Хотя отрешение можно отождествить с образом жизни, ему нельзя следовать, как можно следовать аскезе или медитации. Эго, прежде всего, основополагающая жизненная установка. Поэтому традицию отрешения можно назвать антитехничной: она стремится отбросить все, включая, если придерживаться ей достаточно строго, все способы исканий. Немецкий индолог Иоахим Фридрих Шпрокхофф (Sprockhofi) верно описал отрешение как «явление на краю жизни» [137]и сравнил его с другими переживаниями пограничных состояний наподобие неизлечимой болезни или старости.
Отрешение — реакция на прозрение того, что человеческое существование, и космическое существование вообще, либо нравственно ущербно, либо вовсе иллюзорно. В любом случае, отшельник пытается постичь более высокое состояние бытия, которое тождественно самой Реальности. В зависимости от того, рассматривается ли мир как видение или просто нравственно никчемным (но тем не менее коренящимся в Божественном), отрешение можно проявить, по меньшей мере, двумя основными способами. С одной стороны, это то, что можно назвать буквальным отрешением; с другой — это отрешение символическое. В первом случае отрешение понимается просто как оставление обычной жизни — жены, детей, собственности, работы, социального положения, мирских амбиций и всякой заботы о будущем. Во втором — отрешение воспринимается иносказательно, прежде всего как внутреннее действие: добровольное оставление всех привязанностей и в итоге самого эго.
Оба подхода имели своих приверженцев на всем протяжении долгой истории индийской духовности. В Бхагавадгите(3.3 и далее) мы находим самое раннее упоминание попытки примирить эти стези. Поэтому богочеловек Кришна учил царевича Арджуну различать просто оставление и внутреннее отрешение, явно тяготея к последнему. Отвечая Арджуне, который запутался в различиях между отрешением от действий и отрешением действием, Кришна объясняет, что с давних пор он учит обоим путям. Один из подходов — это путь санньясы, который Кришна отождествляет с йогой мудрости ( джняна-йога); другой является йогой действия [карма-йога).Оба, подчеркивает он, ведут к высшей цели, но более замечательным из них oil считает йогу действия. Кришна говорит:
Называй того отрешенным,
Кто лишен вожделенья и злобы; (5.3а)
Ведь без йоги ты, могучерукий. Отрешенности вряд ли достигаешь, Но, коль в йоге мудрец (муки)
безупречен,
Он приходит к Брахману вскоре. (5.6)
Стойкий в йоге, очистивший сердце, Победив свою душу и чувства, Душу сливший с душой всякой твари, Даже действуя, он не связан. (5.7)
«Не свершаю я действий» -
пусть йогин,
Суть познав, так всегда помышляет — Обоняя, дыша, ощущая, Испражняясь, ходя, засыпая. (5.8)
Говоря иль хватая рукою, Видя, слыша, глазами моргая, Он во всех этих действиях видит Лишь вращение чувств в предметах. (5.9)
Тот, кто сердцем не связан (санга),
деянья
Лишь на Брахмана возлагает, Тот грехом (папа) не пятнается,
Партха,
Словно лотоса лист — водою. (5.10)
Символическое толкование отрешения, естественно, предпочитали правоверные индуистские правящие круги, которых заботила растущая тенденция в умонастроении масс к уходу от мира. Если бы это ограничивалось стариками, которых привлекало затворническое существование в лесах или пещерах, высшее духовенство не тревожилось бы. Но идеал бегства от мира притягивал и людей среднего поколения, и даже молодежь (и, реже, женщин). Отрешившись от мирской жизни, они оставляли семьи и пашни, а также и государство. Социально-культурные причины подобной тенденции плохо поняты; некоторые ученые винят в этом жаркий сухой климат полуострова, но это упрощенный подход.
В психологически-исторических понятиях идеал буквального отшельничества отражает то. что я некогда назвал «мифическим» (вертикалистским) вариантом йоги [138]. Идеал жизнеутверждающей санньясы,напротив, подразумевает более целостную жизненную установку. Мифическая йога зиждется на бесповоротном и резком разрыве с обычной вселенной: человек либо воздерживается от всякой мирской деятельности и мирских помыслов и посвящает свою жизнь созерцанию надмирской Реальности, либо участвует в обыденной жизни и пожинает сомнительные плоды ограниченного земного существования. Для приверженца Мифической йоги не может быть никакой промежуточной позиции. Он или она должны выбирать: либо трансцендентное Я — либо обусловленное «я», Бога — или мир, неизменное блаженство или повседневные тяготы. Противоположная мысль о том, что ограниченный космос есть проявление Божественного и тем самым не только тягостен, но также предстает обителью радости, принадлежит более целостному восприятию мира со стороны тантризма, сахаджаяны, и особенно Интегральной йоги Шри Ауробиндо.
В Майтраяния-упанишаде(1.2 и далее), произведении в традиции мифической йоги, относящемся к периоду как раз накануне нашей эры, царь Брихадратха снедаем чрезмерной скукой бытия. Он выражает чувство, которое рано или поздно охватывает тысячи других аскетов, когда говорит:
Что пользы от наслаждений желанным в этом зловонном и лишенном истинной сущности теле, составленном из костей, кожи, жил, мозга, мяса, семени, крови, слизи, слез, глазных выделений, кала, мочи, ветра, желчи и флегмы? Что пользы от наслаждений желанным в этом теле, пораженном желанием, гневом, алчностью, ослеплением, страхом, отчаянием, завистью, разъединением с любимым, соединением с нелюбимым, голодом, жаждой, старостью, смертью, болезнью и прочими бедами? (1.3) И мы видим: все это гибнет, как эти комары, мошки и прочие твари, как травы и деревья, возникшие и исчезающие. Но что говорить о них: поистине, есть и другие, высшие — великие лучники, владыки земли Судыомна, Бхури-Ашвапати… Марута, Бхарата и другие цари, что на глазах всех родичей, оставив великое богатство, перешли из этого мира в тот мир… (1.4)
Решительное оставление принятого образа жизни порой действительно угрожало общественному строю и установленному порядку. Следовательно, индуистские законодатели заклеймили то, что считали преждевременным отрешением, и вместо этого предложили другой общественный идеал стадий жизни (ашрама) — ученичество ( брахамачарья), домохозяйство (гархастья),лесное отшельничество (ванапрастхья)и, наконец, полное отрешение (санньяса).В этой новой иерархической концепции отрешение было полностью одобрено, но только после того, как человек выполнит свои обязательства как домохозяин (грихастха,от гриха«дом» и стха«пребывать»).
Нужно было различать два уровня отрешения. Первый, известный как вана-прастхья(«лесное обитание»), — это стадия жизни отшельником, который практикует своего рода эзотерический ритуал затворничества в лесу. Такого человека именуют «лесным обитателем» (веша-прастха).На второй стадии, известной как санньяса,требуется оставить даже жизни лесного отшельника с ее жертвенной обрядностью и принять на себя подвиг нищего странствования. Эти два образа жизни предвосхитили современный обычай выхода на пенсию, хотя, обратив закат человеческой жизни в священную миссию, индуистская традиция даровала старикам — по крайней мере, теоретически — то достоинство, в котором им отказывает наше современное западное общество.
Традиция отрешения оказалась столь же неотъемлемым свойством индийской духовности, как и обычай аскезы. Часто они накладывались друг на друга. Хотя слово санньясавпервые упоминается в Мундака-упанишаде(3.2.6), которую обычно относят к третьему или четвертому веку до н. э., но, возможно, она и более раннего происхождения, так как сама идея и сам идеал значительно старше. Брихадараньяка-упанишада(4.4.22), которая считается самым древним произведением данного жанра, говорит о правраджине,человеке, который «у-далился» (пра + врадж«бродить»), — то есть покинул дом и кров и целиком обратился к Самопознанию. В незабываемом отрывке Яджнявалкья, великий мудрый старец, наставляет ученика [139]таким образом:
