— Коломбо, ядрить! Как косоглазый инспектор из сериала. Ну, помнишь, такой дотошный и умный дядька в плаще? Понял, Сухой, Ко-лом-бо! — произнес по слогам, подняв указательный палец для пафоса.

Бывали ли вы на одном из лучших пляжей мира в шесть утра, когда только поднимается солнце? Поверьте, это сказка, особенно, если на берегу тебя ждет сонный и очень довольный собой принц, который одной улыбкой сразит наповал любую красавицу, а в ожидании таковой, не лучше пятилетнего оболтуса гоняется за наглыми чайками.

— Вроде, давно уже не ребенок, а по поведению сразу и не догадаешься.

— Я тоже рад тебя видеть, солнце!

Артем поцеловал меня в щеку, а затем, смеясь, обхватил за талию и поднял над собой на вытянутых руках, еще и закружил.

— Полетаем?! — кричал он радостно.

— Ты сумасшедший, — смеялась я.

— Ну же, где твои крылья?

Лишь на мгновение испугавшись, я развела руки и уже вместе с ним кричала от восторга.

Как же это было здорово, вот так отпустить себя, забыть про контроль и условности, жить моментом. Самое интересное, что прежде у меня это выходило с трудом, а с ним, с человеком, которого я видела второй раз в жизни, происходило как-то естественно, само собой. Да у него настоящий дар!

Едва я коснулась земли и заглянула в его глаза, полные озорства, нас накрыл обильный тропический ливень. Словно кто-то наверху решил охладить двух сумасшедших, перепугавших на берегу всех чаек, и вылить на нас огромное ведро воды. Вообще, для первой декады апреля на Сейшелах такие дожди — норма, с каждым днем они становятся все реже и совсем скоро туристам можно будет не опасаться внезапного душа с небес.

Дождь нас не испугал и не остановил, скорее раззадорил. Это было похоже на коллективное помешательство. Промокшие до нитки мы что-то кричали, бегали, смеялись, дурачились. Дождь закончился также внезапно, как и начался. Теперь мы разговаривали о всякой ерунде, вспоминали детство, купались в океане, пока я не осознала, что безбожно отстаю от запланированного графика.

Через сорок минут отец ждал меня на завтрак, «где будут важные люди, и это неформальное общение необходимо для подписания каких-то договоров для компании». Да, именно так он и говорил, а папу я привыкла не подводить, каким бы он ни был порой упрямым. К тому же, в этом мы с ним были очень похожи.

Пять минут ушло на душ, волосы едва успела подсушить. Надела любимый белый сарафан простого силуэта с открытыми плечами. Тонкая ткань приятно струилась до колен. Ничего особенного, но у мамы когда-то был такой, когда я была еще девчонкой. Из косметики уже по пути к выходу нанесла блеск для губ. Достала из сумочки солнцезащитные очки. Завтрак этот как назло проходил не в отеле, а в одном из ресторанов неподалеку, до которого мне еще предстояла небольшая пробежка.

В коридоре столкнулась со своим соседом культуристом и его молчаливым братом. Сам Джеймс обгорел не на шутку. Вроде и жалко его стало, но все-таки он какой-то странный и его общительность скорее настораживала, чем располагала.

Остров проснулся, наполнился людьми, запахами еды и звуками. Местные были уже давно на ногах, а к этому времени из своих номеров начали выползать и сонные туристы. Я преодолела уже большую часть пути, и переходила улицу метрах в ста от того самого ресторана, когда краем взгляда выхватила ее.

Не может быть, это моя мама! В одну секунду от пролетевшей в сознании искры счастья все внутри сжалось в тугой комок. Ее фигура, ее светлые волнистые волосы, легкая походка. А вот она с кем-то разговаривала и смеялась, поправляя прическу.

Я замерла на месте. В тот момент для меня весь мир остановился. Сердце пропустило пару ударов. Стало ужасно не хватать воздуха. Не чувствуя своих рук, я сняла очки, и они упали на дорогу.

— Мама… — прошептали губы, а по щекам уже полились первые слезы.

Я была в шоке. Мне хотелось закричать, позвать ее, сказать, что я здесь, но вместо этого не выходило вымолвить и слова. Ноги словно приклеились к асфальту. Все, что я могла, так это смотреть на нее, не отрывая глаз.

Все это время в самом сердце я верила, что она может быть жива, верила, что мама не погибла в той авиакатастрофе, хоть и не говорила об этом отцу. Верить сложно, это значит снова и снова переживать боль потери, пока не случится долгожданное чудо. Всегда проще смириться, отпустить, не терзать душу пустыми надеждами.

И вот, словно прочитав мои мысли, мама обернулась. Только это была не она. Кто-то очень похожий, но не моя мама. На моих глазах эта милая женщина, такая родная, вошла в двери ресторана и, наверняка, кого-то тепло обняла. Чья-то чужая мама, не моя. Моей мамы больше нет, только я ни за что не хотела признавать этого.

Внезапно в сознание ворвался скрип тормозов, дополненный тихим хрустом моих очков. Молодой мужчина с поставленным голосом на прекрасном английском выдернул меня из ступора, разом вернув в реальность.

— Ты в своем уме?! Жить надоело? Хоть понимаешь, что я мог тебя убить?

Вот он замахал перед моим лицом руками. В нескольких метрах от нас валялся его мотоцикл. А я все стояла посреди дороги и заново училась дышать. По щекам безудержным потоком катились слезы, а еще я снова начала икать.

Но стоило мне поднять на него глаза, и все изменилось.

— Маленькая, я напугал тебя? Прости меня. Прости, я не хотел. Ты так внезапно остановилась, — сменив гнев на милость, незнакомец принялся меня успокаивать. — Может, воды? Конечно, тебе надо прийти в себя.

Желая увести с дороги, мужчина прикоснулся к моей ладони, но внезапно подхватил на руки и понес словно пушинку. Оказавшись на пешеходном тротуаре, он опустил меня на ноги, все еще придерживая одной рукой за талию, другой — убрал волосы с моего мокрого лица, ласково касаясь щеки внешней стороной ладони.

От него пахло океаном, морским бризом и свежестью утра. Я не хотела принюхиваться, как-то само вышло, пока он нес меня на руках.

— Спасибо. Ик… — расправила несуществующие складки на сарафане, и робко подняла глаза.

Молодой европеец или американец был немногим старше меня, при этом его проникновенный взгляд казался не по годам серьезным.

— Я уж думал, ты никогда не заговоришь, как та Русалочка.

На загорелом лице с трехдневной щетиной, которая невероятно ему шла, появилась легкая улыбка. Мужчина игриво прищурил золотисто-карие глаза, и продолжил с интересом разглядывать меня, словно во мне была скрыта какая-то тайна. И мне показалось, что он увидел гораздо больше, чем я хотела показать.

— Простите. Обычно со мной такого не бывает, но… Ик.

Он терпеливо ждал продолжения, словно для него это было важно. В который раз я бросила взгляд на двери ресторана на углу, куда могла войти моя мама, но вошла чья-то чужая, и я тяжело вздохнула.

— Хотела бы, ик, но не могу объяснить, все очень сложно.

— Оказывается, и Русалочки икают, — незнакомец протянул мне бутылку с водой, из которой я сделала несколько глотков.

— Не думаю. Это мое личное проклятье — икаю каждый раз, когда волнуюсь. Ик.

Мой взгляд опустился на его руки, и я заметила сильные ссадины. На его белой футболке и светло-голубых рваных джинсах так же остались следы от падения с мотоцикла. И мне вдруг стало так стыдно.

Ему бы не помешал осмотр врача, как минимум антисептиком стоит обработать, а он тут со мной возится. Не успела протянусь руку, чтобы осмотреть его раны, как мужчина перехватил меня за запястье.

— Ерунда, не стоит, — словно прочел он мои мысли, — не волнуйся, мне, действительно не больно, — теперь еще и успокаивал меня, как недоверчивого ребенка, отвечая на вопросы в моих глазах.

— Мне почему-то кажется, останься я безмолвной русалкой, мы прекрасно понимали бы друг друга без слов, — как-то случайно вырвалось признание, которое должно было остаться не более, чем мыслью в моей голове. Слишком откровенное признание для незнакомца, ведь я даже имени его не знала.