С каждым днем наш Джо становился все более опытным. Джон теперь многое доверял ему делать самостоятельно. Только вот из-за малого роста этому славному юноше так и не разрешали проезжать по утрам меня и Горчицу. Джон говорил: пока Джо не вытянется, он даже речи с ним вести не будет о таких больших лошадях, как мы. Однако вскоре Джо пришлось поехать на мне. Случилось все так. Хозяин вошел в конюшню с письмом для одного знакомого джентльмена, который жил в трех милях от нас. Джона на месте не было. Он уехал по какому-то делу в повозке с Джастисом. Тогда мистер Гордон очень серьезно сказал:

— Дело срочное, Джо. Седлай Красавчика и отправляйся. Только прошу тебя, не гони.

Джо проявил себя очень неплохо. Спокойно добравшись до нужного джентльмена, мы вручили ему записку и поскакали назад. Все было прекрасно, пока не показался кирпичный завод. Там мы с Джо увидали одно из самых отвратительных зрелищ, которые только можно вообразить. Телега, нагруженная доверху кирпичом, застряла в канаве. Каждое здравомыслящее существо сразу бы поняло, что двум лошадям, которые были в этой телеге, без посторонней помощи такую тяжесть из канавы не вытянуть. Невзирая на это, возчик стегал несчастных животных кнутом. Их мышцы напряглись до предела, бока тяжело ходили. Но жестокому возчику не было никакого дела до их состояния. Извергая омерзительные ругательства, он тянул лошадей под уздцы и по-прежнему бил их кнутом с изощренной жестокостью.

— Не надо! Не надо! — попытался воззвать к разуму возчика Джо. — Колеса у вас так застряли, что лошадям не под силу.

Возчик даже не обернулся. Он продолжал жестоко стегать кнутом.

— Прошу вас, не бейте их! — вновь крикнул Джо. — Давайте я лучше помогу вам разгрузить телегу.

— Проваливай отсюда, нахал! — грубым голосом закричал мужчина.

И он снова начал бить несчастных своих лошадей. Тут наш маленький Джо повернул меня на другую дорогу, и мы помчались к домику управляющего. Сомневаюсь, что мистер Гордон и Джон одобрили бы столь быструю скачку. Но нас с Джо охватила ярость, и мы попросту не могли совладать со своими чувствами.

— Мистер Клей! Мистер Клей! — осадив меня у домика управляющего, позвал Джо.

Дверь немедленно распахнулась.

— Ах, это ты! — улыбнулся Джо мистер Клей. — Какое-нибудь поручение от сквайра?

— Нет, сэр, — выдохнул Джо. — Там, возле завода, кто-то хлещет кнутом двух лошадей. Я ему сказал, что так делать нельзя, повозку с кирпичами они все равно не вытянут, но он продолжает. Пожалуйста, сэр, если можно, поговорите с ним сами! А то ведь забьет лошадей бедных до смерти!

Управляющий бросился в дом и тут же вновь вышел со шляпой.

— Бегу, мой мальчик, — на ходу проговорил он. — Если я отведу этого типа в суд, ты согласишься дать показания как свидетель?

— Конечно, — заверил Джо. — Я расскажу все как было.

Управляющий побежал усмирять негодяя, а мы поехали широкой рысью домой. Джон уже возвратился и встречал нас у конюшни.

— Что с тобой? — внимательно поглядел он на Джо. — Неужели ты так сердиться умеешь?

— Умею, когда придется, — свирепо проворчал Джо.

Он слез на землю и рассказал обо всем, что с нами случилось по дороге домой.

— Ты поступил очень правильно, — внимательно выслушав мальчика, отозвался Джон. — Мне даже не очень важно, попадет этот изверг под суд или нет. Главное, что ты, Джо, не проехал мимо, а вмешался, выступил против жестокости. Такой поступок всегда зачтется на небесах.

Услыхав похвалу от Джона, Джо просиял. Когда же он принялся меня чистить, движения его были такими уверенными и четкими, словно у него за один только сегодняшний день прибавилось опыта.

— Джон! Джон! — внезапно влетел в конюшню слуга сквайра Гордона. — Хозяин просит Джо немедленно к нему в кабинет. Сейчас привели какого-то человека. Его обвиняют в ошибочном обхождении с лошадьми. Вот и выходит, что Джо должен там что-то подтвердить.

— Бегу! — звонко выкрикнул мальчик.

— Ты сперва вид пристойный прими для хозяина, — остановил его Джон.

Тогда Джо быстро пригладил волосы, подтянул галстук и скрылся за дверью.

Хозяин был в своем графстве одним из судей, и ему часто приходилось разбирать дела, подобные этому. Джо долго отсутствовал. Вернулся он в превосходном расположении духа.

— Мы с тобой никогда никому не позволим обижать лошадей! — похлопав меня по спине, сказал он.

Позже выяснилось, что Джо на редкость толково ответил на все вопросы хозяина. Благодаря этому возницу сумели отдать под суд. Теперь он будет строго наказан за жестокое обращение с лошадьми. С того дня наш Джо вдруг повзрослел. Он был по-прежнему добрым и ласковым, но в его движениях и поступках появилось куда больше уверенности. А Джон один раз сказал, что ему даже кажется, будто Джо за один день стал куда выше ростом.

Я прожил в этом замечательном месте три года. Потом произошли печальные перемены. Время от времени до нас доходили слухи, что хозяйка продолжает болеть. Доктор Уайт к ней приезжал теперь часто. На хозяине нашем просто лица не было. Он все время о чем-то думал и теперь очень редко смеялся. И вот как-то раз Джон объяснил Джо, в чем дело. Болезнь миссис Гордон оказалась такой серьезной, что ей в нашем английском климате никак не поправиться. Поэтому врач ей велел немедленно переехать в какой-нибудь теплый край.

Всех людей и животных, которые служили у сквайра, эта новость повергла в уныние. Мы так привязались к хозяину, и к хозяйке, и к молодым мисс! Мистер Гордон начал спешно сворачивать дела в имении. Вокруг только и говорили о скором отъезде семейства. И всем было грустно. Джон теперь ходил кислый, а Джо иногда мог проработать целый день молча.

У нас с Горчицей служебных обязанностей заметно прибавилось. Нас то и дело посылали с Джоном привозить к сквайру и отвозить обратно разных людей. Или по каким-нибудь другим поручениям.

Первыми уезжали мисс Джесси, мисс Флора и их гувернантка. До сих пор не могу забыть, как они с нами прощались в конюшне! В особенности с Меррилегсом. Они обнимали его и говорили, что он самый их близкий друг. И Меррилегс на своем языке говорил молодым мисс то же самое. Конечно, все мы по доброй воле никогда не расстались бы. Но мы понимали, что хозяин просто ничего не может поделать. Нашей судьбой распорядилась болезнь миссис Гордон.

Нас с Горчицей сквайр продал графу У… Граф был его другом, и сквайр Гордон не сомневался, что лучшего места для жизни нам просто найти невозможно. Меррилегса подарили викарию с тем условием, что он его никогда не продаст. Мистер Бломфилд подарку очень обрадовался. Меррилегс же сказал, что в создавшихся обстоятельствах лучшего выхода из положения для него быть не может. Во-первых, у викария много детей, которых правильной езде еще учить и учить. А во-вторых, для ухода за серым пони мистер Бломфилд взял Джо. Ничего не скажешь: умел устраиваться в жизни наш Меррилегс!

Джону Менли предлагали работу во множестве мест. Но он говорил, что в подобных делах торопливость только мешает и надо сперва хорошенько подумать.

В последний вечер перед отъездом хозяин долго пробыл у нас в конюшне. Отдав Джону какие-то распоряжения, он по очереди попрощался с каждой из лошадей. На вид сквайр Гордон был бодр, даже весел, но меня это обмануть не могло. В голосе его звучала такая тоска, что я сразу понял: хозяину столь же трудно расстаться с нами, как и нам с ним. Мы, лошади, вообще понимаем в звучании голосов куда больше людей.

— Так и не решил ничего со своей работой? — опять обратился сквайр Гордон к Джону.

— Нет еще, сэр, — отвечал наш Джон. — Но мысли кое-какие есть. Думаю поискать себе место у тренера лошадей. Сами знаете, скольким из них смолоду навсегда портят характер. А ведь этого может не быть при хорошей заездке и правильном конюхе. Вот я и решил. Если у меня всегда с лошадьми настоящая дружба складывается, значит, и воспитание правильное я в них смогу заложить при самом начале жизни. Ну а раз так, то все-таки в этом мире добро совершу. Верно, сэр?