— Я скрыла, я могу, пока ещё могу. — отвечает она, поправляя волосы и вытирая слёзы. — Я знаю, я дура, мне не нужно было этого делать.

— Мы найдём выход. — твёрдо говорю я, целуя её в губы. — Мы что-нибудь придумаем.

— Я пытаюсь что-то придумать. — твёрдо говорит девушка, отстраняясь. — Но уже чувствую это, аура повреждена, часть заклинаний отказывается работать. Ещё неделя, может быть немного больше, и я буду на уровне обычного лекаря-недоучки. А потом, потом придёт боль.

— Как же ты могла. — поражённо говорю, и чувствую слёзы на глазах.

— Пообещай мне, что не скажешь никому. — она вдруг смотрит на меня серьёзно.

— Но ведь заразно, Ал. — качаю головой я. — Наши тоже все теперь больные?

— В замке я удержу болезнь в себе, запрёте меня в местной тюрьме. — смотрит, грустно улыбаясь. — Я смогу, придумаю лекарство, а на этих нелюдей мне плевать. Они не дойдут с нами, так что разнести болезнь не получится, почти все умрут на следующем переходе.

«Столько целителей бились, и не придумали, а она собирается сделать невозможное.» — думаю я, даже не вспоминая о наших «сослуживцах», а вслух говорю:

— Мы справимся, обещаю, что не скажу никому.

— Я не хочу умирать, Чудо, я не хочу… — она вдруг начинает рыдать, прижимаясь ко мне. — Я дура, я не знаю почему так поступила, просто тогда всё казалось…казалось…казалось…

— Ты не умрёшь, сейчас будем на фронте, может там уже взяли имперца с лекарством. — пытаюсь её приободрить, и меняю тему: — Что за замок?

— Следующая остановка будет в одном переходе от укреплений на линии где стоят войска. — поясняет девушка, надевая перчатку. — Сейчас затишье, так что нас не погонят сразу на фронт, дадут передохнуть в крепости.

Мы встаём, я одёргиваю одежду, улыбаюсь Алесии. Я не понимаю своих чувств — вроде бы рад тому, что мы помирились, но внутри теперь поселилась безнадёга. Я просто не знаю, что делать, все мои знания о целительстве, ограничиваются парой заклинаний. И ни одно из них не подходит для лечения вирусов.

Мы осторожно идём по залу таверны, я останавливаюсь у обгоревшего трупа тифлинга. Наклоняюсь, поднимаю его веко — глаз сохранился. Зрачок вытянутый, как у кота. Вспоминаю как выглядят глаза эльфа — и понимаю, что есть отличия. Правда пока не могу уловить почему.

— У него почти разрядился амулет, он перестал скрывать цвет глаз, но зрачок всё ещё делал человеческим. — поясняет Ал. — Нам, наверное, повезло. Но не удивлюсь, если Элрин почувствовал всё и без внешних признаков.

— Надеюсь он успел. — говорю я, когда вижу на пороге трактира нашего знакомого.

Он лежит с перерезанным горлом. Тот самый, который громко хлопнул дверью, когда убегал, чтобы предупредить остальных, об отравленной еде.

На улице поднялся ветер, нас никто не встречает. Мы осматриваемся вокруг, идём за дом, к лошадям. Они живы, и вроде бы даже сыты. Похоже имперцам нужны были кони, и их не трогали. Проходим вглубь конюшни, и я испуганно отскакиваю, когда в одном из загонов раздаётся:

— Фы-ы-ыр!

Зажигаю огонёк на ладони, подхожу ближе, рассматриваю белоснежного грифона.

— Вот как они на территорию союза пробрались. — девушка встаёт ближе, протягивает руку к животному.

— Кхр-р-р! — рычит зверь.

Грифон кидается вперёд, пытаясь укусить Ал, но та вовремя отводит руку. Клюв у твари огромный, с заострением на конце. Специально, чтобы рвать добычу. Лапы у него и правда, как у льва, даже есть длинный хвост. А если прикинуть размах крыльев — это поражает. По всему телу животного идут перья, иногда разбавленные мехом, ближе к задней части туловища.

— Тут ещё два! — вскрикивает Алесия, которая прошла дальше, пока я рассматривал это чудо природы.

— Пошли отсюда, нужно вернуться в лагерь. — качаю головой, и поджигаю всё вокруг. — Они на цепи, так что сгорят вместе со зданием.

— Хорошо. — соглашается девушка.

Мы не жалеем этих тварей. С чего бы это, детей и женщин в той деревне не жалели, а теперь вдруг проснётся совесть? Нет, это так не работает. Тем более — это вражеские животные, которые будь они без привязи, порвали бы нас на месте.

Седлаем лошадей, и ещё раз осмотрев пустынную улицу, устремляемся к лагерю. Через пару минут спешиваемся, и смотрим на блюющих людей у повозок.

— Всё сожрали, уроды. — эльф со злостью сплёвывает на землю, смотрит на целительницу: — Можно что-нибудь сделать?

Она обходит несколько человек, потом возвращается, качает головой:

— Они могут не вызывать рвоту, это не поможет, скоро их скрутит так, что забудут обо всём.

— Берите всё, что может пригодится, и по коням, нужно успеть предупредить гарнизон крепости. — командир идёт к повозке. — Неспроста они тут, а когда не выйдут на связь, могу поспорить на свои уши, начнётся наступление Империи.

Я быстро подхожу, забираю несколько зажигалок, лук со стрелами. Тут же нахожу склянки, которыми меня отпаивал Элрин после боя. Распихиваю три штуки в карманы, меняю меч на нормальный, и прыгаю в седло.

— Что происходит, капитан? — подходит один из сопровождающих.

Про них то мы и забыли. Я смотрю на Ал, она кивает — похоже ребята тоже отведали угощения. Причём, судя по лицам, самые первые. Кожа бледная, а в глазах множество красных прожилок. Недолго им осталось, а облегчать жизнь никто не собирается.

— Еда отравлена. — эльф смотрит на человека. — Противоядия у нас нет, я смогу помочь только своим людям.

— Как? — не понимаю я, но начинаю догадываться.

Он приближается, берёт меня за запястье, сдёргивает с руки браслет. Очень легко, тот, как будто даже не держался как следует. Достаточно было его чуть поддеть, и кожаный ремешок распался на две части.

— А-а-акх… — слышу сзади сдавленные вскрики.

Звуки падения тел. Эльф только что умертвил всех своих подчинённых, избавляя их от мучительной смерти. Наверное, будь тут несколько целителей, они что-нибудь да придумали бы. Только вот до ближайших ещё минимум день перехода, и сомневаюсь, что они будут тратить свои силы на сброд вроде нас.

— Стоять…буэ-э-э! — солдата рвёт, когда он пытается нас остановить.

Его друзья уже лежат на земле, схватившись за животы, и свернувшись, словно дети.

«А ведь меня больше ничего не сдерживает, и лес вон там, совсем близко.» — думаю я, не обращая внимания на мучения людей. — «Рвануть туда, и пусть они тут сами разбираются дальше, а я до Мироса, и на корабль…»

Закрываю глаза, прислушиваюсь к окружающему. Остаётся ещё Алесия, да и эльфа подставлять не хочется, хоть он и урод, каких поискать. Открываю веки, мы втроём переглядываемся, и срываемся с места. Можно было добить солдат, чтобы не мучались, но это уже будет преступлением. Если нас будут допрашивать, и увидят это в памяти — то только виселица.

«Меня и так ждёт виселица, когда узнают, что я скрывал болезнь целительницы.» — приходит ещё одна мысль.

Пытаюсь понять, что я чувствую, пробудить в себе хоть что-то, кроме полного безразличия. Но ничего не выходит, мне всё равно. Плевать на эти королевства, Империю, людей которых я не знаю. Хочется просто лечь, и умереть.

«Видимо эльф был прав, когда говорил, что я могу выжечь всё внутри себя.» — вдруг думаю я. — «Только спалил я не свою ауру, а душу.»

***

Через час мы натыкаемся на армейский лагерь, сбавляем скорость, приближаемся осторожно. Они успели сойти с дороги, разместиться, и даже начали что-то делать. Но даже два целителя не помогли, вокруг разбросаны тела. Поза почти у всех одна — скрючены, держатся за животы.

— Почему лекари и целители не распознали отраву? — спрашиваю, осматривая всё вокруг.

— Распознали, но поздно. — эльф возвращается на дорогу. — Судя по следам, умерли тут не все. Некоторые, как и мы, устремились к крепости, чтобы предупредить. Минимум половина уцелела, просто не стали за собой тащить повозки.

Мы снова разгоняем лошадей, уже занимается рассвет, а я вижу в небе, вдали, множество чёрных точек. Сообщаю об этом командиру, показываю знаками. Он долго всматривается, его лицо кривится, но никаких команд не поступает, движемся дальше.