Жобен слушал рассказ Сиди-Коко с изумлением.

«Неужели все мои соображения опять окажутся ошибочными? — спрашивал он у самого себя. — Если это так, то я просто глупец!»

А следственный судья, казалось, совершенно не удивлялся тому, что слышал.

–?Продолжайте, — сказал он.

Чревовещатель собрался было продолжать, но тут вошел жандарм, держа в руке продолговатый пакет синего цвета. Этот жандарм приехал из Малоне. Он привез телеграмму из Парижа.

–?Господину следственному судье, — произнес он.

«Это ответ», — подумал Жобен.

Судья быстро разорвал пакет, дважды внимательно прочел депешу, а затем подал ее сыщику.

–?Мы были совершенно правы, — сказал ему судья. — Вот новое тому доказательство.

Жобен схватил бумагу и в свою очередь прочел с жадностью следующие строки:

«В Малоне, из Парижа. 26 сентября, 8 часов вечера. Начальник сыскной полиции следственному судье в Рошвиле.

Справки наведены: Филипп Домера покинул Гранд-отель 23 числа текущего месяца, в десять часов утра, отправляясь в Марсель. Он оставил письмо Жоржу Праделю, офицеру зуавов, своему племяннику. Жорж Прадель приехал в тот же день в три часа пополудни, прочел письмо Домера, взял номер, оделся, вышел в шесть часов вечера, ничего не сказав и оставив свои вещи. Больше не появлялся. Управляющий гостиницей очень этим встревожен. Нужно ли искать Жоржа Праделя в Париже?»

–?Очень странно! — пробормотал Жобен. — Мало того, что лейтенант оставил здесь массу ужасных улик, он еще и покинул отель, не захватив с собой вещей и не сказав ни слова!

Следственный судья обратился к Сиди-Коко:

–?Сколько времени вы не виделись с Жоржем Праделем?

–?Сколько времени я не виделся с Жоржем Праделем? — повторил отставной зуав. — Я расстался с ним восемь месяцев назад, выходя в отставку. Я, кажется, вам это уже говорил.

–?Вам известно, где он теперь находится?

–?Полагаю, что все еще в Алжире.

–?Значит, вы с тех пор не получали о нем вестей?

–?Никаких.

–?Вы ему не писали?.. Не получали от него письма?

–?Никогда.

–?И случай не устроил вашей встречи недавно?

–?Для этого нужно было бы, господин судья, чтобы лейтенант находился во Франции.

–?Он во Франции.

–?Я этого не знал.

–?Вы это знали, все объяснится со временем… Что вы делали после того, как оставили трактирщика, который, если вам верить, за сорок су привез вас из Сент-Авита в Рошвиль?

–?Я вернулся к решетке парка… перелез через нее без малейшего труда и направился к замку. Между деревьями было так темно, что два человека могли бы встретиться и не заметить друг друга. Потому я смело подошел к одному окну нижнего этажа, это было окно кухни. В ней горел свет. Жак Ландри и его дочь заканчивали ужинать. Время от времени Мариетта бросала кусочек хлеба бульдогу, лежавшему у ее ног. Минут через пять бывший моряк встал и, набив трубку, закурил ее. Я подумал, что, прежде чем лечь спать, он обойдет парк и я смогу воспользоваться его отсутствием для того, чтобы войти в дом и поговорить с Мариеттой. Но Жак Ландри не оставлял кухню, а ходил взад-вперед. Я все ждал, когда он уйдет, как вдруг у решетки парка раздался звонок… Отец и дочь удивленно переглянулись. Бульдог встал на задние лапы и начал принюхиваться. «Черт возьми! — подумал я. — Как только отворится дверь, эта собака набросится на меня. Жак Ландри придет с фонарем, и меня примут за вора, а неудобно являться, как вор, для того, чтобы сделать предложение… Нужно бежать».

Итак, я бросился к забору, и хорошо сделал, потому что едва я отбежал шагов на сто, как старый моряк вышел из замка, а бульдог пустился за мной с ужасным лаем… В Африке я не раз был в огне… и не боялся. Но этот дьявольский бульдог напугал меня до смерти. Мне казалось, что он уже вцепился в меня. Я не бежал, а летел… Но, несмотря на это, бульдог догонял меня… еще минута и он бы меня схватил…

К счастью, я наткнулся на ветви толстого дерева и бросился на одну из них. Она захрустела подо мной. Я продолжал лезть наверх. Наконец забрался на довольно большую ветвь и устроился там… Ограда парка находилась почти подо мной, а за ней пролегала большая дорога. Под деревом с остервенением лаял бульдог. В отдалении я слышал голос Жака Ландри, довольно грубо говорившего с теми, кто звонил у калитки. Я подумал, что как только он освободится от этих посетителей, то сразу постарается выяснить причину лая своей собаки. Недолго думая, я пробрался по ветви за стену, ветвь гнулась подо мной. Почувствовав, что она ломается, я выпустил ее из рук и спрыгнул на землю.

Перед моими глазами внезапно вспыхнуло пламя. Я вздрогнул. Человек, о котором вы говорили сейчас, господин судья, находился в двух шагах от меня: он зажег спичку и узнал меня. Я был с ним не знаком. Выругавшись, я пустился бежать к тому месту, куда должен был подъехать трактирщик. Клянусь Богом, вот и все, что произошло в парке господина Домера… Теперь, господин судья, так как вы все знаете, то согласитесь сами, что не стоило за такие пустяки держать целую ночь в тюрьме честного человека, не имеющего ничего на совести!

Сиди-Коко замолчал. Судья хотел было ответить, но Жобен наклонился к нему и несколько минут что-то говорил, тихо и с воодушевлением. Судья сделал утвердительный знак и, обратившись к отставному зуаву, продолжал:

–?Вы отправились, говорите вы, ожидать трактирщика, который должен был отвезти вас обратно в Сент-Авит?

–?Так точно, господин судья.

–?И, без сомнения, какой-нибудь непредвиденный случай помешал ему приехать?

–?Случай? Нисколько! — возразил Сиди-Коко. — Хозяин «Красного быка» приехал даже раньше, чем следовало ожидать. Было не больше десяти минут десятого, когда я услышал звон бубенчиков и увидел свет фонаря.

–?Как! — воскликнул Жобен, от волнения позабыв, что допрашивать может только следственный судья. — Трактирщик явился на назначенное место?.. Вы поехали обратно вместе?

–?Вас как будто это удивляет, — сказал чревовещатель. — Однако же мы условились об этом, и я заплатил вперед сорок су. Трактирщику повезло, что я ехал с ним.

–?Почему же это? — поинтересовался судья.

–?С нами случилось несчастье: на расстоянии километра от Рошвиля наша лошадь, бежавшая крупной рысью, упала, сломала оглобли и поранила себе ноги и лопатку. Нам пришлось поднять ее, кое-как поправить упряжь и одиннадцать километров вести бедную лошадь, которая хромала, а иногда и совсем не могла идти. Мы прибыли в Сент-Авит в половине второго ночи… Без меня трактирщик не добрался бы вовсе.

Жобен, побледнев, отирал со лба крупные капли пота.

–?Вы говорите, в половине второго ночи? — спросил следственный судья.

–?Именно так. Когда мы въезжали в деревню, на колокольне пробило половину. Мы тащились больше четырех часов.

–?Что вы сделали потом?

–?Поставив лошадь в конюшню, а повозку в сарай, трактирщик поднес мне стакан пунша. Я просто выбился из сил. Затем этот добрый человек проводил меня до повозки, в которой я спал.

–?Говорили ли вы с кем-нибудь, придя к этой повозке?

–?С самим Жеромом Трабукосом. Заметив мое отсутствие, старик беспокоился, зная, что я всегда ночую дома.

Жобен снова наклонился к судье.

–?Господин следственный судья, если рассказ этого несчастного правдив, то невиновность его должна казаться вам, как и мне, бесспорной.

–?Да, действительно, если рассказ правдив, — ответил судья. — А в этом мы сейчас удостоверимся. Позвать жандармского унтер-офицера!

Последний вскоре явился.

–?Знаете ли вы хозяина трактира «Красный бык» в Сент-Авите? — спросил его следственный судья.

–?Дядюшку Риделя? Знаю и давно, господин судья, как не знать дядюшку Риделя!

–?Он пользуется хорошей репутацией?

–?Самой лучшей… про него нельзя сказать ничего дурного… Дядюшка Ридель — честный и славный малый! В его трактир ходит много народу, и недвижимости у него больше чем на сто тысяч франков… В прошлом году он выдал свою единственную дочь за сына богатого фермера из Ожской долины.