– А ты знаешь, что можешь не вернуться? А если вернешься, то придется заплатить?

– Какова плата?

– Пока не знаю, – она усмехнулась. – Для начала вернись, а там увидим... Плата может быть любой: ты заранее должен согласиться. Ты должен быть готов на любую жертву. Если не готов, то уходи, пока можешь...

Неясно, чего потребуют дочери ночи, но ведь расплата грозит лишь потом… К тому времени он что-нибудь придумает.

– Я ведь уже сказал, что на все готов. На расплату тоже.

Может, и не будет никакой расплаты... Неизвестно же, правда дочери ночи сильные колдуньи или так, по мелочи пакостят. В конце концов, сын Шиа мог умереть случайно, как умирают десятки, сотни других сыновей, просто жрица связала это с отступницами...

– Твои слова – твой зарок и твоя беда. Дай мне ее кровь.

Ашезир отдал льняной кусочек, на котором темнела кровь Данески.

Женщина на миг опустила его в огонь, но тут же выхватила.

– Пламя познало ее вкус, но теперь ты держи ее кровь, – она всунула обугленную ткань в руку Ашезира. – Не выпускай, что бы ни случилось, иначе не найдешь ее.

Он скомкал ткань в ладони.

– Не выпущу.

– Теперь подойди к огню и наклонись над котлом.

Ашезир послушался. Ох, сожри змееглавцы! Такой едкий смрад!

Женщина полоснула ножом по его запястью и сказала:

– Твоя кровь – твоя клятва. Ты заплатишь...

Ядовито-гнилостная вонь ударила в ноздри, пронзительные завывания главной «чернушки» – в уши. В голове загудело, зазвенело, перед глазами все расплылось, подернулось мутью, помещение исчезло и вокруг заклубился туман.

Будто издалека раздался голос:

– Иди прямо, не сворачивай, не теряй ее кровь, не оборачивайся и не пугайся, даже если встретишь себя... Ты можешь себя не узнать. Ты можешь ее не узнать. Если узнаешь – вернешься. Если нет – застрянешь… Если умрешь там, если поверишь в свою смерть – умрешь и здесь. Иди же!

И он пошел – в туман, во мглу. Под ногами колыхалась вязкая, как кисель, жижа, над головой была она же, а вдали стелилась сизая хмарь.

Чем дальше Ашезир шел, тем явственнее проступали очертания земли и деревьев. Правда, и трава, и сосны, и небо казались бесцветными и полупрозрачными.

Они не должны быть такими!

Он чуть не побежал обратно, подальше от серого марева, но тут левую руку обожгло, будто огнем. Данеска! Он должен найти ее и вернуть, вытащить из сумрачного мира!

Но как? Самому бы не застрять здесь... Вокруг тени: колышутся, вот-вот обовьют щупальцами, схватят и пленят. А впереди ничего, только молочно-серая зыбь.

Вперед. Идти вперед. Никуда не сворачивать.

Шаг. Еще шаг. Медленный, будто идешь по грудь или шею в воде. Впереди по-прежнему ничего...

Или... что-то проявляется... Ближе, ближе... Это овраг. Нет – бездна, пропасть, а через нее перекинут ствол дерева, такой тонкий, что кажется, будто вот-вот хрустнет и переломится, как сухая ветка. Но сказано было: не сворачивать, да и кровь Данески тянула вперед. Значит, нужно туда, через пропасть. Главное, не сорваться, а если все-таки... то не поверить в смерть... Легко сказать – сложно сделать.

Ашезир приблизился к кромке оврага-бездны – и путь преградил карлик. Худой, тщедушный, запястья, как хрупкие веточки, трясутся, словно на ветру.

– Помоги мне, – пискнул карлик. – Перенеси меня.

Как правильно поступить здесь, на грани? Перенести его? Или сбросить в пропасть, чтобы не загораживал путь?

– Помоги мне... Спаси меня.... – снова запричитал карлик. – Перенеси на ту сторону. Помоги! Сам я боюсь...

– Кто ты?

– Не знаю. Помоги мне.

Вот проклятье! Зачем ему этот карлик? С другой стороны, если он появился, то, наверное, неспроста. Вдруг пригодится? Тем более он такой маленький, что от его веса ствол дерева не должен треснуть. Вот из-за Ашезира может...

– Ладно, забирайся ко мне на спину.

Тому не пришлось повторять дважды: он залез на него и вцепился в плечи.

– Давай, перенеси!

Вот наглец!

Ствол дерева хрустел над бездной, Ашезир обхватывал его ногами и, помогая себе руками, продвигался вперед. Вставать и не думал, вниз старался не смотреть, но от страха все равно мутило и бросало то в жар, то в холод.

Наконец пропасть осталась позади, но неприятности не закончились. Туман впереди сгустился, обрел очертания, приблизился – и вот уже перед Ашезиром стоял человек...

Не просто человек, а собственное отражение. Только взгляд у двойника был другой – колючий, холодный, злой. Но, может, глаза Ашезира так и выглядят со стороны?

– Зачем тебе жалкий карлик? – процедил двойник. – Избавься от него. Выбрось.

Ашезир стряхнул с себя карлика, затем приподнял за шкирку и – обомлел. У коротышки были такие же, как у него, рыжие волосы, серые глаза, и смотрел он с тем же настороженным выражением, какое Ашезир часто видел в зеркале.

– Убей! – велел двойник.

– Не убивай! – пискнул карлик.

Ашезир переводил взгляд с него на двойника и обратно, наконец спросил:

– Зачем его убивать?

– Он жалкий. Он мешает. Избавься.

Нет... Как ни странно, но карлик слишком напоминал Ашезира. Вдруг, убив его, он убьет себя?

– Не хочу, – он пожал плечами. – Мне это не надо.

– Тогда я убью, – двойник вытащил меч и двинулся вперед.

Карлик завизжал, спрятался за спиной Ашезира, вцепился пальцами в подол его рубахи.

– Уйди! – двойник оскалился и взмахнул мечом. – Иначе и тебя уничтожу!

Ашезир тоже достал меч: как же мучительно, и страшно, и странно стоять напротив второго себя и готовиться к бою. И ради кого? Ради карлика?! Бред!

Впрочем, и весь этот мир бред.

Ашезир взмахнул мечом – и тут же все исчезло, растворилось в непроглядном тумане. Больше не было ни двойника, ни карлика, а потом приблизилась земля... если можно так назвать клубящееся у ног марево. Меч вдруг стал неподъемным, Ашезир выпустил его и мимолетом глянул на свои руки.

Что это? Что такое?

Тоненькие запястья, длинные хрупкие пальцы с загнутыми ногтями... В ужасе он провел ладонью по своему лицу и нащупал крючковатый нос...

Нет-нет-нет, не может быть, чтобы он сам превратился в карлика! Надо было убить его, как советовал двойник! От злости на глаза навернулись слезы, из груди вырвался крик. Что теперь делать? Если он и найдет Данеску, она не узнает его в теле этакого уродца!

Поздно сожалеть о сделанном выборе, это не поможет: нужно идти дальше, а там видно будет...

Он сделал несколько шагов, и туман расступился. Солнце на мгновение ослепило, затем глаза привыкли к яркому свету, золотящему сочно-зеленую лужайку. Жужжали шмели и пчелы, благоухали цветы. Цветы? Ноздри и горло тут же защекотало, потом засаднило, и он расчихался. Еще чуть-чуть – и начнет задыхаться, спасения нет! Везде эти проклятые цветы!

...Подожди, Ашезир, успокойся... На самом деле ты не здесь, ты лежишь где-то под холмом. Здесь же все не по-настоящему, здесь все только кажется. Нет никаких цветов, их нет!

Они не исчезли. Не исчезла и лужайка, не погасло солнце, а пчелы и шмели по-прежнему носились от цветка к цветку. Зато окружающее будто слегка поблекло, запахи почти исчезли, и дышать стало легче.

Из-за видневшихся вдали кустов выбежали два мальчика и три девочки лет пяти-шести. Один из мальчишек вытянул палец и крикнул:

– Мерзкий карлик, смотрите, мерзкий карлик! За ним!

Дети с гиканьем помчались к нему, в руках у них неизвестно откуда взялись палки.

Надо уносить ноги. Понять бы еще, куда, в какую сторону бежать, ведь возвращаться нельзя. Но ждать, пока гадкие детишки забьют палками, тем более глупо.

Он побежал направо, дети бросились наперерез, но догнать не успели – снова все изменилось. Луга больше не было, как и солнца с небом, вокруг шевелились размытые тени, а впереди виднелось что-то, напоминающее реку. Ашезир двинулся туда, но каждый шаг давался с трудом. Потом туман стал таким плотным, что превратился в преграду. Пришлось остановиться.