Александр не был уверен в своём решении, но какое-то странное чувство настойчиво гнало его в лагерь. Только увидев Дейдру около двух коконов из одеял, он осознал: ему хотелось поскорее убедиться, что с Аделью всё в порядке.

Тихий, провинциальный Оджалис кипел, как горшок, поставленный на слишком большой огонь. Давно в нём не бывало столь высоких гостей из разных стран, а те, кто время от времени сюда попадал, не задерживались. А тут… Замок герцога занял король Феофан со своей свитой, там же разместились делегации Шимассы и Кортала: их представляли высокие государственные чины. Маги-представители учебных заведений расселились по трактирам и постоялым дворам, а на центральной площади вырос палаточный городок для вернувшихся из экспедиции.

Градоначальник сделал широкий жест и позволил им занять место, исстари предназначавшееся для ярмарки. Сейчас это не мешало торговле, а наоборот, оживляло её. Местные и приезжие торговцы торопились воспользоваться наплывом потенциальных покупателей, поэтому вокруг палаточного городка моментально образовалось стихийное торжище. Любопытные крутились тут, чтобы хоть одним глазком увидеть кого-нибудь из приезжих: короля или члена его свиты, заграничного мага, а ещё того лучше ведьму в традиционном наряде.

Мало кому везло увидеть хоть одного персонажа живьём, зато каждый мог принести домой его изображение. Ремесленники расстарались настолько, насколько хватило их воображения, так что никто не ушёл обиженным. Тут были маги в мантиях и ведьмы в очень условных одёжках, короли в коронах и их министры, почему-то в доспехах, знаменитые архимаги, каждый с символом своих свершений и нацарапанным у ног именем, чтобы никто не перепутал. Материал тоже поражал разнообразием. Встречались раскрашенная глина и тонкий фарфор, резьба ценной по слоновой кости и по кости, вытащенной из супа, дерево всех пород, вышивки и роспись по ткани, тряпки и вата, в общем, всё, что могло послужить для изготовления ходкого товара.

Если зевака не соблазнится модной памятной вещицей, то уж пирог себе он купит обязательно! К пирогу воды, чаю, фруктового или ягодного взвара, или чего-нибудь покрепче. А заодно что-нибудь полезное в хозяйстве… В общем, площадь торговала с утра до поздней ночи, не мешая, впрочем, магам отдыхать. Каждая палатка была накрыта куполом безмолвия.

Чтобы не разочаровывать обывателей, кто-нибудь из магов каждый час выпускал на площадь иллюзию. То парочка ведьм пройдёт, то прошествуют магистры в мантиях, то охрана короля в полном доспехе. Делалось это для того, чтобы не злить общественность, дать её требуемое зрелище, не отрывая от работы комиссию, которая засела в ратуше. Комиссия эта призвана была прояснить все сомнительные вопросы и дать оценку организации экспедиции, а заодно выяснить: имел ли место злой умысел, а если имел, то чей?

Король Феофан с самого начала единогласно был избран председателем. Этот вполне бессмысленный жест вежливости никого не обманул: его просто хотели задобрить. Ведь это его родственник сгинул в горах, ему и карты в руки. Тем более что равного Феофану по статусу среди собравшихся не было.

Сальвинец проявил себя опытным дипломатом. Для начала принял на себя высокое звание, а в конце первого же дня сложил его на плечи главы дарсианской делегации и отбыл. Негоже оставлять страну без короля, пусть даже ради того, чтобы выяснить: куда пропал королевский племянник?

Но, уехав, он оставил вместо себя сдержанного, немногословного, но на редкость ушлого и въедливого типа по имени Эмпедокл. Очень быстро выяснилось, что у себя на родине он возглавлял следственную службу, после чего величественный дарсианец, оставив за собой внешнюю сторону, передал все полномочия этому самому Эмпедоклу.

Этим самым была похоронена надежда ректора спустить всё на тормозах. Занудный сальвинец организовал правильное следствие, даром что Круг Истины не стал задействовать. Он с порога отмёл и идею, что злодеи не могли находиться среди участников экспедиции. Подозревать следовало всех!

Он изучил бумаги, на основании которых организовывалась экспедиция, и приказал найти тех, кого до сих пор не занесло в Оджалис. Первым долгом Эндора Кассийского, а ещё тех, с кем упомянутый маг вёл переписку в луны, предшествующие его отставке. Пока же эти лица не были найдены, следовало опросить всех участников: может, кто-то что-то заметил или был нечаянным свидетелем.

Так что торжище на площади шумело, а в ратуше шли допросы.

Я открыла глаза и не сразу поняла, где нахожусь. Не в пещере, это точно. Всё вокруг светилось мягким желтоватым светом, как будто меня окутывал колдовской туман. Не было ничего, кроме этой светящейся желтизны, сквозь которую ко мне долетали звуки. Кажется, кто-то разговаривал, но слов я разобрать не могла, кроме моего собственного имени.

Женский голос произнёс

— Адель…

И вдруг в голове прояснело. Я вспомнила! Мы же выбрались из этих клятых пещер! Я и Алан! Только угодили в ещё худшую ловушку. Мне казалось, что мы там и умрём, но когда я уже расставалась с жизнью, Алан крикнул что-то о спасении. Оно, кажется, пришло.

Кто, что, как — не знаю, но мы больше не в ловушке, я уже не умираю, а это желтоватое — просто полог палатки, через который просвечивает солнце. Я поморгала, чтобы зрение стало яснее, и тут же получила реакцию:

— Дей, Дей, скорее сюда! Кажется, она пришла в себя! Моргает!

Голосок такой знакомый… Зелинда, кажется? Но откуда? Неужели мы всё это время бродили кругами и оказались в нескольких шагах от собственного лагеря?

Мои моргания оказали на зрение положительное действие, потому что склонившуюся надо мной Дейдру я увидела очень ясно и отчётливо. Хотела задать ей вопрос, но губы, в отличие от глаз, не захотели слушаться. Да и язык во рту распух и не ворочался, так что с речью у меня ничего не вышло. Стало так обидно, что потекли слёзы, от которых Дейдра стала расплываться и двоиться.

— Ну вот, я думала, она обрадуется, а она плакать, — ласково, но насмешливо сказала ведьма, — ну-ка, попей.

Я не знала, как дать ей понять, что у меня рот не открывается, но это оказалось излишним. Мои губы раздвинул носик фарфорового чайничка для заварки и в рот потекла вода. Не зелье, не отвар, а чистая и холодная родниковая вода, о которой, оказывается, я мечтала. Под её влиянием разлепились губы, язык вошёл в берега и я снова получила способность произносить членораздельные звуки. Когда жидкость в чайнике закончилась, мне удалось произнести:

— Где мы? И где Алан?

— Алана ищет! — неизвестно чему обрадовалась ведьма, — Тут твой Алан, всё с ним в порядке. Очнулся, напился, наелся и спит.

— Где мы? — повторила я.

На более сложные вопросы сил пока не было, но прояснить самое главное требовалось как можно скорее.

— Трудно сказать, Адель, — вздохнула Дейдра, — далеко в горах, где-то севернее территории Гремона, это всё, что я могу тебе сейчас сказать. Если тебе это так важно… Начнёшь вставать, Элиастен покажет тебе наше местоположение на карте, он каждый день определяет координаты.

— Откуда здесь вы? — выдавила я из себя последний вопрос.

— Пришли за вами, — прозвучал ответ ведьмы, — И поверь мне: очень вовремя. Ещё немного и тебя было бы не спасти. А без тебя Алану жизнь не мила, так что трупов было бы двое. Кстати, вспомни: вы с ним были близки? Или ты так и носишься по горам со своей девственностью?

Я не хотела отвечать на этот вопрос, хотя помнила момент нашей близости во всех подробностях. Весь путь под землёй слился в один общий ужас, а вот ласки Алана на своей коже я ощущала, как будто всё произошло только что.

В губы мне снова ткнулся носик чайника, на этот раз с восстанавливающим зельем, запах которого я ни с чем не спутаю.

— Ладно, я всё поняла, — хихикнула на этот раз не Дей, а Зелинда, — пей и спи, набирайся сил. Три дня тебе на восстановление, а потом домой.