Франческа выбралась из кровати, не понимая, что ее разбудило. Не сновидение, не звук… что-то непонятное… странное.

Она постояла, прислушиваясь к себе — не хочется ли в туалет, — но, оказавшись на ногах, почувствовала тошноту. Как будто она снова на корабле и вернулась морская болезнь. Франческа села, недоумевая. Потом встала. Может быть, выпить воды, и тогда…

Сейчас ее вывернет. Она кинулась к балкону и, не добежав, согнулась пополам в коридоре. Долгие, мучительные спазмы. Ничего. Она все-таки добралась до балкона и перевесилась через перила. Во рту стало горько.

Когда она наконец выпрямилась, часто дыша, ее пробрал холодный соленый ветер. Стая чаек кружила над рыбачьими лодками, выходящими в море. Франческу тут же захлестнула новая волна тошноты, словно она качалась в одной из этих лодок вместе с рыбаками.

Над головой пролетели две чайки, мелькнув черными перьями в хвосте. И тут Франческа поняла. Никакая это не простуда и не грипп. И на корабле ее донимала вовсе не морская болезнь. Причина тошноты была настолько очевидна, что Франческа рассмеялась алыми огоньками. Вот почему ее организм не спешил возвращать себе драконьи возможности — у него нашлась задача поважнее. Будущее, за которое она дралась зубами и когтями, уже оформляется в ее следующем пациенте.

Она никак не предполагала такого исхода. Все-таки они с Никодимусом оба чарословы, а у пары чарословов даже возможность подобная отметается в зародыше. Но, с другой стороны, она ведь не совсем человек. А значит, общие законы к ней неприменимы.

Лавандовый звук заставил ее обернуться. Сонно моргая, к ней шел Никодимус. «Фран, что токое? — написал он. — Все хрошо?»

Она кивнула. «Чудесно. Утренняя тошнота — обычное дело. Мы еще только привыкаем друг к другу».

«Мы?»

Франческа спохватилась, что выдала множественным местоимением своего нового пациента. Взяв Никодимуса за руку, она приложила его ладонь к своему животу. Неведомые узы, связывающие их с Разобщением, теперь кардинально изменятся.

«Никодимус, — написала она, — я беременна».

Правду говорят, что первую книгу пишешь всю жизнь, а на вторую тебе дается год. Когда стало ясно, что «Чароплету» — быть, я понятия не имел, как можно произвести на свет второй роман в десятикратно сжатые сроки, одновременно пытаясь повышать писательское мастерство. Очень скоро выяснилось, что одному человеку этот титанический труд не под силу, не стоит и пытаться. А вот с армией друзей и коллег уже появляются шансы на успех.

В первую очередь, мое небольшое войско помогало пробудить фантазию и вдохновение. В частности, фраза «чтобы твое кладбище росло как можно медленнее» из первой главы навеяна сборником юмористических эссе доктора Оскара Лондона Kill as Few Patients as Possible. Прямой массаж сердца в той же главе почерпнут из описания данной процедуры в книге «Как мы умираем» (How We Die) доктора Шервина Нуланда. Способ устранения клапанного пневмоторакса в двадцать девятой главе я придумал, разглядывая иллюстрацию доктора Фрэнка Неттера к «Дренированию грудной клетки». Саванный Скиталец своим воздействием на сознание обязан «Человеку, который принял жену за шляпу» и «Музыкофилии» Оливера Сакса. Экстренная операция на мозге в сорок шестой главе появилась после прочтения статьи Д. Донована, Р. Мокена и Дж. Эклунда «Трепанационные отверстия и экстренная краниотомия: показания и методы» в журнале Military Medicine (171, № 1, 2006 год, 12–19). В основу нескольких эпизодов легли случаи из моей собственной практики, а также рассказы студентов-медиков и врачей, но я, разумеется, позаботился о том, чтобы исключить подробности, позволяющие узнать конкретных участников событий. В этом отношении мне было проще: выбрав местом действия воображаемый мир, населенный драконами и кобольдами, почти невозможно нарушить Закон о праве сохранения и защите данных медицинского страхования (HIPAA).

Открывает список тех, благодаря кому «Чароплет» все же появился на свет, его первая читательница — доктор Ася Агульник, щедрая на критику, похвалу и поддержку. Спасибо ей.

Неоценимую помощь мне оказали профессионалы издательского дела. Замечания по существу высказали оба моих редактора — Джим Френкель из издательства «Тор» и Эми Маккалох из «Вояджер». Нина Лурье не только выявляла сюжетные нестыковки, но и подсказывала способы их исправить, а также сделать персонажей более объемными. Проведенный Меган Мессинджер анализ сюжетной линии каждого из персонажей помог на несколько порядков улучшить развязку. А когда сроки начали катастрофически поджимать, Линдси Рибар совершила подвиг на ниве параллельной вычитки спешно редактируемого мной текста. Кроме того, мне несказанно повезло заполучить в качестве пиар-агента замечательную Кассандру Аммерман из «Тора», с которой я был бы счастлив поработать еще раз. Спасибо Айрин Галло и Тодду Локвуду за отличную обложку, сумевшую сохранить интригу второго дракона. Спасибо Мэтту Байалеру — не просто литературному агенту, но и замечательному другу, который поддерживал меня весь этот год. Спасибо Стефани Диаз, агенту по коммерческому использованию прав на произведение за рубежом, благодаря которой трилогия будет переведена на немыслимое для меня количество языков.

Медицинский факультет Стэнфордского университета стал для меня родным домом, помогая расти в обоих избранных мной направлениях деятельности. Я бесконечно признателен Аврааму Вергезе как учителю и другу за наставничество по специальности и за понимание, проявленное, когда поджимающие издательские сроки вынуждали меня забросить на время обязанности научного ассистента. Доктор Одри Шефер и доктор Ирвин Ялом, кроме мудрых советов о том, как сочетать медицинскую практику с литературным трудом, поделились тонкостями участия в университетских программах финансовой поддержки. Без Научно-исследовательской программы Стэнфордского медицинского факультета, а также грантов на исследования в области биомедицинской этики и медико-гуманитарных дисциплин мне вряд ли удалось бы осуществить намеченные проекты.

Весомый вклад в появление на свет этой книги внесли и остальные мои друзья, не принадлежащие к издательским и медицинским кругам. Спасибо Джессике Веар, Сваруп Самант, Кивену Моффетту, Джошу Троуку и Нине Нуангчэмнонг, читавшим один черновик за другим и делившимся полезными соображениями; Саладину Ахмеду, выкраивавшему время, чтобы оставить ценные замечания по первым ста страницам; Динне Хоак, заваленной вопросами по грамматике. Гейл Кэрриджер спасибо за то, что мужественно терпела меня в соседях по столику в кафе, даже когда я раскладывал ноутбук практически у нее на голове в слабой надежде, что тот впитает хотя бы крупицы ее остроумия. Спасибо Кимберли Чизхольм, выловившей блох в последнем черновике.

И напоследок от всего сердца хочу поблагодарить моих родных, поддерживавших меня на всем протяжении работы над книгой: моего отца доктора Рэнди Чарлтона, мою сестру Женевьеву Йохансен, мою прелестную племянницу Лиз-Ану Йохансен и, конечно, мою мудрую и любящую маму, доктора Луизу Бак, которой я и посвящаю второй том трилогии.