– Все ясно, – выслушав меня, сказал кабланды. – Так все и было. Думаю, в течении самого ближайшего времени будет собран совет мыслящих инопланетного района, на котором мой компаньон станет его новым председателем.

– К чему это приведет? – спросил я.

– Зная своего компаньона, – промолвил кабланды. – Могу заверить, что скорее всего официального расследования не будет. Думаю, совет согласится принять меры для того, чтобы объяснить те смерти, которые случились в последнее время в инопланетном районе, так, чтобы ими не заинтересовались чиновники федерации.

– Для того чтобы избежать возникновения слухов, способных повлиять на рынок продажи личинок, – с некоторой долей иронии сказал я.

– Вот именно, – промолвил кабланды. – Вот именно. И если больше никаких странных смертей в инопланетном районе не будет…

– Наверняка нет, – заверил его я.

У меня даже была на это надежда. Правда, очень хлипкая.

– В таком случае, – гордо выпрямившись, заявил кабланды. – Мне надлежит немедленно сообщить о случившемся своему компаньону.

– А я отправлюсь в свою резиденцию, – сказал я.

– Я пойду с тобой, – тотчас промолвила Маута, и отвесила мне улыбку типа: «Ты самый лучший парень на свете. Я влюблена в тебя по уши».

Мне пришлось согласиться.

По идее я должен был ее отшить. Правда, единственное, к чему это могло привести, так только к новым осложнениям.

– Нам не стоит здесь более задерживаться, – промолвил кабланды.

– А что будет с трупами? – спросил я.

– Уверен, комитет примет меры к их захоронению. Собственно, речь может идти только о трупах Медока и клерков. Трупы своих сородичей аборигены уберут сами. В том числе и трупы Ухула, а также искнов. Комитет, несомненно, примет меры, чтобы у аборигенов не было к инопланетянам никаких претензий.

«Тем более что с уничтожением трупа Медока почти никаких проблем не будет, – подумал я. – А убитые аборигены были изгоями. Другими словами, не входили в кланы добывающие личинки. О-хо-хо… Весь этот инопланетный район, несомненно, помешан на одном…»

И вообще. Что-то все слишком гладко и просто получалось. Слишком подозрительно гладко.

– А как же служащие из банка Медока? – спросил я.

– При чем тут они? – удивился кабланды.

– Кое-кто из них может что-то знать об этом деле. Где гарантия, что они не поднимут шума в связи с таинственной смертью своего хозяина?

– Исключено. Банк Медока, как это водится, держался на личности своего хозяина. Достойного преемника у него не было. Как ты думаешь, что это означает?

– То, что теперь его акции сильно упадут.

– А потом банк Медока переживет стремительное падение вниз, которое закончится слиянием с другим банком.

– С каким? – спросил я.

Кабланды вздохнул.

– Совершенно неважно с каким. Просто служащие банка Медока это понимают. И наверняка они заинтересованы в том, чтобы их взяли на работу здесь же, на Бриллиантовой.

– Они будут молчать.

– В любом случае. И вот что еще… Кажется, между нами было дело чести?

– Всегда готов, – промолвил я. – Только давай в этот раз будем стреляться не на кольтах. Может, тебя устроят боевые бластеры?

– Я совсем не это имел в виду, – промолвил кабланды. – Совсем не это. Просто, хотел сказать, что теперь между нами дела чести больше нет. Если, конечно, ты сам не желаешь вызвать меня на поединок.

– Почему? – спросил я.

– Потому что если я снова вызову тебя на поединок, то это будет уже не дело чести, а попытка убрать нежелательного свидетеля.

Вот так, значит? Это следовало обдумать.

– Но есть ведь и еще один нежелательный свидетель, – встряла Маута. – И поскольку его освобождать от поединка не нужно…

– То его можно превратить в желанного гостя, – промолвил кабланды. – Кажется, ты жаждала купить редкое ожерелье из личинок? Я отдам распоряжение своим клеркам. Думаю, дня через три наша фирма сможет продать тебе такое ожерелье, которое не продавали на этой планете уже лет десять. Предупреждаю – ожерелье очень редкое и отказаться от него ты не сможешь.

– А цена?

– Очень, очень доступная, – сказал кабланды. – Мне придется дополнительно взять с тебя обещание, что на вопросы о стоимости ожерелья ты будешь называть в два раза большую сумму, чем та, которую заплатишь.

Маута думала не долго.

– Хорошо, по рукам, – сказала она.

– Ну вот и отлично, – проговорил кабланды. – А теперь нам и в самом деле пора.

Мы вышли из зала, и в полном молчании протопали по заваленному телами аборигенов коридору. Перед тем как выйти на улицу, мы все трое, как по команде, приготовили оружие.

Засады на улице не было. Видимо, аборигены не жаждали отомстить за своих погибших собратьев.

Все-таки, оружие мы спрятали, только когда поравнялись в первыми домами инопланетного района. Здесь кабланды сказал, что его ждут неотложные дела. Ему еще предстоит собрать экстренное совещание совета мыслящих инопланетного района.

На прощанье он мне сказал:

– Да, кстати, мой компаньон, чисто приватным образом наводил справки о твоем прошлом. Судя по нему, центурион из тебя получится просто отличный.

Я внимательно посмотрел ему в глаза.

Ни тени иронии, ни малейшего на нее намека.

Когда кабланды все-таки ушел, Маута задумчиво сказала:

– Ну и сукин сын! Кстати, судя по летописям, предок мой, тот самый, капитал которого послужил основой благосостояния всего нашего рода, был таким же.

Что я мог на это сказать? Разве что вспомнить старую пословицу?

Король умер! Да здравствует король!

Когда мы с Маутой ввалились в резиденцию, Мараск сказал:

– Ага, явился. И даже не один. Ну, давай, рассказывай.

Я поморщился.

Вот уж чего мне сейчас не хотелось, так это кому бы то ни было рассказывать что бы то ни было. Мне в данный момент хотелось плюнуть на все, рухнуть в кресло и просто сидеть и сидеть, ожидая, чем вся эта история кончится. Без меня. Без моего в ней участия.

Все эти аборигены, банкиры, клерки, кошаны, царицы личинок, меня на данный момент практически не интересовали. Мне хотелось только выбраться из этой истории целым, невредимым и сохранить при себе свои деньги.

Программа минимум, так сказать.

Причем для того, чтобы претворить ее в жизнь, мне необходимо найти царицу личинок. А стало быть, наверняка снова придется общаться со всей этой кодлой, может, даже снова драться…

Уф…

Я рухнул в кресло. Маута расположилась в другом, причем сделала это очень грациозно. Кстати, судя по всему, вот уж кто был готов хоть сейчас кинуться в самую гущу интриг, схваток, словесной пикировки, так это она. Ее буквально распирало от желания что-то сделать. Прямо сейчас, немедленно. Ничего хорошего это не предвещало.

– Кажется, ты забыл, что я твой помощник, – напомнил Мараск. – А значит, должен быть в курсе всех твоих дел. Выкладывай, чем все закончилось.

– Может, рассказать мне? – спросила Маута.

– Нет, – отрезал Мараск. – Я помощник центуриона, а не взбалмошной девицы.

Я подумал, что сейчас они наверняка поругаются. И вообще, от Мараска так просто не отделаешься. А стало быть, рассказывать придется.

– Я жду, – напомнил Мараск.

Откинувшись в кресле поудобнее, я полуприкрыл глаза и вкратце рассказал, что произошло с тех пор, как мы тесной компанией отправились на небольшую увеселительную прогулку в город аборигенов. Причем Маута все время вставляла в мой рассказ замечания, смысл которых сводился к тому, что все, принимавшие участие в великой резне, в священном зале, являются полными недоумками, уродами, трусами и подлецами.

Когда нашими объединенными усилиями рассказ был закончен, Мараск объявил:

– Гм… вот значит как! Все это нужно обдумать.

Чего-то вроде этого я и ожидал.

Сейчас он будет думать, а потом изречет какой-нибудь туманный совет. Может, после этого он потребует мяса. И на этом все закончится. Мне опять придется добывать все сведенья самому.