- Был бы другой.

- Не хочу другого.

В груди жарит чертовски приятным огнём. Потому что да, никакого другого, конечно же, не может быть.

- И не будет! – озвучиваю свои мысли, от чего припухшие губы растекаются в улыбке.

Это же я их еще не целовал сегодня как надо! Чертовы уроки. Столько времени тратится на них вместо того, чтобы проводить время вдвоем. Моя оплошность. Сейчас исправим.

На парковке магазина исполняю задуманное, минут пятнадцать не выпуская Оливию из машины и делая ее губы цвета насыщенного граната. Мой любимый цвет. Ей идет. Потом мы отправляемся за продуктами.

Взяв только то, что позволяется приносить, мы подъезжаем к центру.

Довольно большое светлое здание, находящееся на окраине города, встречает нас как обычно – тишиной и спокойствием. Здесь вообще довольно тихо. И в окрестностях и внутри.

Оливия крепко цепляется за мою руку, когда мы, пройдя через администратора, отправляемся в комнату для встреч.

Мама приходит к нам спустя минут пять. В своём скромном синем халате, аккуратно причёсанная, входит внутрь и тут же притормаживает, заметив, что я не один. Я еще никогда не приезжал с кем-то. Это впервые. Взгляд порядком оживших за последнее время глаз становится шире, а губы складываются в немую «О».

Когда-то мама была очень красивой женщиной. И нет, это не лесть сына, так и было. Я не раз листал её юношеские фотографии. Высокая, стройная, темноволосая, с заразительной улыбкой, уверен, она привлекала мужское внимание. Да и надо признать, что училась она прекрасно. Работала в сфере технологий, глупой совсем не была.

Но сломалась…

- Привет, мам, - встаю, чтобы поцеловать её в щеку.

Сейчас ей сорок четыре, а выглядит гораздо старше. Но думаю, если придет в себя, она снова станет той, прежней, главное найти в себе силы и желание.

- Здравствуй, Скайлер, рада тебя видеть, - обняв меня, мама неторопливо проходит глубже в комнату.

Останавливается напротив Оливии и растерянно осматривает её. Пальцы нервно трутся друг о друга, она переводит на меня вопросительный взгляд. Подхожу ближе.

- Мам, это Оливия. Моя девушка.

Больше вопрос о том, кем именно она мне приходится, не возникает. Никаких «братьев и сестер».

Взгляд Оливии вспыхивает. Она встает со стула и так же, как и мать, немного растерянно осматривает её.

- Добрый день, - кивает вежливо.

- Добрый, я Энни, - наконец, улыбается мама, протягивая несмело руку.

Внутри меня всё натягивается. Звенит. Электризуется. Я никогда еще не знакомил никого со своей матерью. Её даже друзья мои из интерната не видели ни разу. Сначала я злился на неё и игнорировал, думал забуду, если перестану появляться дома, но не забыл. Ездил, проверял как она там, жива ли. Потом просто было стыдно хотя бы кому-то показать то подобие человека, которое она из себя представляла. А когда она начала лечиться, я вырос. Понял, что не особо это и нужно ни мне, ни кому бы то ни было еще.

А сегодня вдруг захотелось. Чтобы два самых важных человека в моей жизни узнали друг друга.

Оливия пожимает протянутую тонкую руку.

- Рада с Вами познакомиться.

Обнимаю её за талию, прижимая к себе. Малышка тут же оплетает мой торс руками, но взгляда от мамы не отводит. Они обе выглядят настороженными и нерешительными.

- Решили заскочить к тебе и завести немного фруктов. Ты как, мам?

Подталкиваю Оливию к скамье, стоящей у стола, и мы все вместе за него усаживаемся. Мама садится напротив.

- Я хорошо, сынок. Сегодня нам давали запеканку мою любимую. Ты же знаешь, как я каждый раз жду её. Нужно будет найти рецепт и самой вспомнить как её готовить. Может, и тебя угощу. Вас, - осекается, продолжая с интересом рассматривать Оливию. - Ты умеешь готовить запеканку? Творожную.

- Нет, - отрицательно качает головой моя девочка, - буду рада попробовать Вашу.

Лицо мамы в секунду светлеет, словно это было очень важно для нее.

- Я сделаю, - обещает она, активно кивая головой, - теперь точно сделаю! Кстати, Скайлер, я тебе связала кое-что. - спохватившись, она тянется к пакету, который принесла с собой, и достает оттуда вязанный шарф серого цвета. – Вот, - протягивает мне слегка дрожащими руками, - я надеюсь, тебе понравится.

Беру мягкую вещь крупной вязки и впадаю в легкий ступор. Она никогда еще не делала ничего для меня. Точнее, в детстве, возможно, делала, но я этого не помню. В груди тесно становится. И пусть я не ношу шарфов, сейчас это не играет роли. Сжимаю в кулаке плотную вещицу.

- Очень красивый, - восхищенно протягивает Оливия и проводит пальцами по толстым серым нитям, - я раньше тоже вязала. Кукле как-то платье сделала, когда мне лет двенадцать было. Себе митенки и брату носки. Он, правда, носил их только по дому, потому что ну сами понимаете – парню пятнадцать, а надо таскать вязанные носки, - хихикает она, вызывая у мамы широкую теплую улыбку, - но я его заставляла. Канючила, мол, я так старалась, а ты не носишь. Вот ему и приходилось.

На секунду представляю Зака в вязанных носках и издаю смешок. Да уж, эта девочка умеет уговаривать.

Разрядив немного атмосферу, Оливия замолкает, переводя на меня взгляд, и мама делает то же самое. В них столько ожидания, что я теряюсь.

- Тебе нравится? Если что, я канючить не буду, чтобы носил. Обещаю.

И снова улыбается. Сколько раз за последние семь лет она улыбалась? Я уже не помню. А сейчас сияет вся и глаза переводит с меня на Оливию и обратно. Не прячет, как до этого. И вины в них нет. Только неприкрытое любопытство и любование нами.

- Нравится, мам. Спасибо, - киваю, потому что для неё это важно.

Да что там, это и для меня важно. Хоть я до сих пор отказываюсь верить, что такое её состояние надолго, всякий раз опасаясь, что после её выписки всё вернется на круги своя, но в данный момент я тихо радуюсь. Хотя бы о том, что мне теперь будет что вспомнить, если вдруг...

- Я очень рада. – складывает она руки вместе, а глаза наполняются слезами. - Давно вы вместе, дети? – спрашивает она с любопытством.

- Не очень, - отвечает Оливия, - но планируем надолго.

- Серьезно? – слегка поддергиваю её я.

- Еще как! Даже не сомневайся!

Хмыкаю, утыкаясь губами ей в висок.

Не то, чтобы не верю… Это как с мамой – я не знаю, что будет после того, как о нас узнают её родители. Со своей стороны я буду бороться, выгрызать «нас» зубами, но как отреагирует Оливия мне неизвестно.

Моя жизнь - это словно жизнь одним днём. Только сегодня, в этот конкретный момент, потому что контролировать поступки других я не в состоянии. Но проблема в том, что их поступки заточены на мне. Так или иначе меня зацепит рикошетом. Пока я был сам - я ни о чем не волновался. Сам себе хозяин. Никто не мог причинить мне боли, если я сам этого не позволю. С Оливией так не получится. Наверное, именно поэтому я не позволяю себе углубляться в размышления о будущем. Я хочу Оливию. До одури хочу быть с ней и не думать, как будет потом. Хочу удерживать момент, пока мы с ней вместе, как можно дольше.

Знаю, что с каждым днём пришиваю себя к ней всё крепче и крепче, но оторвать не в состоянии. Пусть будет так. Пусть потом будет чертовски больно, но сейчас мы пришиты в одно целое. А это непередаваемый кайф.

По вискам стекает пот, сердце стучит почти в ритм танца, разве что немножечко быстрее.

Мы с девчонками движемся синхронно, и выглядит это превосходно. Стук крупных каблуков по полу, наша четкая и отлаженная работа ногами - это что-то невероятное. Как же я люблю, когда у нас так всё идеально складывается.

Делаю поворот и замечаю фигуру у двери. Скайлер.

Мало сердцу того, что оно и так неслось галопом, так теперь ещё и вверх подскакивает.

Скайлер стоит, оперевшись плечом на косяк. Из двадцати семи девчонок его взгляд прикован только ко мне. Я чувствую его кожей, внимательный, любопытный. Немного смущаюсь. Я ещё не танцевала перед ним. Чирлидинг не в счёт.