высокого постамента, благодаря чему большая часть его тела возвышалась над перегораживавшим приемную барьером, любой появившийся в ней человек не мог этого знака власти не заметить.

Остановившись напротив Мараска, я облокотился на барьер и испытующе посмотрел ему в глаза.

Никакого эффекта.

Они смотрели все так же холодно и бесстрастно. Я начал подозревать, что Мараска постигла судьба трех предыдущих владельцев этой халупы. Как раз в тот момент, когда мои подозрения почти переросли в уверенность, где-то на середине расстояния между звездочкой и глазами открылось широкое отверстие.

Из него на барьер выпрыгнуло существо, смахивающее на краба, снабженного здоровенными челюстями, усеянными остроконечными зубами, и проверещало:

– Ага, стало быть, теперь они прислали какого-то клоуна!

Ошарашено помотав головой, я спросил:

– Почему это тебе пришло в голову?

– Да потому, что перед собой я вижу именно клоуна. Старая, облезлая, короткохвостая умертвица более смахивает на центуриона инопланетного района, чем ты.

Ехидно улыбнувшись, я спросил:

– А те, трое, которые были передо мной, стало быть, являлись настоящими профессионалами?

– Являлись.

– И именно поэтому они так легко позволили себя ухлопать?

Этим вопросом я его сразил.

Вместо ответа краб зашипел и несколько раз злобно щелкнул зубами.

Есть одно хорошее правило, которому меня научила жизнь: если хочешь кого-то поставить на место, лучше всего приступать к этому сразу, не откладывая в долгий ящик. Потом этот процесс потребует большего времени, да и гораздо больших усилий.

Выудив из кобуры «кольт», я спросил:

– Знаешь что это такое?

– Ого! – сказал краб. – Да ты никак мне угрожаешь?