– Нет, этого никогда не произойдет. Вне зависимости от того, сколько денег или территории будет у вас, этого всегда будет недостаточно. Возможно, так уже было однажды, – когда еще существовал «Факел», – и вы поняли, что он для вас делает вашу же работу. Но больше этого не будет. Вам слишком удобно, Бернард. Здесь вы слишком хорошо вжились в вашу роль – особенно удобную оттого, что вы удачно разделяете задачи с Куином. Предоставленные сами себе, вы все глубже и глубже проникаете в отбросы подпольного преступного мира, и вы уже не лучше, чем остальные боссы преступного мира, заправляющие в городе. Так вы и умрете.

Они медленно сцепились взглядами, как цель и прицел самонаводящейся ракеты, когда Бернард встал на ноги.

– Ты не прав, – сказал он, каждое его слово было твердо и прочно как гранит.

– Тогда докажи это, – сказал ему Дженсен. – Пойдемте с нами. Сейчас. Выражение лица Бернарда не изменилось, но Мордахей внезапно

почувствовал что-то новое в атмосфере. К терпкому ощущению неприязни добавилось задумчивое ожидание, предчувствие, так как слова Дженсена вошли в резонанс с мыслями и потаенными опасениями остальных. Мыслями, которые они, наверно, похоронили, но полностью не истребили.

И было ясно, что Бернард это тоже почувствовал.

– Умно, – его губа немного завернулась вверх, и сказал он это так, словно хотел избавиться от напряжения, переполнившего его тело, – очень умно. Знаете, я не должен был позволять вам загнать меня в такую бутылку. Даже если бы мои собственные люди помогали вам в этом, – Добавил он, оглянувшись, – но в одном вы правы: война с вами не приведет ни к чему, кроме как к пустому истощению наших сил. – Он глубоко вздохнул. – Хорошо. Пошли.

– Просто так? – спросил Мордахей, не вполне доверяя услышанному.

– Я же только что сказал, разве не так? – вырвалось у Бернарда.

Он направился к гаражу, и как только он это сделал, Канаи заколебался.

– Мне бы хотелось пойти с тобой, – сказал он.

– Нет, – ответил Бернард через плечо.

– Да, – сказал Дженсен.

Бернард развернулся, пылая от гнева, и стал к нему лицом.

– Черт тебя подери, Дженсен, я все еще старшина этой группы, – гневно выкрикнул он. – Я командую этими людьми, и если я не хочу, чтобы он сопровождал меня, то он не пойдет. Понятно?

– Нет, непонятно, – сказал ему Дженсен. – Какая разница, пойдет он с нами, или нет? Если только ты не хочешь предать нас, сделав это без свидетелей.

– Возьми свои слова назад, – прорычал один из остальных, сделав шаг к нему. – Возьми свои слова назад, немедленно.

– Полегче, Пендельтон, – сказал Бернард. Длительное время он смотрел в глаза Дженсену. – На Земле мы очень серьезно относимся к наездам, – сказал он наконец. – Тебе чертовски повезло, что мы уже построили внутри себя хороший заслон от них – Пендельтон обычно бывает гораздо более импульсивным. Хорошо, Канаи, ты хотел пойти – ты можешь пойти. Пендельтон, ты остаешься за старшего, пока я не вернусь.

– Хорошо, – прорычал Пендельтон, все еще пылая злобой к Дженсену.

– Я полагаю, что в таком случае мы готовы, – сказал Бернард. Интонация его голоса была самой обыкновенной. – Пошли?

– Конечно, – сказал Дженсен, и Мордахей впервые заметил, что тот вовсе не был таким уверенным в том, что делает, как ему казалось раньше.

– Мы возьмем твою машину, Бернард. Я поведу.

– Устраивает. Могу я считать, что мне теперь докажут тех местных, которые вам помогали с тех пор, как вы высадились здесь?

Дженсен легко улыбнулся.

– Почему бы нет? – сказал он очень мягким тоном. – Я уверен, что ему очень захочется встретиться с тобой.

Минутой позже они уже были в пути, и сидя сзади вместе с Канаи, у Мордахея появилось время мысленно воспроизвести последний комментарий Дженсена. Его комментарий и то, как он его произнес. Интересно, подумал он, что бы это могло значить.

Он не мог сказать. Но почему-то казалось, что это не понравится.

– Там вы сильно полагались на счастливый шанс. И я надеюсь, что вы это понимаете.

Лейт замер, поглядев в зеркало, в уголке которого была видна ванна, рядом с которой сидел Реджер.

– На самом деле, не так уж сильно, – ответил он. – Немного припасенного заранее макияжа, уйма искусственной крови, на тот случай, если они будут слишком заняты, чтобы подвергать ее немедленному анализу, и все остальное мы нашли на месте. Ты бы удивился, если бы увидел, как смотрят люди на лица, покрытые кровью.

Реджер фыркнул. Лейт снова вернулся к раковине и последним остаткам макияжа, который помог завершить им скучное дело, заключавшееся в побеге из тюрьмы. Было довольно просто справиться с засохшей кровью, но фальшивая головная повязка была изготовлена из не смачиваемого водой материала, и запах растворителя напомнил ему о самых плохих днях старой войны.

– Я полагаю, – сказал Реджер, – что это было выходом и для всех остальных. Итак, вы не импровизировали, оставшись одни? Эта женщина, Силкокс – зачем вы заставили ее одеть всю вашу пластиковую броню? Только чтобы нагрузить ее?

– Частично из-за того, что остальные из нас должны были лежать без сознания из-за ранений в голову. – Он поймал в зеркале озадаченный взгляд Реджера и продолжил: – Она быстро дала понять атакующей команде, что ее ранение таково, что из-за него она может терять и снова приходить в сознание, правильно? О'кей, а это значило, что она должна убедительно потерять сознание, как только кто-либо начнет задавать ей каверзные вопросы. Но, кроме того, она могла внезапно очнуться, как только медики начинали проверять некоторые проблемы, кроме головной раны – особенно проблемы ниже уровня шеи.

– А, – Реджер кивнул, – я понимаю. Надев на нее всю вашу пластиковую броню, вы могли позволить врачам изучать вас как угодно, подвергая осмотру любые участки вашего тела.

– Правильно, – сказал Лейт. – И чтобы симптомы подходили, то она, как полагается, в любом случае должна была перебинтовать свою голову…

– Это ей нужно было и для того, чтобы спрятать свои волосы.

– Опять же. Обладая «способностью» внезапно терять и возвращаться в сознание, она могла организовывать диверсии и сумятицу, если бы в этом возникла необходимость. Но необходимости не было, и я не думаю, что верхушка, руководящая операцией, понимала, что мы делаем.

Реджер фыркнул.

– Вы доверили ей чертовски важные вещи.

Лейт последний раз вытер лоб и с благодарностью откинул в сторону скомканное хлопчатобумажное полотенце, повернувшись лицом к Реджеру.

– Кажется, за время операции нам приходилось доверять друг другу много важных вещей. Ну, теперь с нас достаточно Предварительных обсуждений. Я думаю, что вы уже слышали полный рассказ от Кейна или от кого-либо еще. Итак, зачем вы сюда пришли, на самом деле, о чем вы хотите со мной потолковать?

Тот надул губы.

– Кейн сказал мне, что когда вы были там, он хотел еще вызволить тех двух водителей грузовиков, наплел мне какую-то историю про то, что ты не доверял сотрудничеству с ними во время побега.

– Он прав, я не мог. Но все на самом деле еще проще. У Дупре и Карен Линдсей нет с нами совершенно ничего общего, не считая того, что их заставили помочь нам во время выполнения двух малозначительных частей операции. Первый же допрос покажет, что они невинные граждане, их отпустят. Если бы мы помогли им бежать, то они автоматически попали бы под большее подозрение, и когда их бы снова поймали, то уже посадили бы в камеру строгого режима. И, проигнорировав их во время побега из тюрьмы, мы на самом деле принесли им немаловажную пользу. Хотя Кейну понадобится еще прорва времени, чтобы это понять.

Реджер буркнул:

– Возможно, у него на то есть хорошая причина. Если вдруг выяснится, что они совсем не такие невинные, как ты думал. Эта компания грузовых перевозок принадлежит мне, и эти две женщины работают на меня.

– Что? – Лейт почувствовал, как сузились его глаза. – Почему ты не сказал мне об этом раньше?