— Ну хорошо, если так, Баркер, — покачала головой в ответ леди. — По-моему, все-таки ты на этой работе слишком рискуешь здоровьем. Но что же поделаешь, если тебе она нравится. Только учти: хороший кучер, вроде тебя, может всегда найти выгодное и спокойное место. Так что, если решишь когда-нибудь отказаться от кеба, сразу же мне сообщи.

Поезд уже подошел к платформе. Добрая леди протянула хозяину деньги:

— Тут за проезд и еще по пять шиллингов на каждого из детей, — объяснила она. — Уверена, твоя Полли найдет, на что их потратить. Передавай ей большой привет от меня.

— Спасибо, мэм, и всего вам доброго! — отвечал Джерри.

Когда леди прошла на платформу, хозяин сказал мне:

— Ну, теперь домой, Джек. Работать сегодня уже невозможно.

Такое решение вполне отвечало моим собственным замыслам. Я давно уже лелеял мечту о конюшне.

Мы с Капитаном успели подружиться. Это был благородный интеллигентный конь с огромным жизненным опытом. Увы, так случилось, что друг мой попал в беду. Сам я в то время был в конюшне на отдыхе. Джерри потом при мне много рассказывал о происшествии.

Джерри и Капитан везли пассажиров к вокзалу у Лондонского моста. На полпути им попалась навстречу пустая повозка из пивоварни, которую везли две очень сильные лошади. Возница изо всех сил их нахлестывал огромным кнутом. Видимо, лошадей это разозлило, и они понесли. К счастью для моего хозяина, удар пришелся по боку нашего кеба. Оба колеса отвалились. Кеб опрокинулся. Джерри считал, что пассажиров и его самого спасло только чудо. А вот Капитан пострадал. Он свалился, и его сильно ранило обломками дышла.

Джерри едва удалось поднять его на ноги. Они кое-как доковыляли до дома. Когда Капитана привели в денник, я сначала его не узнал. Все его тело было в ранах, белая шерсть пропиталась кровью.

Позже выяснилось, что возница в повозке был пьян. Пришлось пивовару платить Джерри деньги за нанесенный ущерб. На эти средства кеб отдали в ремонт. А вот бедному Капитану уже никакие деньги помочь не могли. Джерри и ветеринар старались по мере сил, но раненый конь поправлялся плохо.

Когда мы впервые после аварии снова приехали с Джерри на нашу стоянку, Мистер Губернатор первым делом осведомился о самочувствии Капитана. — Врач говорит, ему до конца уже не прийти в себя, — грустно отвечал Джерри. — Во всяком случае, для моей работы он уже не подходит. Теперь Капитану путь только в ломовики. А меня одна мысль о такой его участи убивает. Уж я-то в Лондоне ломовых лошадей повидал достаточно. Обращаются с ними просто ужасно. Большинство ломовых возчиков горькие пьяницы, и чувств у них к лошадям не больше, чем у того умника, который мне изуродовал Капитана. Ну почему всегда получается, что из-за пьяниц страдают ни в чем не повинные существа! Налетят на тебя, а потом взамен деньги дают. Разве можно на деньги такого друга вернуть, каким мне давно уже стал Капитан? И нервов моих вместе с чувствами никакими суммами не оплатить. Потому-то я и считаю, что нет ничего хуже пьянства.

— Ты бы, Джерри, полегче, — начал вдруг ежиться Губернатор. — А то прямо жмешь на больную мозоль. У меня тоже ведь нет такой стойкости против спиртного, как у тебя.

— Чего же ты этого не прекратишь? — внимательно поглядел на него мой хозяин. — По-моему, ты гораздо сильнее того, чтобы попасть в рабство к выпивке.

— Уж не знаю, как и сказать тебе, Джерри, — еще больше смутился наш Губернатор. — Однажды я целых два дня ничего спиртного в рот не брал. Но потом снова начал употреблять. Потому что без выпивки мне как бы чего-то внутри не хватает.

— Мне тоже сперва пришлось тяжело, — сказал Губернатору мой хозяин. — Вообще-то я выпивкой не злоупотреблял слишком много. Но все равно наступил такой день, когда меня просто неодолимо к стакану потянуло. Тут я и понял: либо надо кончать с питием, либо совсем себя потеряю. Бог мне, конечно, помог с собой справиться. Но и самому поработать пришлось. Я сдерживался прямо изо всех сил, потому что привычка к выпивке сильно укоренилась в моем характере. Полли тоже мне очень помогала. То еду повкусней приготовит, то кофе горячий в морозные дни на стоянку пришлет. И Библию я постоянно читал. Это мне помогло даже больше всего остального. А когда уж совсем приходилось невмоготу, я начинал твердить про себя: «Держись, Джерри! А то разобьешь сердце Полли!»

Постепенно привычка меня отпустила. И теперь уж десять лет совершенно пить не хочу.

— Пожалуй, мне надо тоже попробовать, — с завистью поглядел Мистер Губернатор на Джерри. — Ужасное дело, когда самому себе уже не принадлежишь.

— Конечно, — кивнул головой хозяин. — Поэтому и пора взяться за ум. И тебе самому хорошо станет, и другим из наших пример. Потому что хороший поступок всегда заразителен.

Тут к нам с Джерри сел пассажир, и беседа с Мистером Губернатором завершилась. Но, по-моему, он все-таки принял решение.

Прошло еще какое-то время, и Капитан вроде бы стал поправляться. Но улучшение наступило на очень короткий срок. Этот конь был уже очень стар. Только прекрасное обращение Джерри помогло ему сохранить форму до такого преклонного возраста. Несчастный случай и раны, видимо, надломили последние силы моего старшего друга. Еще раз внимательно осмотрев его, ветеринар повторил свой диагноз:

— Ему уже не поправиться до конца, Джерри. Могу, конечно, его подлечить, чтобы ты выручил при продаже несколько фунтов.

— Несколько фунтов? За Капитана? — возмутился хозяин. — Продать старого друга за несколько фунтов на невыносимую жизнь? Никогда я не сделаю этого! Раз уж здоровья ему не видать, пусть пуля разом лишит его всяких мучений!

Еще несколько дней Капитан жил в своем деннике. Потом Гарри меня как-то утром отвел к кузнецу поменять подковы. Когда мы вернулись, Капитана уже нигде не было.

Почти неделю Джерри ходил как потерянный. Но без второй лошади работа в кебе идти не могла. Пришлось искать Капитану преемника. Как раз в это время приятель хозяина, который был главным конюхом у одного знатного графа, сказал, что у них сейчас есть породистый конь за совсем низкую цену.

Конь, по словам старшего конюха, был молодой. Продавали его потому, что он вдруг понес, вывалил графа из экипажа, а сам так поранился, что из-за шрамов перестал подходить для графских конюшен.

— С горячим конем я справлюсь, — уверенно произнес Джерри. — Если он только не злобный и рот у него не испорчен.

— Никакой он не злобный! — с жаром ответил конюх. — Просто человеческого обхождения требует. Тогда как ведь все вышло. Погода была плохая. Проездка была недостаточной. Да к тому его же еще и подстригли. Кучер запряг его с мартингалом и ремешок затянул до предела. Поэтому конь и повел себя прямо как бешеный.

— Да-а, — задумался Джерри. — Пожалуй, я завтра приду поглядеть к вам в конюшню.

Из графской конюшни хозяин вернулся с чистокровным гнедым конем по имени Хотспер. Величественной осанкой, высоким ростом и умной мордой он очень напоминал покойного Капитана. Это сразу расположило меня к нему, однако с расспросами я счел лучше повременить.

Первую ночь Хотспер провел беспокойно. Вместо того чтобы спать, он до утра копошился в деннике, чем сильно нарушал мой отдых. Потом Джерри запряг Хотспера в кеб. Проработав подряд пять часов, новый конь сделался гораздо уровновешеннее. С тех пор он все ночи посвящал сну.

Джерри старался вести себя с Хотспером как можно ласковей. Он часто его оглаживал и заводил с ним беседы. Джерри считал, что, избавившись от мартингала, этот конь станет покладистым и совсем хорошим. Кроме того, мой хозяин несколько раз при мне признавался Полли, что с Хотспером ему по-настоящему повезло.

— Купить за такую безделицу молодого коня подобных кровей — настоящее чудо! — говорил он.

Сам Хотспер относился к подобному повороту судьбы с куда меньшим восторгом. Он очень тяжело пережил потерю общественного положения. Больше всего поначалу его раздражала стоянка. Хотспер никак не желал понять, почему пассажиры иногда не подходят так долго.