Хотя беспокоиться, наверное, надо было далеко не о них, а о нас. О себе самом и пушистом, так как следующей остановкой был лагерь дикарей.

Вернее, это когда-то был лагерь дикарей, а сейчас представлял из себя в спешке покинутые землянки и шалаши, которые даже не успели сложить. Довольно крупный и расположившийся на ровном участке склона, он стоял около ручья, и тут же рядом росли какие-то кусты. Не было видно погрома, разрушенных домов или следов борьбы — эту дикарскую деревушку просто оставили.

Когда-то.

Сейчас это были скорее искорёженные костлявые кисти мертвецов, которые тянули пальцы к небу без единого листочка на ветвях. Да и округа заметно изменилась, травы становилось заметно меньше, а та, что была, местами была сгнившей, лишённой того золотого окраса.

— Это ваш лагерь? — спросил я.

— Нет, не наш. Наш дальше, — прогудел Гром. — Здесь делали спиртягу.

— Алкоголь, — перевела Люнь, хотя я и так понял.

Значит эти кусты — типа виноградники или что-то в этом роде. Учитывая, какая это местность, можно было предположить, что эта деревня дикарей процветала, так как что-что, а на алкоголь спрос был всегда и везде. Можно сказать, у этого поселения была своя золотая жила.

А теперь можно представить, насколько была велика опасность, что им пришлось вот это всё бросить и бежать.

— Спустимся, глянем, что там есть.

Надо было, конечно, идти дальше, но глупо было не проверить, что могло здесь сохраниться после быстрого бегства дикарей. Возможно, я смогу найти какой-нибудь ингредиент или ещё что-нибудь интересно.

Мы осторожно подъехали к первыми на своём пути лагерю, и я обнажил меч — быть может, потом просто не останется времени его обнажать.

И тут же у первого же шалаша я увидел труп. Обглоданный до самых костей, у него не хватало ноги ­— та лежала в стороне, обглоданная до костей. Судя по состоянию, тело пролежало достаточно долго. Я бы сказал, что очень долго. Предположу, что не все согласились покинуть свой дом и…

И их сожрали.

— Зу-Зу не отходил далеко, но ищи палатку… шамана или кто там травы хранит у них…

— Травник, — прогудел Гром, держа свой огромный топор наготове. — Нам надо уходить.

— Да, ищи травника. Сначала посмотрим, что здесь есть.

— Не нравится мне это место, — прогудел дикарь.

— Мне тоже, но все, кто мог бы нам спокойно причинить вред, уже бы были перед нами. Значит остальные не настолько сильны, чтобы противостоять нам, и мы вполне их уделаем.

Я их уделаю, по крайней мере, а вот насчёт Грома не уверен. В последнее время он выглядит каким-то бледным и взмокшим, словно подхватил заразу. Хотя о причине я догадываюсь.

— Мы уже въехали в зону действия ауры, да? — а то я-то не чувствую.

— День назад, — кивнул тот.

— И то, что ты пьёшь…

— Оно помогает противостоять тьме, — кивнул Гром, подтверждая мою догадку. — Мои силы немного уходят, тьма высасывает их, но эти зелья помогают мне поддерживать их в моём теле.

— Надолго хватит?

— Достаточно, — ответил он скупо. — Достаточно, чтобы сломать тебе руку, если ты задумаешь сделать глупость.

Ну-ну, это мы ещё поглядим. Да и волновался я совсем не о нём сейчас, так как моя глазастая Люнь уже успела расстроить меня новостями.

— Юнксу, я… не хочу тебя пугать, — она обернулась откуда мы пришло, — но кажется, за нами кто-то следует.

Не сказать, что Люнь открыла для меня что-то новое. Преследование я заметил ещё три дня назад: случайно увидел тени на горизонте, которые, едва я обернулся, исчезли. Они преследовали нас целый день, то появляясь, то исчезая, однако на следующий исчезли.

Я ещё некоторое время следил за обстановкой позади, но больше каких-либо признаков, что за нами хвост, не было. В тот момент я уже было понадеялся, что кто бы это ни был, отстали, но нет, Люнь обрадовала, что они до сих пор следуют за нами.

Признаться честно, я хрен знает, что или кто это мог быть, но теперь был уверен, что нас пасут. И это точно не те энергетические вампиры, так как те твари света солнца не переносит. То ли какие-от животные, то ли люди.

И если это люди, то скорее всего кто-то из наблюдателей, которых послал пахан, чтобы проследили за нами.

Или нет.

Но именно из-за того, что это могли быть люди пахана, я и не рассказал Грому о том, что заметил слежку.

— Они далеко? — одними губами спросил я.

— Достаточно далеко. Я бы сказала даже очень.

Значит время у нас пока что ещё есть.

Мы проехали, можно сказать, по центральной улице деревни дикарей. В деревне дикарей царил бардак. Повсюду были разбросаны вещи: какие-то тряпки, посуда, иногда мебель и даже личные вещи, словно их вышвыривали из дома. Скелетов жителей тоже хватало: не много, но встречались раз от раза то тут, то там. То ли не успели, то ли не хотели покидать свой дом.

Но в какой бы спешке дикари не покидали это место, всё самое ценное они забрать не забыли. Я обошёл несколько палаток и землянок, но внутри кроме разбросанных вещей ничего не увидел. Еды не было, а что была, давно уже пропала, вода стухла, а одежда мне была не нужна. Хлева тоже были пусты, о провизии в дорогу они явно побеспокоились.

Разве что в землянке травника я нашёл несколько зелий, которые смог распознать, как антидот и микстуру, чтобы пониматься по уровням, но на этом наша добыча заканчивалась.

— Не густо… — пробормотал я, взвесив бутыльки, после чего отправил их в сумку. — Почему не все уехали отсюда?

— Ты меня спрашиваешь? — прогудел Гром.

— Ну а ты видишь ещё кого-то рядом?

— Не все захотели покинуть свой дом. У нас такие же были. Но все, кто остался, достались душам мёртвых.

Причём сказал он это с такой уверенность, будто сам лично убеждался, что каждый отправится на встречу с душами мёртвых.

Мы вновь двинулись в путь.

На следующий день то, что мы вошли в зону действия ауры, стало заметно не только по сбледнушему Грмоу, который так или иначе держался, но и по Люнь, которой тоже досталось чуть-чуть. Она почувствовала жжение и была вынуждена спрятаться во мне, чтобы избежать последствий.

Да и природа тоже получила свою порцию местной отравы.

Теперь трава или отсутствовала полностью, или была чёрной и пожухлой, из-за чего лошади с трудом находили, что бы поесть. Округа становились всё безжизненнее и безжизненнее, где даже ручьи, и те пахли какой-то затхлостью и гнилью. Про животных я вообще молчу: все, что здесь были, уже давно мутировали и нередко пытались нас атаковать.

Здесь даже костёр было проблемой развести, так как всё, что у нас было, отчаянно отказывалось гореть и только с попытки сороковой трава наконец занялась, испуская едкий тёмный дымок и очень плохо горя. С одной стороны это хорошо, так как если трава долго горит, то и подкладывать её надо меньше. С другой от неё воняло так, что аж глаза слезились, а дым поднимался чёрным столбом, отчего нас можно было очень легко заметить.

В течении ещё пары недель холмы стали исключительно каменистыми, словно мы оказались на другой планете. Ни единого намёка на траву или самый чахлый цветочек. Ручьи были как… не знаю, словно яд. Даже подходить к ним было неприятно. Однако здесь спасала уже моя фляга, которой можно было спокойно напоить что лошадей, что нас самих.

Чем-то эти горы напомнили мне безжизненные горы другой планеты, например, марса, где есть только камень, да пыль. С какой-то стороны это даже выглядело красиво, так как голубое небо и яркое солнце продолжали висеть над головой, из-за чего в пейзаже было своё очарование.

Копыта лошадей размеренно отбивали сухой каменистый звук, то и дело поднимая в воздух небольшие оболочка пыли, иногда нервно ржа и дёргая головой, будто говоря, что дальше они уже точно не поедут. Иногда приходилось пришпоривать и погонять их дальше в пустынные горы, но вскоре тёмная аура всё же сделала своё дело.

В какой-то момент почему-то именно моя лошадь просто отказалась ехать дальше, упираясь копытами, после чего неожиданно встала на дыбы.