И оттого, что Борас так и не выказал никаких откровенных потуг завоевать меня (я уж молчу про «а поцеловать»!). Защищает. Заботится. Но следовать моему плану, что он будет за мной ухаживать, а я решать, нужно ли мне это — так и не хочет.

Более того, он раздосадован какой-то нашей связью.

Грустно…

— Бррррр! — сказал Барри и потерся головкой о мою шею.

А большой дракон Борас встал и направился к двери. Стремительно, словно и верно хотел разорвать нить и убежать.

— Стойте! — вдруг словно со стороны услышала я свой голос. Меня словно бы толкнуло изнутри — должна узнать прямо сейчас. Чтобы расставить какие-то точки над «и». Ректор с удивлением обернулся ко мне. И, как ни странно, в его глазах я тоже уловила грусть. — Вы тоже хотите сходить в другой мир. Зачем вам это? Какая у вас-то цель?

Дракон сложил руки на груди.

— У меня две цели. Одна из них тебя удивит. Я хочу убедиться, что другие миры стали безопасными. Привести научные доказательства, проведя эксперимент на самом себе. А вторая цель… моя личная.

Отвернулся и вышел.

— Вздр! — бросили ему вслед драконы.

Интересно, что в присутствии Бораса их лексикон расширялся быстрее…

«А ведь его первая цель вполне достойная», — подумала я. Да, в нее не очень верится. Большая часть живых существ думает не о благе мира и науки, а о своих личных благах. Но Борасу я поверила. Для него это действительно важно. И если так… То ради блага мира и науки следовало бы отдать ему предпочтение?

Стоп.

Потому что очень колется эта его вторая загадочная цель. Мне даже просто думать о ней неприятно.

— Доктор, скажите, а это у меня была такая аллергия, реакция гиперчувствительности? — расспрашивала я импозантного немолодого магистра Грецена, пока он меня осматривал в последний раз, чтобы выписать из лазарета.

Осматривал — это я сказала образно. Потому как в области магического целительства все выглядит по-другому. В основном врач тебя просто держит за руку (примерно как Борас, когда считывал мой пульс возле холодильника) и, закатив глаза, что-то там про себя отмечает.

При этом драконы бегают по одеялу и издают разнообразные смешные звуки. В смысле, в моем случае драконы бегают, у других-то их нет…

— Ммм… Как верно вы сказали, адептка, реакция гиперчувствительности, — магистр Грецен поглядел на меня даже с уважением. — Организм некоторых людей порой оказывается чувствительным к определенным продуктам. И у них развивается сонное отравление… Прежде, как я понял, вы не ели ягод гори и не знали о такой своей особенности. Вот и не ешьте их дальше. Проверка показала, что других реакций гиперчувствительности у вас нет.

— А почему так? В ответ на что-то, содержащееся в этой еде, в организме выделяются некие вещества, которые воздействуют на нервную систему, и она постепенно тормозится до нуля? — не удержалась от дальнейших расспросов я.

Уважение в лице доктора стало уже совершенно ощутимым.

— Совершенно верно, адептка! — произнес он и, наконец, отпустил мою руку. — Современная наука склоняется именно к такому выводу. А вот то, что вы понимаете это — удивительно. Неужели перед поступлением вы читали новейшие труды Гарзухара Бердодиокла?

— Признаюсь, смотрела одним глазком, — осторожно соврала я. — Я вообще подумывала быть целителем…

— Грдр-вз! — возмутился Дорри. Видимо, в нем внезапно проснулось особое правдолюбие.

— Фр-др-пш! — накинулись на него Барри и Мирри, не такие принципиальные. На одеяле затеялась забавная возня.

— Потрясающе! — доктор откинулся на стуле и обвел меня взглядом, в котором читалось явное восхищение. — Впервые вижу адептку, готовую вникать во все тонкости, указанные в этих статьях. К тому же на тарабарском языке Марнуралы!

«Ха-ха, — подумала я. — Неужели язык загадочной Марнуралы здесь аналог английского, служащего на Земле как бы международным научным языком? Впрочем, возможно, просто сам Гарзухар-как-там-его-язык-сломишь родом из Марнуралы, и его труды присутствуют только на их тарабарском языке?»

Хотела соврать дальше, что я как раз из Марнуралы, то есть — поддержать свою легенду. Но подумала, что доктор, похоже, знает этот язык, ведь он-то явно читал как-там-его-Бердодиокла. А я — нет. Как бы не решил шутки ради перейти на него…

— Мне всегда нравилась наука, — скромно сообщила я. — А не подскажете ли, как вы меня лечили? Снимали чувствительность особых рецепторов в организме, чтобы эти вещества не могли воздействовать на нервную систему?

К счастью, все слова вроде «рецепторы» и «гиперчувствительность» существовали в местном языке, значит — были и соответствующие понятия. Так что я не рисковала выдать себя как «инопланетное» существо.

— Потрясающе! — опять восхитился магистр. — Именно так! Для этого существуют особые отвары, которые мы вводили вам в виде капельницы. К тому же мы использовали особые энергетические приемы для детоксикации организма. Адептка, скажите, а не думали ли вы всерьез стать ученым целителем? — оценивающе поглядел на меня. Вздохнул. — Мне, право слово, жаль, что у вас выявили другой талант… Эх, конечно, и фамильяров у вас целых три. Куда там вам наше целительство…

Я вздохнула. По правде — да. Моя мечта быть медиком никуда не делась. Как-то с детства хотелось лечить людей, помогать им. Да и научный аспект меня всегда увлекал. Просто… мне сейчас жизненно важно получить образование именно в области фамильяров. Ну, и телепортации. Думаю, вы понимаете, почему именно.

— Признаюсь, да, мне тоже несколько жаль, что я пока… не могу изучать целительство, — корректно ответила я («Пифдр!» — подтвердили драконы). — Не подскажете, будет ли на фамильярском такой курс?

— Будет, но так нескоро! — сокрушенно покачал головой магистр. — А так не хочется, чтобы ваш интерес угас… Что вы скажете, если я подготовлю для вас личный практический курс научного целительства? Возможно, мы придумаем, как совместить его с вашей специальностью…

— Я буду очень рада! — искренне обрадовалась я.

Правда, понятия не имела, где взять время еще и на это. Впрочем — где наша не пропадала! Главное, чтоб Борька разрешил. Все же он тут главный.

— Прекрасно! — потер руки магистр. — А сегодня вечером я, если пожелаете, пришлю вам еще статей Гарзухара Бердодиокла. Вы правы, что именно его исследования позволяют по-новому взглянуть на многие медицинские аспекты!

— Ммм… — протянула я, сомневаясь, что мне нужны труды на языке Марнуралы.

— Дрвз-гр? — удивились чему-то Барри и Дорри. Наверно, моему сомнению, погружаться ли в медицинскую науку на тарабарском языке.

— Отлично, очень рад, что вы согласны! — обрадовался доктор.

Рано радовался.

В этот момент дверь резко распахнулась, и перед нами предстал разъяренный Борас.

«Хм… что ему не так-то», — подумала я.

От огненного взгляда ректора очень хотелось куда-нибудь спрятаться. Неужели боится, что у меня будет слишком большая учебная нагрузка?

Доктор аж вздрогнул от огненной энергетики дракона. Я притихла, сделав лицо «а что, я ничего, починяю примус». Дракончики же обрадовались появлению большого собрата, и на его настроение им было наплевать.

— Др-фр-гр-пыф! — сказали они, поднялись в воздух и принялись кружиться практически над головой у Бораса, продолжая издавать и иные радостные звуки.

— Магистр Грецен, — еще сильнее нахмурился Борас. — Что вы тут делаете с адепткой Ириной? Мы с вами оба знаем, что она сейчас она полностью здорова. Поторопитесь.

— Право слово, магистр ректор, — волнуясь, ответил доктор. — Я всего лишь увлекся беседой со столь интеллектуальной адепткой…

— Интеллектуальной? — удивленно поднял брови Боренька. Видимо, ему стало смешно, и настроение его улучшилось.

— А что нет, что ли? — гордо переспросила я.

— Др-взр! — подтвердили драконы, с укором глянув на сомневающегося ректора.