Вот мелькнуло в отдалении что-то желтоватое, вот дерево как-то странно пошатнулось. Всё по отдельности никаких подозрений не вызвало, но если взять и сложить всё вместе… То ко мне стремительно приближался кто-то очень быстрый — и весьма немалых размеров.

— Рубари!!! — закричал я.

— Что?

— Улетай! — потребовал я, но механик непонимающе уставился на меня. Видимо, не услышал или всё-таки недопонял.

…И тут внизу промелькнуло что-то огромное, длинное и бежевого окраса, а моё дерево резко содрогнулось и с треском начало крениться.

— Вот д-рьмо! — механик скрылся внутри гондолы, а я покрепче схватился за трос, пытаясь удержаться на нём вместе с корзиной.

Дерево затрещало снова — и ожидаемо начало падать. Я попытался оттолкнуться и удержаться на канате, но в этот самый момент дерево неожиданно скакнуло вверх, резко подбрасывая меня в воздух. Трос выскользнул из рук и изогнулся как змея, а я выпустил корзину и заполошно замахал руками, пытаясь поймать свою страховку. Но не смог и полетел вниз — на землю.

— Нет-нет-нет! — закричал я. И да, причины у меня на это были весьма веские.

Само падение продолжалось меньше секунды, а струхнуть я успел вполне серьёзно… Потому что падающее дерево открыло моему взгляду тот участок поверхности, с которого на меня смотрели умные, хитрые и очень злые жёлтые глаза с угольно-чёрными зрачками. Глаза располагались, как им в принципе и полагается, на морде — которая была просто неприлично большого размера… А когда эта морда поняла, что я падаю прямо на неё, то зажмурила буркалы — и раскрыла таких размеров хлеборезку, что я мог бы в неё войти пешком, не пригибаясь…

В этот момент моё падение прекратилось по банальнейшей причине — петля, в которую была продета ступня, каким-то образом оказалась у меня на голени и плотно затянулась. А я повис вниз головой, чуть покачиваясь и глядя прямо в раскрытую пасть чудовища с поверхности.

— Лечение кариеса тебе встанет дорого… — пробормотал я, разглядывая жёлтые клыки, которые поджидали меня в большой и вонючей пасти.

Я всё ещё не мог прийти в себя — если честно, меня отчаянно колотило от адреналина и страха. А чудовище, наконец, осознало, что падающее тело уже давно должно было приземлиться к нему в рот — а посему закрыло пасть, приоткрыло глаза и с укоризной уставилось на меня. Определив причину, по которой я до сих пор ещё не занялся лечением его кариеса, зверюга вжала свой безразмерный зад в лесную землю и начала им поводить из стороны в сторону. Кто не видел, как коты готовятся к прыжку, тот моих плохих предчувствий не поймёт, а кто видел — тот и сам сможет представить, как это выглядело… Вот я, например, игры домашних котов видел, а потому быстро понял, что произойдёт дальше — и даже успел испугаться повторно. Всё что я мог — так это сунуть руку в карман, нащупать там кастет (хорошо, что не выпал!) и нацелить его на очень страшную морду.

В этот момент, к счастью, застрекотали винты дирижабля, а меня, наконец, потянуло вверх и в сторону, унося всё дальше от жуткой зверюги. И я уже почти было поверил в своё спасение, когда она, наконец, прыгнула. В общем… Это точно был кот, потому что так умеют только они — прямо с места и куда выше собственного роста. Гибкое бежевое тело пронеслось сквозь кроны ближайших деревьев и в целом облаке листьев и мелких веток взвилось выше — всё ближе и ближе ко мне. Пасть снова распахнулась, и на меня буквально обрушилась страшная вонь из неё…

— Плохой кот! Фу!.. Отстань!..

Я даже не заметил, как принялся отчаянно палить, хотя вообще-то никакого толку от моей стрельбы не было… Во всяком случае, ни один из зарядов кастета не наносил достаточно урона, чтобы сбить прыжок и предотвратить неизбежное. Это самое неизбежное за меня предотвратила спасительная гравитация… Вонючая пасть находилась всего в полутора метрах от меня, когда её приближение окончательно и бесповоротно остановилось. А потом огромная туша снова понеслась к земле — с крайне разочарованным и полным искренней досады выражением морды. От приземления чудовищного «котика» окрестный лес содрогнулся, а с крон деревьев поднялись, как мне показалось, даже ещё не умевшие летать птенцы.

Я выжил… И даже понял, почему этот изобилующий добычей лес не стали отмечать на схеме. А нужное количество яиц мы с Рубари всё-таки успели собрать до конца дня — правда, в небольших рощах, где уж точно не будет скрываться настолько крупная зверюга.

В которой происходит множество событий, но предшествует им всем одно — выброс.

Гроза приближалась. Утром вместе с последней партией яиц я выехал в мэрию на нанятой телеге с весьма добродушным старичком-извозчиком. Корзины мы с Рубари погрузили вместе, а дальше я уже поехал без него.

— То-то-то! Милыя, пошли-пошли!.. — извозчик чуть ли не воздушными поцелуями разогнал своих неторопливо бредущих шарков, и мы поехали по улице, идущей вдоль обрыва. — Заказ поди везёшь, эфирник?

— А?… Да, отец, заказ везу сдавать… — подтвердил я.

— Хорошее дело! — одобрил старичок. — Сегодня вам всё равно вылетать не надо.

— Наверно, да. Не стоит, — кивнул я, поглядев в сторону склона скалы, откуда накатывал огромный тёмный вихрь. — Гроза, дождь…

— Гроза! Скажешь тоже!.. Буря! — старичок указал узловатым пальцем, проследив за которым я обнаружил искрящийся шар, пролетавший в отдалении. — Вон и мэлоннели собрались ужо! Вот ужо грянет так грянет… Как бы выброс не случился!

— А что не так с выбросом? — набравшись смелости, поинтересовался я. — А то я как ни спрашиваю, никто нормально не объясняет.

— А! Так ты подобрыш! — старик будто кивнул каким-то своим догадкам. — Так потому, сынок, не объясняют, потому что как вспомнят, так сразу штаны обгаживают. Это же выброс!

— Так страшно? — удивился я.

— Страшно… Он же, выброс, понимаешь ли, всю пневму отовсюду выбрасывает! — охотно отозвался старичок, который, судя по возрасту, штаны при мыслях о смерти не загаживал. Весьма достойный человек, уважаю!.. — Из человеков, из тварей и чудовищ, из животных… И из накопителей, если ничем не защищены. А ежли помрёшь — так и всё. Конец…

— Вон оно что! — я радостно закивал, но старик уже разошёлся не на шутку.

— Много я выбросов, сынок, видал, ой много… Ежли кратко говорить — страсть просто! Просто страсть! Молнии енти так и свёркают, так и свёркают! — старичок забавно коверкал слова, с чем я тут уже сталкивался. Как мне удалось узнать, это был диалект крайнего юга, в то время как я говорил на диалекте центра, который сейчас распространился повсеместно по миру людей и считался эталоном. — Гром гремит так, что стекла в домах брякают, двери трясёт… Страсть такая, что хочется забиться в уголок и скулить… Хотя это поначалу. Потом, ежли не совсем трус, привыкаешь… А бывает так, что человеки и счёты сводят промеж собой. Не всегда, но бывает…

Затем старичок пустился в своё богатое событиями жизнеописание, но, к счастью, к мэрскому складу мы добрались раньше, чем он добрался до взрослого возраста. Сдав яйца, я заглянул к Пали, отчитался и получил продление заказов в письменной форме, после чего сходил в бухгалтерию и пошёл в ангар пешком. Зря, кстати, пошёл — надо было бы бежать…

Понял я это слишком поздно — уже заметив, как над городом в каком-то просто непотребном количестве носятся мэлоннели, оставляя за собой шлейфы сверкающих искр. Я быстро свернул в сторону склона скалы и в ужасе уставился на тёмный вихрь, уверенно надвигающийся на город. Скорость у него была такая, что не оставалось сомнений — ещё десять минут, и надо мной разверзнутся все хляби небесные. Я рванул по улице в сторону ангара со всех ног, наплевав на незаметность и прочую чушь, что неизменно становится именно чушью перед гневом природы.

Впрочем, я такой догадливый был не один — люди вообще разбегались с улиц стремительно. И всё равно, несмотря на свой забег, в ангар я вошёл уже мокрый: попал под первый залп дождя, который обрушил на скалу усиливающийся ветер. Первым делом я попрятал все чешуйки, какие были, в кошельки — грозное предупреждение деда-извозчика меня аж до внутренней жабы пробрало. А потом старательно принялся перекачивать содержимое семечка пневмы в защищённый накопитель.