– Именно так и есть. Сети наивный и будет таким всю жизнь. Мистер Кабрильо, мы сделаем все, чтобы вернуть нашего мальчика. О его кузене мы не заботимся. Родители отреклись от него, потому что знают о содеянном. Но вы должны вернуть моего драгоценного Сети.

Как и многие частные контракты, которые Корпорация выполняла из года в год, эту встречу устроил таинственный помощник с прозвищем L’Enfant. Хуан ни разу не встречался с этим человеком, называющим себя Ребенком, но контракты, которые тот отправлял Корпорации, всегда были более-менее легальными, и потенциальным клиентам, чтобы попасть в поле его зрения, требовался солидный банковский счет.

Хуан приказал Эрику Стоуну и Марку Мерфи разузнать подробнее о новом клиенте и, кроме того, получил в виде любезности дополнительные сведения от Оверхолта и ЦРУ. То, что в Лэнгли были недовольны Кабрильо и его командой, не означало, что Хуан не сделает запрос, дабы удостовериться, что Бахар не находится под следствием. Корпорации не нужны обвинения в связи с террористом. Но Гунаван Бахар оказался именно тем, кем представился: богатым индонезийским бизнесменом, горюющим по похищенному сыну и готовым сделать все, чтобы вернуть мальчика в семью. Когда они познакомились, Хуан проникся проблемой Бахара, и не только из-за денег. Он испытывал глубокую ненависть ко всем, кто готов использовать в своих интересах ребенка вроде Сети, и она обострялась тем, что преступники хотели потребовать от мальчика.

Теперь Кабрильо взял на себя ответственность еще и за жизнь пленного солдата. Он так же сильно хотел освободить его, как спасти Сети.

Хуан бросил взгляд на запад, где солнце садилось за горы, и решил, что через полчаса наступят сумерки, а окончательно стемнеет через час.

– Эдди, Линк, наблюдайте за первым объектом. Линда, ты знаешь, где они держат солдата.

Хуан осмотрел в бинокль остальные дома городка и подъездную дорогу.

Все трое подтвердили получение приказа и продолжили внимательно наблюдать, не упуская ни единой подробности. Линк счел нужным указать, что в каменной стене, за которой держали Сети, есть отверстие, куда может пролезть Линда, но не он. Линда сообщила, что видела при вспышке спички в доме двух талибов с пленником и что пленник скорее всего лежит на полу, судя по наклону голов афганцев.

Как только солнце окончательно скрылось за ледяной вершиной и окрасило застилающие небо тучи в ярко-оранжевый цвет, Хуан увидел свет автомобильных фар, приближающийся по дороге внизу. Три машины: грузовик с козами, «Тойота», на которой привезли пленника, и теперь эта новая – в один день.

«Должно быть, здесь что-то происходит», – подумал он.

Потребовалось несколько томительных минут, чтобы машина со скрежетом поднялась по горной дороге в деревню, а дневной свет почти исчез, когда она тяжело въехала на площадь. Школьный автобус, вдвое короче обычного, был окрашен в фантастические цвета. С внутренней стороны ветрового стекла висела нитка бус, наверху была сетка для вещей, сейчас пустая. Такие ярко раскрашенные машины – распространенное транспортное средство в Центральной Азии. Они перевозят людей, животных и всевозможные товары. Проходя через Пешавар по пути сюда, члены команды видели сотни таких машин, притом двух одинаковых не было.

Кабрильо надел очки ночного видения. У них не было разрешающей способности бинокля, но в темноте он мог разглядеть больше деталей.

Из автобуса вышли четверо мужчин. Старший, безоружный, приветствовал старосту деревни теплым объятием. Этот человек показался Кабрильо смутно знакомым, и он подумал: не видел ли его лицо в перечне разыскиваемых террористов. Вышедшие следом трое вооруженных людей несли металлические чемоданы.

Хуан сразу решил, что это один из высших предводителей талибов, а в чемоданах – видеоаппаратура для съемки казни пленного солдата. Это подтвердилось, когда один из стражей положил длинный ящик на землю и поднял крышку. Предводитель талибов нагнулся и достал оттуда большой изогнутый меч, прямо-таки из «Тысячи и одной ночи», под восторженный рев остальных. Утонченность не считалась достоинством у этих людей.

Кабрильо описал остальным то, что видел.

– Думает кто-нибудь так же, как я? – спросил он.

– Что нарушил слово, – ответил Линк, – данное себе после выхода из Тора-Боры, никогда больше не появляться в этой части мира?

– Да, это так, – ответил Хуан со смешком. – Но я думал, захватить автобус будет гораздо легче, чем топать двадцать километров обратно к нашему внедорожнику. Мы хотели вызволить парня. Он явно весит не больше сорока килограммов. Сомнительно, что сможет пройти такое расстояние. Похищение автобуса покончит со всеми сомнениями.

– По мне, идея хорошая, – согласился Эдди Сенг.

– Линда?

– Насколько у автобуса полон бензобак? Удастся ли нам выехать отсюда?

– Заправочных станций здесь нет, поэтому они должны иметь возможность доехать хотя бы до Ланди-Котала, города на пакистанской стороне Хайберского прохода, а может, и до Пешавара.

– Логично, – кивнул Линк.

Линда тоже кивнула, потом вспомнила, что ее никто не видит.

– Согласна. Захватываем автобус.

По глубокой долине разнесся призыв муэдзина к вечерней молитве, люди с городской площади и из деревни пошли к полуразрушенной мечети. Стражи остались у здания, где содержали пленного солдата, и никто не вышел из дома, где находился Сети.

Генератора в городе не было, поэтому, когда сумерки сгустились, зажглись лампы, испускающие слабый свет сквозь грязные окна. В обоих домах, за которыми велось наблюдение, такие лампы имелись. Керосин стоил дорого, поэтому в течение часа их гасили одну за другой. Как и во всем мире, жизнь этих людей управлялась величавым вращением Земли.

Кабрильо и его команда продолжали наблюдать за спящим городом через очки ночного видения. Двое охранников оставались начеку еще час, потом погрузились в сон. Ничто не двигалось, не было ни дыма из труб, ни бродячих собак – ничего.

Они выждали на всякий случай еще час, потом поднялись из своих одиночных окопов. У Хуана, когда он потянулся, хрустнуло несколько суставов. За столько часов неподвижности в холодном воздухе он совершенно окоченел. Как и остальные, Хуан с минуту разминался, двигаясь медленно, чтобы не привлекать внимания, по системе тай-чи.

Команда передвигалась налегке, несла едва достаточно оружия и снаряжения, чтобы провести одну ночь на склоне горы. У всех были штурмовые винтовки «РЕК-7» с тактическими фонариками под стволом, но пистолетами каждый вооружался по своему усмотрению. Кабрильо нравился «ФН-57Н» в наплечной кобуре, с которого легко снимается глушитель.

Местность была сильно пересеченной, с булыжниками, ступив на которые можно вывихнуть лодыжку, и кучками камешков, которые, задень их ногой, могли покатиться вниз шелестящей лавиной, поэтому команда шла осторожно, каждый прикрывал того, кто рядом, и кто-то постоянно наблюдал, нет ли в деревне движения. Словно призраки они шли в слабом серебристом свете узкого серпа луны, очки ночного видения помогали им ориентироваться.

Кабрильо вел их по городу, прижимаясь к стенам, но не вплотную, чтобы черное обмундирование не терлось о грубо отесанный камень. На заранее намеченном месте он остановился, присел на корточки и указал Эдди и Линде, что они будут вызволять Сети. Они с Линком будут спасать пленника, которого охраняли более серьезно.

Хуан с рослым бывшим боевым пловцом, прикрывающим ему спину, подошел к задней части дома, куда внесли солдата. Заглянул в окно. Через стекло, покрытое слоем грязи, сумел разглядеть в комнате три койки. На двух спали мужчины. Третья была без постели. Это означало, что там больше никого нет.

Пленник должен был находиться в передней комнате, традиционно представляющей собой гостиную-столовую-кухню. Единственное ее окно находилось рядом с дверью, так что действовать предстояло в темноте.

Хуан развел руки так, словно разгребал воду.

Линк кивнул и пошел вдоль левой стороны дома, Кабрильо стал красться вдоль правой. Дойдя до угла, оба остановились. Прошло три минуты, и Хуан забеспокоился. Они должны были скоординировать штурм с другими членами команды. Он ждал от Линды щелчок по тактической рации, сообщающий, что они с Эдди на своих местах.