Рождение незаконного ребёнка легло пятном позора на девушку. Неудивительно, что она так и не смогла полюбить сына, ведь в душе считала именно его, а не собственное легкомыслие, причиной того, что стала изгоем среди жителей Байи. Но ей ещё повезло.

К счастью для Алана учитель не проклял дочь и не выгнал её из дому, как сделал бы на его месте купец. Он принял внука и стал его растить. Очень скоро стало ясно, что мальчик унаследовал дар отца. Для безродного ублюдка это было поистине благословением богов: магам общественное мнение прощает то, что никогда не простит обычному человеку.

Дедушка постарался передать мальчику всё, что знал и умел сам, а как только стало возможно, отправил его учиться в магическую школу подальше от дома. Отъезд Алана изменил положение его матери. Не прошло и полугода, как она нашла себе мужа: не слишком молодого, но вполне крепкого вдовца из купцов. Тот оказался всем хорош: любил свою новую жену, готов был дарит ей подарки и баловать, только вот прижитого на стороне пасынка видеть в своём доме не желал. Даже на свадьбу не позволил приехать. Дедушка же не прожил после этого и года, завещав всё, что имеет, внуку.

К сожалению, владел он немногим. Алан получил посылку со своим наследством. Там были книги, несколько амулетов, брачные браслеты, которые отец так и не захотел отдать дочери, и мешочек с деньгами: пятьдесят гитов золотом, итог длинной трудовой жизни.

Через пять лет семейного счастья мать Алана умерла от какой-то внутренней болезни, разъевшей ей внутренности язвами. Сын узнал об этом только через две декады после похорон: супруг не желал, чтобы тот светил своей незаконной физиономией перед байским купечеством. А ведь если бы не погнушался обратиться к пасынку тогда, когда женщина была ещё жива, возможно, её удалось бы спасти. Сам Алан не обладал даром целительства, подобные заклинания выходили у него косо-криво и вылечить он мог разве что рану или ушиб, зато его лучший друг по магической школе был просто самородком: ему покорялись даже те болезни, которые не могло вылечить большинство взрослых целителей.

В общем, узнав, что мать давно в гробу, Алан решил в Байи больше не ездить: делать ему там нечего. Вместо паломничества в город детства, он налёг на учёбу, видя в этом единственный способ преуспеть в будущем. Ему удалось закончить школу с отличием, после чего перед ним гостеприимно распахнул свои двери Элидианский магический университет.

Какое-то время Алан развлекал Адель байками про своё студенческое житьё-бытьё, напирая больше на забавные истории, но затем она попросила рассказать про Горячие болота, а эта тема его совсем не привлекала. Горячие болота принесли ему славу, но отняли слишком многое: друга, деньги и приличную толику здоровья. Сейчас ему совсем не хотелось жаловаться на жизнь, а это бы произошло обязательно, если бы он взялся излагать историю покорения самого гиблого места Элидианы. Так что Алан улыбнулся, поцеловал руку, ласково перебиравшую его волосы, и сказал:

— Давай как-нибудь в другой раз. Нам сейчас пора подкрепиться, да и на покой, а эта история очень длинная, да и хороша она только если рассказывать её с кафедры на какой-нибудь научной конференции.

Но она попыталась настаивать, пришлось пояснить:

— Я слишком счастлив сегодня, чтобы говорить о плохом. Не хочется портить хорошее настроение. Потом как-нибудь я обязательно расскажу тебе и про болота, но надо дождаться дня, когда всё будет настолько плохо., что даже эта тяжёлая и гадкая история покажется утешительной.

Адель удивлённо подняла брови, давая понять, что не представляет, как с Аланом может быть связано что-то гадкое. Он сделал вид, что не заметил, и она молча полезла в сумку с продуктами. Действительно, пришло время что-нибудь съесть, а еду не следовало смешивать с чем-то грустным или неприятным.

Давно потеряв счёт времени, они решили считать съеденное ужином, ведь после него настаёт время идти спать. Алан осознавал, что на самом деле им надо бы подняться и пройти ещё какое-то расстояние. Сил бы хватило, но не хотелось покидать место, где ему было так хорошо. Казалось, что-то измени, стронь хоть камешек и можешь попрощаться с призраком счастья, встреченным здесь. Поэтому он даже не завёл разговор о продолжении пути. Завтра. Всё завтра. А потом долгие часы не мог заснуть, любуясь на спящую Адель под тусклым сиянием слабого магического светлячка.

Лагерь магов замер в ожидании. Нападение могло произойти в любой момент, никто не хотел пропустить начало и оказаться хуже других. Даже ребята, раненные в схватке у пещеры дракона, уверяли, что они уже полностью здоровы и готовы отразить врага. Йовану с Райо ведьмы в один голос приказали лежать и не мешать остальным. Их травмы на вид зажили, но способны были преподнести неприятные сюрпризы, если парни поторопятся считать себя здоровыми. Валента, Линдора и Томаса допустили в строй. Опасных повреждений у этих парней не было, а ожоги на их телах уже зажили, о них напоминали только островки молодой, розовой кожи, которые должны были сравняться в цвете с остальными в течение декады.

Так что эти трое приняли на себя те же обязанности, которые несли все участники экспедиции по очереди: сторожили границы лагеря.

С самого начала Родриго настоял на том, чтобы девушек к патрулированию не привлекать. Не потому, что они не способны заметить врага и поднять шум, а просто как ценных другими качествами. Рианну вообще следовало поберечь, универсальная боевая машина, в любой момент готовая вступить в схватку — это вам не шуточки. Берту же он собирался припахать на кухне, чтобы снова не припекла кого-нибудь своим ненаправленным огненным ударом. Раз уродилась бестолковая, пусть хоть так пользу приносит.

Очень быстро выяснилось, что с ней он ошибся. Берта умела есть, но не готовить. Пришлось Рианне взять над ней шефство: приучать к котелку, разделочной доске и половнику. Сама ведьма готовила великолепно и легко могла научить этому кого угодно, но не Берту. Та сочла себя ущемлённой, обиженной, непонятой и старательно упиралась, несмотря на все усилия Рианны. Даже ласковые уговоры Луиса не помогали. Хотя… Корталец теперь стал вести себя с Бертой далеко не так нежно, как раньше. Это заметили все в лагере и гадали, чем дело кончится. Выдержит парень, сможет и дальше играть свою роль, или плюнет и пошлёт капризную девицу куда подальше.

Валент стоял на том, что Луис всё вытерпит. Кортальские шпионы приучены выполнять поставленную задачу во что бы то ни стало. Лукавый эльф Сандорион утверждал обратное: как только ситуация позволит Луису отделаться от Берты, не роняя своего достоинства, он тут же с ней расстанется и будет при этом неприлично счастлив. Они даже устроили нечто вроде тотализатора: парни делали ставки и это вносило некое оживление в мрачный настрой, вызванный ожиданием грядущих неприятностей. Только трое не приняли в нём участие, если не считать самих Луиса и Берты. Родриго не захотел принимать ничью сторону как глава этой шайки-лейки, Рианна сказала, что не станет участвовать, потому что не интересно: финал лично ей известен заранее. Какой именно она говорить не стала

Эвмен же был настолько занят собственными переживаниями, что просто прощёлкал клювом, когда собирали ставки. Хотя своё мнение по вопросу Берты у него имелось: он планировал использовать эту девчонку, чтобы отвести от себя гнев короля Феофана. Пусть повторит перед ним свои измышления, в которые сам Эвмен не верил ни на гаст. У Берты это получится убедительно: она-то сама их придумала и всей душой желает, чтобы это оказалось правдой. Но король в долину Ласерн не прибудет, значит, надо доставить Берту перед его светлые очи. Ни с того, ни с сего тащить элидианскую подданную в Сальвинию можно только при одном условии: она сама этого захочет. Придётся посоперничать с Луисом и отбить у него красотку. Чутьё подсказывало Эвмену, что особо напрягаться не придётся. Девушка сама идёт на контакт, а корталец уже устал её воспитывать и с удовольствием сбагрит куколку. Поорёт для порядка, поругается, но скорее на неё, а не на него, Эвмена. Вызывать на поединок не станет, в этом приближённый сальвинского короля был уверен.