Гипнотический «подарок» Огнеглазой Мурены больше не светился, и Единорог поплыл к гигантской рыбе, погруженной в магический транс. Вскоре он завис над ней, развернулся голова к голове и опутал мегалодона щупальцами.

— Я немного усовершенствовала твой трофей, — сказала ведьма. — Присоски выделяют парализующий яд, и тот впитывается в тело нашей акулы. Все же я никогда прежде не охотилась на таких исполинов, так что осторожность не будет лишней. Однако все идет даже лучше, чем я предполагала. Мы можем всплывать.

Матвей почувствовал, что нарвал направился к поверхности, и облегченно выдохнул. Мегалодон сейчас находился под Единорогом, со своего места Климов видел лишь его бок и грудной плавник, по которому можно было легко пройти несколько шагов. Доисторический хищник оказался гораздо крупнее, чем извлеченное из игры существо пятнадцатиметровой длины.

«Насколько же он огромен?..» — Матвей нахмурился, пытаясь прикинуть размеры гигантской акулы.

— Нам достался довольно крупный экземпляр, — ответила на его мысли ведьма. — Его длина — двадцать два метра, вес — без малого шестьдесят тонн, а возраст — сорок семь лет.

В играх Матвею приходилось иметь дело и с гораздо более крупными существами. Однако осознать, что рыба таких размеров существует в реальности, было очень тяжело — несмотря на то, что она находилась лишь немногим дальше, чем на расстоянии вытянутой руки.

Он подумал, насколько невероятно происходящее смотрится со стороны. Огромный нарвал, покрытый костяной броней, с неестественно большими алыми глазами и кабиной на спине, в которой сидели трое, оплетал щупальцами доисторическую акулу чудовищных размеров и вместе с ней медленно поднимался к поверхности в окружении амфибий-светляков. Это могло быть сценой из фильма или игры, сном, но никак не частью реальной жизни.

— В реальной жизни случаются и куда более невероятные события, — вмешалась в его размышления ведьма. — То, что нам предстоит в конце — как раз из их числа, а сегодняшнее приключение лишь разминка. Хотя и она стала серьезным шагом вперед.

Вокруг было уже не так темно, и жуки-жабы погасили свечение своих брюшков. До поверхности оставалось недалеко, однако, по ощущениям Климова, на каждый метр вверх приходилось не меньше десяти секунд.

— Так и есть, — подтвердила ведьма. — Мне, как и тебе, хочется поскорее вернуться под солнце. Когда дело почти сделано, нетерпение начинает терзать намного сильнее, чем в начале или даже на полпути. Это совершенно естественно.

Матвею не хотелось отвечать. Сонливость накатила с новой силой, веки словно стали свинцовыми, а мысли начали путаться.

Когда Единорог со своей невероятной ношей, наконец, показался на поверхности, Климов уже спал. И его сон не был потревожен даже очередным проходом сквозь портал.

Проснувшись, Матвей обнаружил, что лежит — в палате, поверх одеяла. На столе рядом стояла тарелка с кашей и хлебом и кружка воды. В дверях чуть покачивалась Зоя-Шишка, серолицая воспитательница-мертвячка. Увидев, что Климов больше не спит, она указала на еду, мерзко булькнув горлом, а затем неуклюже развернулась и вышла. Лишь тогда Матвей сел на кровати и сразу принялся за еду. После всего пережитого его мучил страшный голод.

Позавтракав, он встал. Подошел к зависшему в воздухе Эрнесту, погладил по серебристому боку. Из коридора донеслись шаги, и вскоре в дверях показался Мирон. Уродец, как обычно, побуравил Матвея злобным взглядом и лишь после этого заговорил:

— Ну и горазд же ты дрыхнуть. Почти два дня валялся. Давай за мной, хозяйка ждет.

Перевертыш привел Климова в подвал, к открытому проходу в подземную лабораторию.

— Понравилась рыбалка-то? — с усмешкой спросил он, прежде чем начать спуск по ступеням. — Улов вы, конечно, знатный приволокли, тут ничего не скажешь.

На этот раз путь вниз прошел легко. Либо после ловли мегалодона узкая лестница без перил и высота больше не казались Матвею испытанием, либо он попросту привык. Как бы там ни было, вскоре он подошел к ведьме — та стояла возле аквариума, в котором, оплетенная десятками шлангов и катетеров, проткнутая сотней иголок разной длины и толщины, питаемая магическими эликсирами и зельями из множества колб покачивалась в бурлящей воде гигантская доисторическая акула.

Сейчас она казалась Матвею еще крупнее и опаснее. Огромный черный глаз закатился, пасть была открыта, широкие темные полосы жаберных щелей беспрестанно двигались. Плавники, что спинной, что грудные, представлялись остро отточенными клинками, без труда прорезавшими толщу воды, а хвост мог одним движением разрушить любую преграду — в том числе и прозрачную стену аквариума. Вытянутое серо-белое тело буквально излучало то, чему Климов мог подобрать единственное определение: первобытная мощь. От осознания, что еще совсем недавно он видел этого монстра свободным от магического плена ведьмы, когда тот мог одним броском оборвать его жизнь, Климова передернуло, а по спине пробежала волна холода.

— Вижу, ты впечатлен не меньше, чем в первую встречу с этим невероятным существом, — заговорила ведьма, задумчиво разглядывая мегалодона. — Что же, логично. Однако сейчас у тебя нет ни малейшего повода для опасений и тем более страха. Тело нашего гиганта питают множество зелий, которые будет держать его в подобии сна, пока не придет время. Так что сейчас перед тобой, можно сказать, самый фантастический музейный экспонат, какой только может быть в этом мире.

Матвей не ответил. Мегалодон полностью завладел его вниманием, словно гигантской рыбе передался гипнотический дар Единорога.

«Интересно, кстати, а что с нарвалом? — Климов представил извлеченного из «МонстерКрафт» пета. — Наверняка тоже пребывает в каком-нибудь трансе или сне, дожидаясь очередного задания».

— Увы, нет, — ответила ведьма. — Рабочий ресурс Единорога был очень ограничен — его хватило лишь на то, чтобы добыть мегалодона. Вернувшись сюда, нарвал, к сожалению, превратился в бесполезную груду плоти, которая уже разложилась. Чем крупнее и сильнее вытащенное из виртуального мира существо, чем шире и уникальнее его возможности, тем меньше срок его жизни. Это один из непреложных законов цифромагии.

Матвей кивнул, чувствуя в душе отголосок сожаления. Все-таки нарвал появился, благодаря его стараниям.

— Не грусти, — ведьма улыбнулась. — Тем более, что сейчас ты увидишься со своей любимой. Она уже познакомилась с нашим новым постояльцем, и ее он тоже очень впечатлил.

Неподалеку возникло черное облако портала. Спустя пару мгновений оттуда вышла Алена. Девушка хотела кинуться к Матвею, чтобы обнять, но, увидев ведьму, сдержалась. Климов мгновенно ощутил злость: пребывание в плену хорошо выдрессировало и его, и Алену, научив держать в узде те чувства и порывы, которые они ценили больше всего. Матвей успел забыть, когда последний раз целовал любимую, поскольку не хотел, чтобы ведьма видела это. А уж о чем-то большем не шло и речи, и Матвею становилось все тяжелее подавлять желания собственного тела. Все-таки ему было лишь двадцать три года…

«Двадцать четыре», — мысленно поправил он себя, вспомнив, что апрель уже миновал.

— Я ненадолго оставлю вас, — сказала ведьма, когда Алена приблизилась. — Поболтайте немного.

Она отвернулась, похромала к кристаллическому «дереву», вокруг которого кружили существа с клювами колибри, и Матвей, наконец, смог обнять девушку.

— Как ты? — спросил он.

— Все в порядке, не беспокойся. Честно, — Алена отстранилась и посмотрела Климову в глаза.

— Что Брульгром? Он больше не лез к тебе?

Девушка покачала головой.

— Нет. Если мы и пересекаемся, то только в присутствии ведьмы. А при ней он не позволяет себе ничего лишнего. Ведьма держит слово.

— Хорошо, — пробормотал Матвей, не зная, правда ли сказанное Аленой или та опять просто успокаивает его. Спрашивать напрямую он боялся, поскольку не хотел обидеть любимую. Но чувства подсказывали, что на сей раз все действительно в порядке — насколько это вообще возможно…