— Ты намерен здесь иногда оставаться? — мягко уточняю я, с Марком нельзя резко. Я как минёр. Кажется, в целях безопасности и спасения моего и его душевного покоя мне нужно перестать заморачиваться и принять его подарок, с его-то достатком для него это точно ерунда, а я кипячусь почём зря.

— Нет, я намерен каждый день засыпать и просыпаться в этом доме рядом с тобой, — по-хозяйски плюхнулся на кровать Марк. — Давай так — без лжи во спасение. Лучше сразу говори, что тебя тревожит, это грозит куда меньшими нервными потрясениями, чем это будет копиться и рванёт, погребя нас под завалами обид. Говори, Мэл! — требует он тоном, которому невозможно сопротивляться.

— Я вовсе не против, правда, жить совместно прямо с сегодняшнего дня, и это не странно, я наверное всегда была немного сумасшедшей, но Марк, я боюсь, что ты во всём будешь делать выбор за меня. Может, я и не купила бы эти идеальные занавески на кухню, а купила бы дурацкие, даже смешные, но это были бы мои глупые занавески, в деталях дома угадывалась бы я, а не твой шикарный вкус, и он подминает мой. Всё очень красиво, но это перебор. Никогда больше не лишай меня права решать.

Я не знаю, что это такое…

Каждый раз, словно выход в космос…

Ты — моё состояние покоя…

Ты — моё ощущение дома…

— Мэл, я уже сказал, ты можешь здесь изменить любую деталь, — улыбнулся Марк. — Мы совместно владеем этим домом, так что здесь всё общее. Поступим вот как, когда придёт время показать тебе дом, где я жил до тебя, я позволю тебе проявить там себя на полную катушку и изменить его, вдохнуть в него жизнь, свою душу, даже отразить свой темперамент в занавесках. Я буду ворчать, но приму твой выбор.

— У тебя там, наверное, тоже всё идеально, — бубню я, ложась рядом.

— Вовсе нет, — с грустью вздыхает он, закрывая глаза. — Там пусто.

И тут я понимаю, что упустила что-то ещё.

— Что значит, совместно владеем? — подскакиваю я, ужаленная этой мыслью.

— Нужно внимательно читать договор, горошина. Там чёрным по белому написано, что пока ты не выплатишь полную сумму за дом, я являюсь совладельцем. Мои юристы, таким образом, подстраховались, это их работа. Но ты была в тот день слишком сонная, чтобы разбираться в бумагах. Хотя это для тебя ничего не меняет — это очень выгодная для тебя сделка. А мне это даёт право жить с тобой под одной крышей, хорошо, что мы обручились и спим вместе, иначе была бы гора  неловкостей, — улыбается Марк, кажется, засыпая.

— Хм, а мне вот любопытно, если я выйду за тебя, я всё равно буду выплачивать тебе за этот дом? — вредным едким тоном уточняю я.

— Не если, а когда, — открывает глаза Марк. — Да. Мы составим и подпишем брачный контракт, и одним из пунктов будет этот дом, когда будет выплачена полная сумма — коттедж перейдет в твою личную неделимую собственность. … На всякий случай, — скривился он. — Раз уж мы затронули эту тему. Тебе придётся решить, не будешь  ли ты претендовать на процент от моего бизнеса в случае развода, а так же моего движимого и недвижимого имущества.

— Нет, мистер Винздор, я никогда не буду отбирать у тебя то, что принадлежит тебе, — очень неприятная почти гадкая тема, обиженно поджав губы, демонстративно ложусь на бок, отвернувшись от него. — Ещё можешь указать в своём завещании, что в случае твоей загадочной или преждевременной смерти, всё твоё состояние должно перейти нуждающимся, чтобы предохраниться от посягательств на твою жизнь. Вдруг твоя будущая жена коварно запланирует тебя отравить или утопить, а ты опля — и предусмотрел. и объявил ей об этом, чтоб губу не раскатывала!

— Мэлани, — тихо смеётся Марк, сгребая меня в охапку, невзирая на моё слабое сопротивление. — Мы же взрослые люди, Мэл, а это взвешенные сухие пункты документа, не отражающего наши отношения, это просто автоматическая защита после моих прошлых ошибок, но мы можем спокойно это обговаривать. Так все делают.

— Ну и хрен с ними со всеми! — восклицаю я. — Зачем жениться, если они ещё до свадьбы обговаривают развод?! Это жутко! Брак — это не договор! И я не хочу это обсуждать, потому что я всего лишь с тобой … боже, как это теперь назвать, … мы типа встречаемся и живём вместе, но замуж я за тебя пока не собираюсь. А если вдруг когда-нибудь соберусь, я подпишу всё, что ты мне подсунешь даже не читая, потому что я с тобой не из-за…

— Я знаю, знаю, — перебивает он, целуя меня в шею, — Знаю, что ты не корыстна, просто того требует процедура оформления брака с таким человеком, как я. Всё, ни слова больше об этом. … Никакого развода не будет, я тебя никуда не отпущу и никому не отдам, потому что мне с тобой хорошо. … Мы даже можем стать счастливы. … Как считаешь? — последние слова он уже проронил неразборчиво, проваливаясь в сон.

— Самое ошеломляющее, это то, что, кажется, я влюбляюсь в тебя,   чудовище, — произношу я, зная, что Марк уснул. Вслух, глядя ему в глаза, я ещё не готова сказать об этом.

  Утро началось сплошным хаосом. Потому что мирно уснув, посапывая рядом друг с другом, даже не раздевшись, будильник мы тоже не потрудились завести.

— Чёрт! — подорвался Марк, вытаскивая из-под меня затёкшую руку. — Твою же мать!!! — проорал он, глянув на часы. — Я проспал! И почти опоздал на встречу! У тебя есть жвачка? Некогда чистить зубы, мне надо лететь! — хватая из шкафа свежую рубашку, Марк, будто сдавая нормативы, стал быстро одеваться, ловко маневрируя между моими не разобранными сумками. — Доберёшься сама на работу? — и чмокнув меня в щёку он исчез буквально за три минуты.

А так как теперь я жила гораздо ближе к зданию офиса, время у меня ещё было спокойно выпить кофе, накормить кошку и привести себя в порядок. … Вот только Джипси нигде не оказалось.

Я оббежала весь дом, заглядывая в каждый закоулок, зовя её без устали, так что у меня даже во рту пересохло, но кошка пропала, а мной овладела настоящая паника. Я не могла её потерять, она была моим другом, моим членом семьи, моим единственным терапевтом, когда я загибалась от нежелания жить. Выскочив во двор — я стала звать её там, она, не знавшая улицы, могла просто растеряться, потерять ориентацию. Я должна была её найти во что бы то ни стало! Вдруг у соседских кустов мелькнул знакомый хвост, и я метнулась туда. Эта перепуганная дурёха, рванула от меня убегать, игнорируя мои крики. Но я не отставала, я бежала следом, выискивая взглядом кончик чёрного хвоста, прямо через чьи-то подстриженные газоны, перепрыгивая через садовые фигурки и не обращая внимания на прохожих. Джипси ускорилась — я тоже, нельзя было допустить, чтобы она выскочила на проезжую часть! Когда она перебежала дорогу прямо перед машиной — я вскрикнула от ужаса, а затем, услышав дикий визг тормозов,  почувствовала сильный удар сбоку …..

Этот писк крошит мою черепную коробку, что за дурацкий звук. У меня от него голова болит, и вставать совершенно не хочется, тело онемело, наверное, я долго лежала в одной позе, а тут ещё этот писк.

— Марк, выключи ты уже этот будильник, — еле ворочая языком, произношу я, с трудом открывая глаза. Но хуже писка — мужик, стоящий возле тебя в белом халате. — Что вы здесь делаете? — наполняюсь негодованием, но сил по-прежнему нет.

— Он здесь работает, — каким-то странным голосом произносит Марк. — Ты в больнице, Мэлани. — Доктор, вы говорили, что как только она придёт в себя её можно транспортировать. Вы можете её подготовить?

— Что … происходит? — всё-таки интересуюсь я, не смотря на то ли злого, то ли напуганного Марка. — Почему ты сердишься? — наконец мне удаётся повернуть голову и посмотреть на него. Вид у него взъерошенный, обеспокоенный, прямо с лица спал.

— Я не …, — очень осторожно касаясь моей руки, Марк на миг закрывает глаза, играя желваками. — Я не сержусь, Мэл, вовсе нет, я волнуюсь. И хочу убедиться, что серьёзных повреждений нет. Поэтому, я хочу перевезти тебя из государственной клиники в частную, где тебе сделают полное обследование, там для этого есть необходимое оборудование.