Я смотрю на Нике.

Пулемет она по-прежнему держит на изготовку.

И я тоже не спускаю палец с курка.

– Положи оружие, Нике, – говорю я.

У нее сильный взгляд. Очень сильный и собранный.

– Ты уверен, Стрелок?

– Конечно. Я не хочу, чтобы тебе пришла в голову мысль пройти в Храм одной.

– Леня, успокойся, – быстро говорит Крейзи. – Войти сможет лишь дайвер…

Нике слабо улыбается.

– Дик, очнись, – только и говорю я. – Вспомни, как она спускалась по канату. Она дайвер, Крейзи! Такой же дайвер, как я или ты!

Нике наклоняется, кладет оружие на землю. Поднимает руки:

– Ребята, я не собираюсь в вас стрелять. У нас одна цель…

Я вижу, как расширяются глаза Пата, как его начинает бить дрожь. И понимаю, о чем он подумал.

Да, неприятно, наверное. Уже считать ее другом, а может быть, слегка по-детски влюбиться…

И понять, что другом был враг.

Темный Дайвер.

– Вы все ошибаетесь… – тихо говорит Нике.

Крейзи сегодня тугодум. Но вот и он нацеливает свою винтовку на девушку.

– Ты дайвер, – говорю я.

– Да. Как и вы двое. И что? Это основание меня убить? Тогда убивайте.

Мы переглядываемся, и тут я слышу рядом знакомое «чмок»…

Успеваю вывернуть ствол ракетомета, и пущенная Патом ракета уходит в туман.

– Прекрати!

– Она мой комп пожгла! – со слезами кричит Пат. – Она, она…

Не комп ему сейчас жалко. Он самого себя готов сейчас расстрелять, свою симпатию к Нике, благодарность за помощь, привязанность… те минуты, когда он висел на ней, обмирая одновременно от высоты и от женского тела под руками…

– Пат, не спеши с действиями, никогда не спеши… – говорю я.

В этот миг все переворачивается.

Проблеск света – туман расходится.

И среди нас появляется Император.

Он медлит долго, очень долго, словно порожден не программой, в которую заложено было лишь убивать. Осматривается, совсем по-человечески поворачивая голову.

А Крейзи Тоссер с остановившимся взглядом отступает на шаг.

Этого не может быть, очевидно?

Нике уже наклоняется за оружием, она за спиной Императора, и тот ее не видит. Но на это нужно время.

Глубина-глубина, я не твой…

Я дернулся, нашарил на столе мышь. Движения, которые отслеживаются комбинезоном, – это удобнее. Но мышь все равно быстрее.

– Кто вы? – ровным голосом спросил Император, который не умел говорить.

И Крейзи Тоссер нажал на спуск.

Лезвия вылетели из винтовки серебристой лентой и мгновенно отсекли неуязвимому Императору левую руку.

Либо он прорвался к нам почти мертвым… либо был неуязвим лишь на своей территории.

Впрочем, его боевые способности сохранились.

Вспышка. Крейзи на глазах чернеет, потом винтовка, целая и невредимая, падает из рассыпавшихся пеплом рук.

Пат, я тебе говорил, что никогда нельзя спешить с действиями… так вот, я ошибся…

Перекрестье прицела – на висок… Император будто почувствовал – рывком сместился в сторону, схватил уцелевшей рукой Пата и заслонился мальчишкой. Из обрубка хлестала кровь, лицо Императора стремительно белело.

Самообучающаяся программа?

– Кто я? – спросил Император.

И я понял, что сейчас нервы не выдержат у меня.

Мы слишком заигрались с глубиной. Мы делаем интерфейсы, которые приноравливаются к хозяину. Мы создаем программных слуг, которые обучаются лучше живых людей.

Чем может стать программа, которая день за днем убивает и которую убивают? Программа, которая работает непрерывно, подтягивая на себя, по мере надобности, огромные ресурсы сети? Программа, которая обязана соответствовать любой новой тактике и стратегии противника, которая должна адекватно оценивать человеческие реакции, слышать и понимать разговоры, наносить удары не просто грамотные и точные, но еще и психологически устрашающие?

– Стреляй, Леня! – закричал Пат.

Была ли заложена в «Императора» возможность взятия заложников?

А возможность мирных переговоров?

– Стреляй!

Я смотрел на экран и видел, как наливаются светом глаза Императора. Нарисованный Пат в руке нарисованного Императора, нарисованная кровь струится из нарисованной раны. Сейчас они оба одинаково нереальны, одинаково мультяшны. Что кукла, которой управляет находящийся в дип-гипнозе мальчик, что кукла, которая создана программой.

Не веди переговоров с террористами…

Я нажал спуск.

Взрыв откинул меня в сторону. Костюм чуть сжался, изображая удар от падения.

deep Ввод.

Радуга в сером тумане…

Встаю, сжимая ракетомет. Кажется, там уже нет зарядов… нет, один еще есть…

Останки Императора и Пата равномерно раскиданы вокруг. Меня начинает подташнивать.

– Леонид…

Я поворачиваюсь и смотрю на Нике.

Ей тоже досталось от взрыва. Она стоит на коленях, и оружие в ее руках смотрит на меня.

– Ты все правильно сделал, – говорит девушка. – Пат умница, он правильно сказал. Это все – неправда. Это игра. Это глубина. Они умерли не взаправду. Важно, чтобы кто-то прошел в Храм. Все это понимали.

– И кто же пройдет в Храм? – спрашиваю я. Мой палец тоже на спуске ракетомета. Кто из нас умрет быстрее, если мы выстрелим одновременно? И сколько шансов у меня, если я выстрелю первым?

– Разве это важно?

– А что тогда важно?

– Получить письмо. Выяснить, что Дибенко прячет от мира.

– Это важно для меня, – говорю я. – Пройти в Храм.

Нике кивает:

– Да, Стрелок. Я понимаю. Но ты ведь уже пытался это сделать…

– Кто ты? – спрашиваю я. – Кто ты, Нике?

Она молчит, потом чуть улыбается и качает головой:

– Пока ты не поймешь сам…

– Я пройду! – говорю я. И нажимаю спуск.

У Нике есть полсекунды, пока последняя ракета уходит в ствол, и еще полсекунды, пока она преодолевает разделяющие нас пять метров. Вполне достаточно, чтобы превратить меня в решето!

Вот только она не стреляет!

– Нет! – кричу я, когда огненный фонтан вспыхивает в тумане.

Но даже в глубине не все можно отыграть назад.

Я стою один в туманном море, рядом с горсткой пепла – останками Крейзи Тоссера, рядом с кровавыми клочьями – телами людей и программы-Императора.

Один.

Почему-то всегда в конце оказываешься один.

Я кидаю ракетомет на землю. Теперь он мне точно не нужен.

Я знаю, что должен сделать, но не знаю как.

Может быть, знал Крейзи. Но его нет рядом.

Я делаю шаг – и поле боя будто утягивает из-под ног, я вновь наедине с туманом и темнотой.

Наедине со своим самым страшным сном.

Шаг, другой. Вначале всегда приходится делать шаги наугад. И когда видишь свет вдали – можно сколько угодно ободрять себя, что выбрал правильное направление. Но я-то знаю – я не мог его не увидеть.

Куда бы ни пошел.

Глубина – это несколько больше, чем кажется на первый взгляд.

Да, основа проста и понятна. Трехмерные миры, соединенные в виртуальный город Диптаун. Возможность перемещаться, говорить, действовать – используя или дорогие виртуальные комбинезоны и шлемы, или обычную клавиатуру и мышь. Дип-программа все равно сведет отличия к минимуму, заставит поверить, что ты не давишь на курсорные клавиши, а идешь по реальному миру. Она главная волшебница виртуального мира, дип-программа.

Но есть что-то еще. Что-то большее, позволяющее видеть ошибки в чужих программах, как незапертые двери и покосившиеся заборы. Что-то, дающее дайверам возможность выходить из глубины в любой момент, – когда для остальных это недоступно.

Два года назад мне показалось, что я достиг новых границ.

Я вошел в глубину, вообще не пользуясь компьютером. Я научился проходить сквозь любые стены. Я смог делать в глубине все – все, что только мог пожелать.

Жалко, что сны кончаются.

Это был дип-психоз. Всего-навсего. Я придумал свои особые возможности, вообразил себя суперменом виртуального мира. Как говорит Вика – «гиперкомпенсация».