Ему сейчас нехорошо.

Еще раз налево….

Я даже успеваю увидеть Темного Дайвера. Совсем недалеко, в сотне метров. Вижу – и выхватываю револьвер Стрелка, и успеваю удивиться этому – я не хочу наказывать его машину, я хочу убить его самого…

И Темный Дайвер оборачивается. Миг – он смотрит на меня, и я вижу его лицо.

Потом он исчезает.

Растворяется в воздухе.

Никто не обращает на это внимания. Подумаешь, программный выход из глубины. Правду знает только он – и я.

– Ты не уйдешь, – говорю я.

Может быть, он меня слышит. Или услышит потом, когда вновь обретет виртуальную плоть.

– Тебе придется убить меня, чтобы уйти, слышишь? – кричу я, и люди шарахаются в стороны, смотрят на меня, как на помешанного. – Но ты ведь не посмеешь, верно?

Глубина-глубина… я не твой.

Экраны шлема. Нарисованная улица.

Я снял шлем, жадно глотнул воздух.

На часах – половина одиннадцатого. Вики еще нет дома. Я даже не могу спросить совета.

А хочу я сейчас услышать совет?

Или ответ – четверть часа уже прошли.

Я снял трубку и набрал номер сотового телефона Чингиза. Я боялся. Боюсь, что он не успел, что он не справился, что…

– Да!

Я узнал голос Падлы, но даже не удивился, что отвечает он.

– Что у вас?

– Жив, – коротко сообщает Падла, и я почувствовал, как тело отмякает.

– Все в порядке?

– Какой там в порядке! Пат повторяет те слова, которые от меня услышал. Чингиз говорит, что в следующий раз не станет его спасать. А он все равно повторяет. Непрерывно.

– Повторяет – и молодец, – сказал я. – Значит, амнезии нет. Значит, мозг не пострадал.

– Чему там страдать-то? Какой еще мозг? – нарочито громко спросил Падла. Я услышал тонкий возмущенный голос, шорох – Падла куда-то отходит, а потом добавляет приглушенным голосом: – Ты лучше скажи, что сделал Чингиз?

– Стал дайвером.

– Как?

– Падла, не приведи тебя господь так им становиться… Скорую вызовите, пусть все-таки Пата осмотрит врач.

– Вызвали уже. Ты догнал ублюдка?

– Нет. Но он никуда не уйдет. Теперь – не уйдет.

Падла коротко вздохнул:

– Леонид… ладно, что уж. Пронесло ведь беду. Не надо. Мы живы. Мы все живы. И давай сохраним это состояние.

– Падла, не беспокойся. Все будет… все будет, как будет.

– Леонид!

– Все в порядке, поверь. Выпей пива. Чингизу дай коньяка. Пату передай от меня привет… и попроси прощения.

– За что?

– За так. Пока, Падла.

Я положил трубку. Надел шлем.

deep Ввод.

Даже не замечаю радуги дип-программы. Просто шагаю из настоящего мира

– в глубину.

Передо мной стоят две молоденькие девчонки.

– Придуривается, – скептически говорит одна.

– Да вышел он давно, это просто тень! – вторая протягивает руку и легонько пихает меня в лицо.

– Ам! – говорю я, щелкая зубами.

Девчонки радостно визжат.

– Проиграла! – кричит первая. – Проиграла!

– Кто тревожит мой сон? – спрашиваю я замогильным голосом. Но девчонок интересует не Стрелок как таковой, а лишь собственный спор.

– Спасибо! – хором произносят они и с хохотом убегают по улице.

Все просто. Так и надо жить в глубине.

Я сдвигаюсь с места, я отхожу к стене, прислоняюсь. Хочется курить. Жаль, что Стрелок не курит.

– Друг, оставь покурить, – окликаю я проходящего мимо мужчину. Тот кивает, с невозмутимым лицом достает пачку сигарет, зажигалку. Я прикуриваю.

– Что пальцы-то так пляшут? – спрашивает прохожий. – Выпил?

– Нет. Привидение увидел.

– О, это бывает часто… – соглашается мужчина. – Ты его крестом и святой водой…

– Попробую, – киваю я.

Мне и вправду нехорошо. Оглядываюсь по сторонам. В Диптауне питейные и увеселительные заведения на каждом шагу.

Вот какая-то пиццерия. А вот «Трактиръ».

Будем патриотичны.

Я вхожу, озираюсь. Обстановка достаточно приятная. Стилизация под «русский дух», конечно. Но грамотная.

Сажусь за свободный столик. Деревянная скамья у стены, выскобленный до белизны деревянный стол. Горящая лучина на столе. Телега, в которой на охапках сена стоят бадьи и кадки с салатами. Стиль «а-ля рус». Иностранцам должно нравиться.

Подбегает официант в ярко-красной рубахе. Конечно, как же иначе?

– Стакан коньяка, – говорю я.

– У нас есть прекрасная водка, – замечает парень. – Настоящая, русская…

– Парень, я свой. У меня был тяжелый день. Но я не хочу пить водку, понимаешь?

Он кивает, но я все-таки добавляю:

– Стакан коньяка из красивой бутылки с надписью «Кутузов». И бутерброд с икрой. Все.

– Сейчас…

Я получаю заказ, сразу же расплачиваюсь и залпом выпиваю полстакана.

Чудесный коньяк.

На самом деле я его пил лишь однажды. И то лишь для того, чтобы запомнить вкус.

Хорошо.

Напряжение начинает спадать. Медленно-медленно. Но я чувствую, как уходят из меня сегодняшний вечер, ставшее деревянным тело, испуганные глаза Пата, пробивший барьер Чингиз.

Уходят не насовсем. На время.

Иначе не выжить.

За соседним столиком – какая-то дружная, развеселая компания.

– Рэйн, почитай стихи… – просит кто-то симпатичную молодую девушку. – А?

Девушка не настроена ломаться. Горделиво вскидывает голову… и тут же улыбается, словно подчеркивая несерьезность позы.

Но все затихают.

– Лишь стоит по прозрачности стекла Серебряной ладонью провести…

Искусство так рождает зеркала, – Чтоб каждый мог себя в них обрести…

Она читает очень просто. Несерьезно читает. Не умея читать стихи, да и не принимая их всерьез, пожалуй…

– Мы верим им и тянемся вперед…

Иллюзия скрывает тени зла, И наш двойник кривит в усмешке рот…

У нас воруют души зеркала,

И так легко порезаться о край, Об острый край, и остается боль, И шепчут зеркала: «Не разбивай!…» – В нас заменяя холодом любовь.

Мир отражений вязок и жесток, Он рвется из застывшего стекла…

И страшно – вдруг еще придет их срок, И завладеют нами зеркала,

И вырвется на волю легион Фальшиво отраженных ими душ, И мир наполнит звон… Стеклянный звон…

Кто победит?… Оркестр, сыграйте туш…

Девушка замолкает. Неловко улыбается. И, рассмеявшись, тянется за бокалом с вином. Но еще несколько секунд за столиком – тишина.

Я тоже молчу. Почему-то я вспоминаю хакера Берда из бара «У погибшего хакера».

Ведь он фантазировал. Даже сомнений никаких нет, и быть не может.

Почему только фантазии так легко переходят в реальность? Почему хакер описал Храм, которого не видел, который он никак не мог видеть? Почему эта девушка читает стихи о том, о чем даже и не подозревает?

Что же мы сотворили, войдя в глубину?

Я смотрю в темный янтарь коньяка. Это тоже глубина. Многие ее здесь искали.

Многие нашли.

Даже не требуется усилий… я кидаю быстрый взгляд на девушку, и какая-то часть меня вырывается из тела.

Сервер второго уровня. Сервер первого уровня. Входной гейт. Провайдер. АТС.

На самом деле ее зовут Лена. Она из Питера. Нет… если точнее, из Кронштадта.

Машина не очень сильная. Защита – стандартная. Нет проблем обойти. Она ходит в глубину не для того, чтобы воевать. Не для того, чтобы спасать.

И слава богу, что есть те, кому это доступно.

Кто скажет за нас то, что мы не скажем сами.

Кто рассмеется, когда мы разучимся улыбаться.

– Выходи, – говорю я, глядя перед собой. – Ты не сможешь прятаться вечно. Ты же знаешь. А попробуешь – я все равно выволоку тебя наружу.

Воздух напротив меня начинает темнеть, сгущаться.

Я смотрю, как Темный Дайвер обретает плоть, и допиваю коньяк.

Все равно моя глубина – не в нем.

– Именно я могу прятаться вечно, – говорит Темный Дайвер. – В отличие от тебя.

Улыбаюсь, глядя на него.

Нечисть боится улыбки больше, чем креста и святой воды. Все подлости делаются с серьезным лицом. Вся мерзость происходит от того, что кто-то испугался улыбки. Не важно, своей или чужой.