Мы поехали дальше. Джон до самого дома посмеивался. В конюшне он рассказал обо всем Джеймсу.

— Так этому Биллу и надо! — обрадовался помощник конюха. — Я знаю его по школе. Поначалу он задирал перед нами нос, потому что папаша его из богатых фермеров. Но самое в нем плохое — любовь к издевательствам. Как увидит мальчишку помладше и послабее, так обязательно бьет. Нам это совсем не нравилось. Однажды мы вывели Билла на школьный двор и там ему дали понять, что нам все равно, богатый его отец или, наоборот, бедный. Какое-то время он после этого был как шелковый. А потом я застукал его перед уроками в пустом классе. Он ловил мух, отрывал им крылья, а потом радовался, как несчастные твари по подоконнику ползают. Билл меня не заметил. А я так разозлился, что двинул его со всей силы в ухо. Видали бы вы, мистер Менли, как он испугался! Визг поднял такой, что учитель и все мои одноклассники пулей кинулись к нам. Учитель потом говорил, что ему вообще показалось, будто кого-то убили. Я не стал от него ничего скрывать. А несчастных мух он и без моей помощи увидел на подоконнике.

Сперва учитель сам хотел Биллу еще подбавить. Но потом обошелся простым наказанием. Посадил Билла на весь день перед классом, а потом еще целую неделю не выпускал на переменах играть во дворе вместе с нами. Учитель потом с нами долго беседовал о разных жестокостях. Он говорил, что хуже всего делать больно тому, кто беспомощный или слабее тебя. Но больше всего мне запомнилось, как учитель назвал жестокость отметиной дьявола. Если, говорит, вы увидите человека, которому доставляет удовольствие издеваться, — это верная принадлежность к дьяволу. А люди, которые ко всем идут с добротой и заботой, наоборот, близки Богу. Потому что Господь наш — это сама любовь.

— Милый мой мальчик! — ласково поглядел на помощника Джон. — Лучше, чем ваш учитель, про это не скажешь. Без любви и впрямь никакой веры в Бога существовать не может. Конечно, есть много недобрых людей, которые уши всем прожужжали о своей вере. Но где же там у них вера, если они обходятся без любви к ближнему и живым тварям? Такое, скажу я тебе, к настоящей праведности отношения не имеет.

Однажды декабрьским утром Джон привел меня в денник после прогулки. Джеймс уже появился в конюшне с овсом для меня, когда мы вдруг увидали хозяина. Сквайр Гордон был очень серьезен. В руках он держал распечатанное письмо. Закрыв денник, Джон вышел к хозяину.

— Доброе утро, Джон, — поздоровался с ним сквайр Гордон. — Я вот пришел узнать, нет ли у тебя каких-нибудь жалоб на Джеймса.

— На Джеймса, сэр? — удивленно спросил конюх. — Какие же у меня могут быть жалобы?

— Ну, вдруг он работает не всегда добросовестно или с тобой непочтителен? — еще серьезнее посмотрел на Джона сквайр Гордон.

— Это Джеймс непочтительный и недобросовестный? — с возмущением отозвался тот. — Да кто вам только сказать мог подобную чепуху, сэр!

— Хорошо, хорошо, Джон, — закивал головой хозяин. — Ты уж прости, но я спрошу тебя еще одну вещь о Джеймсе. Нет ли каких-нибудь оснований подозревать, что он иногда вместо того, чтобы прогуливать лошадей, заходит куда-нибудь в гости, а лошади остаются на улице без присмотра?

— Ну уж нет, сэр! — покраснел от возмущения Джон. — Видать, какой-то большой недоброжелатель наговорил вам много неправды про Джеймса. Вы уж меня послушайте: верить такому нет ни одного основания. А про Джеймса я так вам скажу: более спокойного, честного, благоразумного и доброжелательного к лошадям человека в Бертуик-парке еще никогда не работало. Я без единой оглядки, сэр, доверяю нашему Джеймсу любую лошадь и буду при этом так же спокоен, будто бы сам ее обихаживаю. Так что если кому охота узнать настоящую истину о свойствах души Джеймса Ховарда, вы уж пошлите его ко мне, сэр, а не ко всяким там злобным клеветникам.

— Хорошо, хорошо, Джон, — улыбнулся сквайр Гордон. — Никто мне ничего плохого о Джеймсе не говорил. Просто я знаю, ты человек сдержанный и не слишком часто раздаешь похвалы. Вот и пришлось мне прибегнуть к маленькой хитрости. Рад, что наши с тобой мнения совпадают. Ну-ка, подойди к нам, мой мальчик! — повернулся хозяин к Джеймсу, который по-прежнему продолжал стоять у входа в конюшню. — Оставь свой овес и послушай меня внимательно. Утром я получил письмо от брата своей жены — сэра Клиффорда Уильямса из Клиффорд-холла. Он просит ему подыскать надежного молодого конюха. Тому, который уже тридцать лет у Клиффордов, не по силам справляться со всей работой. Поэтому сэр Клиффорд Уильяме хочет нанять старику напарника. Сперва на молодого конюха будет возложена только часть обязанностей. Когда же старик окончательно уйдет на покой, сэр Клиффорд поручит новому работнику всю конюшню. Условия моего родственника таковы: восемнадцать шиллингов в неделю, бесплатный костюм для конюха, парадная кучерская ливрея — тоже за счет хозяина, удобная спальня над каретным сараем и мальчик-помощник. Добавлю к этому, что сэр Клиффорд — очень хороший хозяин. Конечно, мне с тобой жаль расставаться, Джеймс. И Джону наверняка будет тебя не хватать.

— Это уж точно, сэр, — вздохнул конюх. — Но место у вашего родственника прямо завидное. Джеймсу оттуда может открыться большое будущее. Нет уж, хоть мне и грустно, но я ни за что не встану у него на пути.

— Кстати, сколько тебе сейчас лет, Джеймс? — поинтересовался хозяин.

— В мае исполнится девятнадцать, — почтительно отвечал тот.

— Не маловато для кучера? — посмотрел сквайр Гордон на Джона.

— В общем-то, предпочтительней, чтобы постарше, сэр, — согласился конюх, — но в случае с Джеймсом вполне достаточно и тех лет, которые у него уже есть. Рост у него высокий. Сила хорошая. А уж доверять ему можно не меньше, чем самым честным и взрослым людям. Только вот опыта управления экипажем у нашего Джеймса пока маловато, но рука у него, сэр, легкая, а глаз острый. Думаю, я его быстро всему научу, и тогда уж любая лошадь под его руководством ощутит себя в полном порядке.

— Твоя рекомендация для сэра Клиффорда все решает, — сказал сквайр Гордон. — Он как раз говорит в письме, что если есть человек, которого обучал ты, то он предпочтет его остальным. Так что, мой мальчик, — повернулся хозяин к Джеймсу, — теперь подумай как следует, поговори с мамой, а когда решишь, дай мне знать.

Хозяин погладил меня, попрощался с Джоном и с Джеймсом и ушел домой. Несколько дней спустя вопрос о переходе Джеймса был решен окончательно. К новой работе у сэра Клиффорда он приступит через полтора месяца. А до этого срока ему нужно как следует научиться управлять экипажем.

Прежде нас с Горчицей запрягали только для поездок хозяйки. А теперь каждый из членов семьи по любому поводу приказывал закладывать экипаж, чтобы Джеймс побыстрее освоил нелегкое ремесло кучера. Первые несколько раз Джон сидел рядом с Джеймсом. Потом наш молодой кучер стал уверенно управлять нами один. Хозяин изобретал для Джеймса все новые трудности. В городе он постоянно придумывал для себя дела на всяких узких и неудобных улочках или вдруг говорил, что ему непременно нужно попасть на вокзал к прибытию поезда. Дело в том, что к вокзалу вел мост, на котором разъехаться со встречным экипажем мог только опытный кучер. К чести Джеймса могу сказать: он ни разу не попал в аварию на мосту. По-моему, такими успехами каждый вправе гордиться.