— Груз на месте. Дверь задраил! — счастливо сообщил механик, поднимаясь из трюма. — Грани! Ваша каюта прямо рядом с вами!

— Благодарю! — ответила девушка. — Я могу рассчитывать на завтрак, гратомо?

Раньше я редко слышал такое обращение. Обычно все сокращали до «гра» по отношению к мужчинам — и «грани» по отношению к женщинам. Гратомо — это было устаревшее обращение, которое когда-то применялось ко всем. Фант, кажется, ты слишком много времени проводил в библиотеке Экори — и вот зачем тебе эти сведения, а?..

— Как в лучших кафе Саливари! — заверил я её, отмахнувшись от непрошеных мыслей. — В самое ближайшее время, как встанем на курс, и я смогу сам всё приготовить.

— Я бы предпочла, как в дорогих ресторанах Большой скалы… — шутливо заметила сопровождающая.

— Увы! Я там не был! — вежливо сообщил я.

— Ик… Я тоже! — сообщил механик ни к селу ни к городу.

— А приготовить я могу только то, что хотя бы однажды съел сам! — закончил я несвоевременную кулинарную дискуссию. — Рубари, отставить пить! Лучше заикайся, но вот сделай так, чтобы всё работало, как часы!

— Так уже отставил! Чего с пустой флягой-то ходить! — успокоил меня механик, демонстрируя, как последние капли алкоголя выливаются в его глотку. — Работаем!..

Ушли мы лишь чудом… Осмотр гондолы выявил пробития в пяти местах — в том числе, и в моей каюте, а ещё отходящие доски обшивки и трещину в одной из несущих балок, в которую залепили чем-то убойным. Беглый осмотр аэростата тоже показывал многочисленные расхождения в швах, но останавливаться для ремонта мы не стали — прямо на лету всё чинили на следующий день. Сложно? Отнюдь! Просто забирались повыше, и Рубари, привязанный тросом, отправлялся на аэростат, а я — отключал логос огня. Пока мы медленно снижались, он успевал неплохо подлатать ткань в месте разрыва, пользуясь тем, что воздух довольно медленно остывал.

Наша пассажирка заперлась в каюте и никуда не выходила, кроме как до гальюна — как и было обещано Пали. И я, надо сказать, был несказанно рад этому факту. А всё из-за того, что едва она появилась на дирижабле, здесь резко стало тесно: эта особа успевала и в нас оскорблениями кидаться, и быть везде одновременно. Очень деятельное существо… До неприличия…

В которой мы добираемся до Саливари, получаем отсрочку на выполнение заказов, а потом сталкиваемся с таким страшным чудовищем, что сразу становится понятно, почему на поверхности людям делать решительно нечего

Уже третья скала за лето… Эта мысль не давала мне покоя весь обратный путь. В одном и том же регионе пала третья скала. Твари, живущие на поверхности, почти не пересекались с людьми. Они обитали там, где не было скал, и было меньше чудовищ, стремящихся отведать человеческой (а заодно и их собственной, «тварьей») крови. Я немного порасспрашивал про них Рубари, и механик признался, что никогда не слышал, чтобы у тварей вообще были метательные орудия, стреляющие горящими снарядами. У меня прямо руки чесались до газеты добраться и почитать, что пишут — но где её, газету, взять-то на летящем дирижабле?..

Для меня, выходца с Земли, то есть из двадцать третьих яслей, три атаки на скалы в одном регионе были полноценным вторжением. Однако местные, похоже, не слишком понимали подобных тенденций — и даже не думали, что вскоре после третьего нападения последует и четвёртое. Или я ещё чего-то не знал о том, что происходит?

После того, с чем нам пришлось столкнуться на Дуконе, весь полёт прошёл как-то подозрительно тихо… Немного удивляла портящаяся посреди лета погода, но вот это как раз были мелочи жизни. Мы спокойно облетали все опасные места и приближались к Саливари. Как действовать по прилёту, я уже примерно знал. Это всё мне Пали расписал в письме. Следовало вызвать возницу и помочь сопровождающей с доставкой груза до указанного адреса.

Как и просил Пали, мы пытались держаться как можно более тихо и незаметно. В случае появления вдали других дирижаблей — старались уйти в сторону и скрыться в облаках, благо их сейчас хватало. Нас никто не преследовал, нами никто не интересовался — и на третий день, поздно вечером, при почти попутном ветре мы добрались до Саливари, наконец, загнав дирижабль в ангар.

Рубари я отправил искать возницу с телегой, чтобы доставить груз и сопровождающую по нужному адресу. Сам же взял тачку, после чего с трудом, но погрузил на неё ящик и выкатил его из дирижабля. Безымянная сопровождающая, наконец, покинула свою каюту и тоже вышла размяться.

— Ваш ангар? — спросила она, с интересом оглядываясь.

— Нет, — признался я. — Достался нам по случаю… В безвозмездное, но временное пользование.

— Вас зовут Фант, гра? — девушка сняла шляпу, кинула её на ящик и распустила волосы. — Странное имя. Вы подобрыш?

— Да, я подобрыш, грани. Но и для моих яслей имя странное… Просто прозвище, которое ко мне давно прикипело, — признался я.

— Иногда прозвища бывают лучше и точнее имён… — девушка принялась стягивать волосы в длинный хвост.

Только сейчас я обратил внимание, что они даже не столько рыжие, сколько коричневые — но заметно отдающие в рыжину. На Земле рыжие волосы редко бывают прямыми и толстыми, и почти никогда не идут без комплекта веснушек, но здесь, у местных — свои отклонения от нормы. Волосы у этой девушки были тяжёлые, как у азиатов — и при этом никаких веснушек вообще не наблюдалось.

Да и сама девушка была довольно красива… Немного портило её лицо лишь его выражение: лёгкая смесь высокомерия с насмешкой, но, видимо, против тяжёлого характера не попрёшь. Большие, слегка раскосые глаза, высокие скулы, аккуратный нос — прямо-таки чувствовалась порода и поколения отбора, когда люди могут позволить себе выбирать не просто красивых, но и необычно красивых партнёров. Так что я прямо весь наполнился сомнениями по поводу того, что она всего лишь обычный сопровождающий…

— Странно, что Пали выбрал тебя в качестве исполнителя… — заметила между тем девушка. — Он не любит связываться с подобрышами.

— Он говорил, — кивнул я. — Но мы с ним сотрудничали по другим заказам, и, наверно, он в отношении меня сделал исключение…

— Пали не делает исключений — только выводы! — девушка засмеялась, и когда она смеялась, как я заметил, всё высокомерие с её лица сдувало как ветром. — И какие он мог сделать про тебя?

— М-м-м… Человек, которому деваться было некуда? — предположил я, снова вызвав вполне себе весёлый и искренний смех.

— Тогда тебе ещё повезло!.. — заметила девушка, отсмеявшись.

Разговор как-то сам собой прекратился, а потом пришёл Рубари, и мы все втроём отправились сопровождать груз. К моему вящему удивлению, ехали мы не к складам, не в рабочие окраины, а во вполне себе респектабельный район, где можно было снять удобное жильё. Похоже, для груза и его сопровождающей арендовали целый этаж особнячка с отдельным входом. Что, надо заметить, было совсем недешёво — с учётом того, что адрес был известен ещё при вылете. Затащив груз внутрь, мы с Рубари откланялись и отправились назад — устранять, вот теперь уже серьёзно и ответственно, все поломки дирижабля.

Собственно, ремонтом мы и занимались последующие два дня. И хотя время по заказам поджимало, но лететь на дырявом корабле было и опасно, и, чего уж там, страшновато. В результате за всё про всё пришлось выложить практически две тысячи единиц пневмы, которые и так зарабатывались с большим трудом. Я уж молчу про то, что активная стрельба на Дуконе опустила мои личные запасы на накопителе ниже трёх тысяч…

После ремонта мы ещё целых два дня активно добивали хури. Вылетали утром и вечером, а днём искали кафармов и пытались охотиться на них. К сожалению, хоть чудища и были маленького размера, и влёгкую убивались моим кастетом — зато всегда охотились большими стаями. И могли запросто парализовать того неудачника, который им особенно не приглянулся. Или, наоборот, приглянулся… В первый раз это случилось прямо с утра. Я с воздуха подбил одну тварь из кастета, прицепил трос, чтобы спуститься — и прямо рядом с землёй замер, а потом и вовсе вырубился, так и не успев ничего понять…