– Не понимаю, при чем здесь я, – не удержавшись, перебил рассказчика.

– Терпение, мой друг. Я уже перехожу к сути… Тринадцать лет назад, еще до своего исчезновения, ты тоже открыл счет в банке Вешалки. И разместил там довольно внушительную сумму в споранах, под хороший процент. За двенадцать лет, с учетом начисленных процентов, сумма твоего вклада выросла более чем в два раза. Вернуть тебе спораны из-за фактического банкротства банка стало невозможно, и долг решено было компенсировать выделением тебе в собственность бывшего заведения Зубоскала, благо, к его передаче стабу ты имел самое непосредственное участие.

– Спасибо, конечно, что не забыли… Но почему? Ведь год назад меня здесь не было, и я никак не мог потребовать погашения задолженности.

– Это все благодаря жене, – ухмыльнулся Скальпель. – Несмотря на прошедшие годы, Белка помнила о тебе. И когда возникла нездоровая канитель с банкротством банка, как твоя законная крестница, она взялась отстаивать твои интересы. Это она за долг выбила для тебя заведение Зубоскала. Потом на собственные спораны его отремонтировала. И в память о тебе открыла бар, хозяином которого по сей день считаешься ты.

– Выходит, теперь я твой должник, – я повернулся к Белке. – Скажи, во сколько обошелся ремонт бара?

– Да брось, – отмахнулась девушка. – Этим ремонтом я всего лишь вернула твою долю трофеев, добытых нами в совместном рейде тринадцать лет назад. Если помнишь, конечно?

– Отлично помню, – кивнул я. – Ведь для меня прошедшие тринадцать лет пролетели как один длинный сон. И наше с тобой совместное приключение в моей памяти словно было еще вчера.

– Э-э, Рихтовщик, не надо строить глазки моей жене, – забеспокоился Скальпель. – По секрету тебе скажу: я жутко ревнивый тип.

– Скальпель, прекрати паясничать, – поморщилась Белка.

– Радость моя, я тоже тебя люблю.

– Ты не должен был так делать!

– Дорогая, поговорим об этом позже, – впервые с начала разговора в голосе Скальпеля прорезались нотки раздражения. Он достал из внутреннего карману сигару, ловко подрезал ей кончик призванным из инвентаря до дрожи знакомым маленьким, но чертовки острым, ножичком, и тут же жадно ее раскурил.

Выйдя из-за стола, Белка принесла мужу пепельницу.

– Спасибо, дорогая, – кивнул Скальпель.

– Что ж исчерпывающие ответы я получил и, пожалуй, пойду, – я попытался подняться. Но неожиданно был опрокинут обратно на диван задержавшейся Белкой.

Не возвращенный в ячейку ножик мужа как бы невзначай заплясал между ловкими пальцами в опасной близости от моей бедренной артерии, на корню пресекая потуги к сопротивлению.

– И куда ты собрался? – вперила в меня гневный взгляд девушка, снова усаживаясь перед нами на стул. – Думаешь, он тебя отсюда выпустит? – небрежный кивок на мужа. – Напрасно надеешься. В клинике сейчас его головорезов в разы больше, чем пациентов. Нет, они не станут тебя убивать. Просто задержат на три гребаных часа. А дальше отпустит на все четыре стороны… Да что я тебе объясняю, ты же сам все прекрасно понимаешь.

– Обожаю твою прямолинейность, любимая, – хмыкнул Скальпель, выпуская из ноздрей очередное облачко ароматного дыма.

– Заткнись, – цыкнула на него жена. – Уверена, Рихтовщику будет крайне любопытно узнать о твоей афере.

– Моей афере? Ха! А ты, значит, как бы не причём?

– Вот только не надо валить с больной головы на здоровую! Ты поклялся, что Рихтовщик сгинул без следа, и никогда больше сюда не вернется. Только поэтому я позволила тебе вовлекать в свои грязные интриги Кванта.

– Ну я ошибся. Извини. И на старуху бывает проруха.

– А Квант – это, вообще, кто? – осмелился я задать уточняющий вопрос.

– Наш сын, – расплылся в довольной улыбке Скальпель.

На этот раз Белка не стала оспаривать его слова. И ее нервное покусывание губ выдало волнующуюся за ребенка мать с потрохами.

– Че рожу такую кислую состроил? – хмыкнул Скальпель. – Нет бы порадоваться за старых друзей.

– Прекрати! – поморщилась Белка.

– Я рад за вас. Поздравляю, – спохватившись, озвучил полагающуюся в таких случаях дежурную фразу.

– Как говорится, лучше поздно, чем никогда, – улыбнулся Скальпель. – Принимаю поздравление. К тому же ты, ведь, Рихтовщик нам практически родственник. Как-никак крестный моей жены.

– Скальпель, заканчивай уже ломать комедию, – фыркнула Белка. – Никому ни разу не смешно.

– Да я ж не просто так. А хочу предложить не чужому нам человеку поучаствовать в семейном бизнесе.

– Чего? – практически одновременно выдохнули мы с Белкой.

– У Рихтовщика имеется крайне выгодный Дар, об абилках которого ходят легенды не только в нашем регионе, а даже уже и за его пределами. За скромный процент я мог бы подыскивать состоятельных клиентов…

– Не интересует, – перебил я, не дослушав.

– Тебе спораны что ли не нужны?

– Я достаточно обеспеченный человек, – ухмыльнулся я. – А недавно выяснилось: у меня в Вешалке даже имеется собственный бар. Приносящий, смею предположить, неплохой доход.

– Примерно три с половиной тысячи споранов в месяц, – подтвердила Белка. – Чистыми.

– Да это сущие копейки по сравнению с тем, сколько ты мог бы заработать, приняв мое предложение, – не сдавался Скальпель. – Я уже сегодня мог бы организовать для тебя контракт на десять тысяч.

– Не интересует, – я вновь твердо озвучил свой отказ.

– Помнится, тринадцать лет назад у тебя осталось несколько не закрытых контрактов, – зашел с другой стороны хитрый деляга.

– Я договаривался со Ртутью, которого здесь больше нет. Соответственно, и все оставшиеся контракты теряют силу.

– А вот тут ты ошибаешься, – расцвел в победной улыбке Скальпель. – Контракты у тебя были не с Ртутью, а с главой Вешалки.

– Черт! Да какие к лешему контракты? Прошло тринадцать лет!

– Сам же Белке говорил, что для тебя эти тринадцать лет пролетели, как один длинный сон.

– Какой же ты мерзкий! – фыркнула Белка.

– Стаб готов закрыть глаза на вынужденный тринадцатилетний перерыв в исполнении взятых тобой на себя обязательств, – как ни в чем не бывало продолжил Скальпель. – Но теперь ты вернулся. И обязан закрыть оставшиеся, если мне не изменяет память, три контракта.

– Не изменяет, – проворчал я.

– В случае твоего отказа, придется заплатить стабу неустойку, вдвое превышающую сумму каждого контракта. Если готов расстаться с шестьюдесятью тысячами споранов, то базара нет – ты свободен от обязательств. Но, как говорится, спораны вперед.

Озвученная Скальпелем сумма была чудовищной. Девяти имеющихся в инвентаре жемчужин (трех красных и шести черных), хватало лишь на уплату половины штрафа. Конечно, если прибавить к ним еще и бесценную белую, с большой вероятностью удалось бы немедленно закрыть долг. Но вот так на ровном месте расставаться со всем своим богатством, честно добытым кровью и потом…

– Черт с тобой, я испольную оставшиеся три контракта.

– Прекрасно. Тогда, не откладывая в долгий ящик, пожалуй, приступим к обсуждению…

– Дрогой, – неожиданно слащавым голосом перебила Скальпеля жена. – А ты не слишком рано возомнил себя главой Вешалки?

– Белка, какого черта! – вспылил Скальпель, ломая о дно пепельницы сигару. – Ты же прекрасно знаешь расклад. И что гребанные выборы лишь формальность. Все уже давно решено, и нужные люди заряжены… Че лупишь, Рихтовщик?! – перекинул он свой бешеный взор на меня. – Да, мне надоело ломать перед тобой дешевую комедию. Вешалку я тебе не отдам! Даже – сука! – не надейся!

– Да я, собственно…

– Заткнись! – между пальцами правой руки маньяка снова замелькало острое и чертовски быстрое лезвие. – Знаешь, как все будет?.. Через два с половиной часа истечет срок моратория. И мелкой сучке придется согласиться на брак с нашим сыном. А поскольку сопляк еще несовершеннолетний, я стану при нем регентом. И Вешалка будет моей!