– Остается последний вопрос: кто именно пойдет? – говорит Чингиз.

– Все… или? Лично я, разумеется, иду.

Несколько секунд слышно лишь, как потрескивают в камине дрова.

– Я специально взял отпуск… – робко повторяет Зуко.

Падла шумно вздыхает и косится на Чингиза:

– Ты видел, что я с утра пива не пил? Ну… почти не пил.

Маньяк лишь усмехается.

– В отношении меня вопросов как бы и нет, – говорю я. – За неимением других дайверов…

Пат в углу встает. По лицу видно, что он готов к долгой и безнадежной схватке:

– Чингиз… если вы меня не возьмете… ты мне больше не друг… знать тогда тебя не хочу!

Мы все смотрим на мальчишку. Тот подозрительно хлюпает носом и продолжает:

– Если я вчера сглупил, то это еще ничего не значит! Между прочим, каждый ошибается! А если никогда не давать возможности исправить ошибки, то они так и останутся неисправленными, и ошибшийся человек будет с этими ошибками жить, и… и ошибки эти…

Он путается в своей пылкой сумбурной тираде, смолкает и в полном отчаянии кричит:

– Чин, ну так вы меня берете или нет?

Чингиз давит в пепельнице сигару, будто обычный бычок.

Я знаю, о чем он думает.

– Если меня часто убивать будут, так ладно, я тогда отстану, я вас не заторможу! – говорит Пат. – Тогда вернусь домой! Честное слово!

Он так и не может понять до конца, что все изменилось. Что не после любой смерти в глубине можно будет вернуться домой. Что вчера мы уже готовы были его похоронить.

– Чин… – совершенно безнадежно говорит Пат.

– Да что ты кричишь, будто программист при виде калькулятора… – Чингиз встает. – Конечно, берем. Ты из нас самый образованный в играх. Куда мы без тебя…

Я бы ему поаплодировал. Но нельзя.

Когда человек берет на себя ответственность за кого-то другого – это не нуждается в аплодисментах.

А то все станут озираться на редкие звуки в глухой тишине.

Мы подходим к арке из черного камня такой слаженной группой, что вряд ли кто-то может принять нас за компьютерных фантомов-массовиков.

И результат не заставляет себя долго ждать – к нам начинают прибиваться другие игроки. Двое парней, делающих вид, что болтают исключительно между собой, нервная девица потрясающе некрасивой наружности, какой-то бесцветный субчик…

Честно говоря, мне это не особо нравится…

Переглядываемся.

Чингиз кивает.

В общем, двух мнений тут быть не может. Служить тараном, который потянет за собой других игроков, мы не собираемся.

– Эй, братишки-сестренки! – громко произносит Падла. – Мы сами по себе, вы – сами.

– «Лабиринт» – игра командная, – замечает невзрачный тип.

– Конечно, – миролюбиво говорит Шурка. – Кто бы спорил? Вот только наша команда уже укомплектована.

Споров не возникает. Кто-то ускоряет шаг, кто-то отстает, кто-то отходит в сторону.

Бесконечная река из человеческого мяса и крови течет в жадный зев «Лабиринта»…

– Эй, Стрелок!

Вот это интереснее.

Оглядываюсь.

Ага…

Это вчерашняя девица, Нике. Она чуть изменилась – стала блондинкой, и глаза, кажется, побольше. Но лицо осталось вполне узнаваемым.

– Тоже решил повторить попытку? – Она подходит ближе. С любопытством смотрит на моих спутников.

– Мы повторяем. – Я сразу расставляю необходимые акценты.

– Группой? И все Стрелки? – Нике улыбается. Подмигивает Пату – тот сразу начинает пыжиться и шагать неестественно прямо.

– Конечно. А где твоя команда? – спрашиваю я.

Нике морщится.

– Я отстала. Помнишь, там был такой, очень культурный? Мы его Профессором прозвали…

– Который призывал к коллективной игре? – вспоминаю я.

– Да. Он, конечно, призывал… Мы объединились еще с тремя командами. Но темп Профессор задал такой, что половина отряда отсеялась. Остальные, наверное, уже этапов десять отмахали. – Нике улыбается, но как-то неуверенно.

– А ты?

– Я на четвертом отстала. Там появились такие… такие бестии… Сержанты ведут группу только до четвертого этапа, дают первичные навыки. Дальше лишь на себя надо полагаться.

Гул от портала уже заглушает слова. Молнии сшибаются прямо над головами.

Смотрю на Чингиза, на Маньяка. Чингиз пожимает плечами, Маньяк прикусывает губу.

Все может быть.

Возможно, что в этом свое лике Темный Дайвер собрал команду из достаточно крепких парней и пошел к цели.

А может быть, это чистой воды совпадение.

Идущий чуть впереди Падла исчезает в арке. Зуко хохочет и радостно прыгает вперед.

Следующая очередь моя.

Багровый туман.

И знакомый уже зал.

Судя по всему, из нашей команды в новом «Лабиринте» был только Маньяк. Он уверенно двигается к душевым, на ходу раздеваясь.

– О, мадмуазель! – Зуко оценивает обстановку и бросается к негритянке-сержанту. – Скажите, а вы не сможете потереть мне спинку мочалкой?

Для меня ее ответ вполне ожидаем. Получивший дубинкой вдоль хребта Маг летит на пол. Встает, обиженно произносит:

– Можно было и на словах объяснить… нет мочалок, так и не надо… никакой культуры обслуживания…

Нике проходит мимо него, начинает раздеваться. Маг мигом пристраивается к соседней кабинке и, поглядывая на девушку, начинает разоблачаться синхронно. Сержанты, ухмыляясь, наблюдают за странным стриптизом. Нике абсолютно равнодушна. Наверное, за время всех своих попыток уже насмотрелась всякого.

Зато начинает комплексовать и нервничать Пат. Уж не знаю, куда он забредал в глубине, но обилие обнаженных девушек и необходимость раздеться самому его явно смущают. А я-то был уверен, что он играл именно в «Лабиринт»!

– Извините, а это обязательно? – спрашивает он мужчину-сержанта вполголоса. Но акустика в зале неожиданно хороша, и слова доносятся до всех. – Я два часа назад душ принимал!

Вот дурачок. Не хватало, чтобы его приняли за настоящего ребенка, а не за взрослого, выбравшего детское тело в целях увеличения подвижности и уменьшения зоны обстрела! Официально «Лабиринтом» разрешено пользоваться лишь после шестнадцати лет, слишком жестокая и кровавая это игра. На практике никто не проверяет, соблюдается ли игроками правило, но если специально нарываться…

К счастью, реплика Пата воспринимается сержантами лишь как продолжение шутовства Компьютерного Мага.

– У нас свой душ, – многозначительно помахивая дубинкой, сообщает сержант. – Для того чтобы всякие умники не протащили в «Лабиринт» неразрешенного оружия – в одежде или на теле. Ибо был прецедент!

Маньяк на миг поворачивает голову и всем лицом изображает огорчение.

Да. Мы понимаем, о каком «прецеденте» говорит сержант.

Оружие сделал Маньяк, применял его я. Замаскированный в виде пояса вирус «Варлок-9000»…

Смирившийся Пат юркает в какую-то кабинку и начинает раздеваться.

Моемся. Стою, запрокинув голову, ловя губами пахнущую химией воду. Вот оно как, значит. Не просто душ для антуража. Противовирусный контроль…

– Ну, размылись…

На неприятности нарываться не пробую. Иду к анабиозной камере. В соседнюю справа ложится Нике, подмигивает мне напоследок. Над ней опускают крышку. В соседнюю слева пулей прошмыгивает Пат.

– Счастливого полета, – бросает мне чернокожая девушка-сержант. Опускает крышку.

В ванну льется густой белый туман. Бьют электрические разряды.

Темнота…

Туман.

Протягиваю руки. Что-то странное… Крышки надо мной нет. А туман – остается.

Подтягиваю ноги, сажусь на корточки. Выпрямляюсь.

Что за черт?

Кожу прошибает ознобом.

Я начинаю понимать, но это… это слишком неожиданно!

Темнота. Сероватая клубящаяся мгла.

Нет расстояний. Нет ориентиров.

Я один здесь – голый, дрожащий человечек в бесконечном мире. Но я слишком хорошо знаю по прежним снам, что мне надо сделать…

Шаг…

И впереди вспыхивает едва заметная белая искорка. Далекий огонек…

Вытираю вспотевшее вмиг лицо.