- Если я попрошу тебя о чем-то, первый и последний раз, - произнесла Лили, - ты исполнишь мою просьбу?

   Он молча кивнул.

   - Выведи меня из дома, - взгляды их встретились, острые, как на поединке. - Ведь ты можешь, если не как ангел, то как его подданный?

   - Довольно, - остановил ее Рамуэль, - я выведу тебя. Ты понимаешь, что с тобой будет, если тебя поймают? - добавил он. - Я не смогу тебе ничем помочь.

   Лили кивнула в ответ.

   - Я понимаю.

   Ей горько было признавать свое поражение, но больше она не видела смысла оставаться.

   Камера напоминала Уцуру тюрьму, в которой держали заключенных во времена правления его отца. Пару раз, будучи еще ребенком, он забредал в подвалы, и видел страшные сырые помещения, изобилующие крысами, а однажды, когда увидел безумные глаза, взирающие на него из-за решетки, перепугался до чертиков и больше туда не совался.

   Если бы он очень напрягся, то, наверное, смог бы раздвинуть прутья, но от этого не было никакого толку: окно было небольшим и смотрело на адскую долину с приличной высоты. Уцур мерил шагами камеру, не в силах остановиться, давая своему гневу выход в бесконечном наматывании кругов вдоль стен. Он сердился на Софию, досадовал на себя, и, в конце концов, начал сомневаться, потому что слова Лили, словно из тумана, стали доходить до его сознания. Она говорила ему, что София ни при чем, и ангел тоже, что она пыталась спасти ее от участи остальных. Перед его глазами до сих пор стоял ее испуганный взгляд, черные расширенные зрачки, бледное измученное лицо. Он смог бы отогреть ее, он еще помнил, как она умела улыбаться: неуверенно, робко, но так прекрасно, как ни одна из женщин, виденных им за столетия. И ее снова отправили в слои, теперь, когда он ходил по этой камере, она где-то кричала и корчилась в бесконечных муках. Разве заслуживала она такой участи, даже единожды обманув его? Ему показалось, что она была загнанной ланью, которая столько бежала от гибели, столько спасалась, что уже не разбирала дороги. И была ли в том ее вина, и ему ли было осуждать ее? Уцур зарычал, треснув кулаком по холодному камню, а затем прислонил свою голову к нему, не то стеная, не то вздыхая. Был бы Самаэль рядом, он мог бы спросить у него совета. Пусть он и любил изображать поверхностного распутника, но падший умел разбираться в ситуациях и людях, и если бы он сказал ему правду о том, что испытывает по отношению к Софии, разве Самаэль велел бы ему отправить ее в слои? Царь несколько раз приложился лбом к камню, злясь на себя. Он не способен был принимать верные решения вовремя, он родился тугодумом, а когда наконец понимал, что к чему, исправлять было уже поздно.

   - Де жавю, - прошептала Лили, когда Рамуэль вывел ее на крышу той же самой башни, где она встретилась с хозяином.

   - Ты уже была здесь? - Спросил Рамуэль.

   - Да, однажды. - Лили не стала вдаваться в детали. - Почему ты привел меня именно сюда?

   - Крылатым свойственно выбираться вверх, а не по норам, как крысы. - Ответил он, раскидывая свои непроницаемо черные крылья.

   - Твои крылья чернее ночи, - не удержалась Лили, глядя на них, и не в силах в ужасе и восхищении оторвать от них взгляд.

   - А когти - посмотри, как отросли, - похвастался он, распрямив когти на сгибах и свернув их вновь.

   - Рамуэль, - ей нечего было сказать ему, потому что он и сам должен был понимать, для чего могли пригодиться эти когти.

   - Ты не взяла меч, - спохватился он.

   Лили покачала головой.

   - Я и не собиралась его брать. Он - твой.

   - Но мне он больше не нужен. - Возразил ангел.

   - И ты не хочешь оставить себе ничего в память о себе прежнем?

   - Зачем? - От его голоса повеяло вдруг холодом. - Чтобы вздыхать и плакать о том, чего больше нет, долгими одинокими вечерами?

   - Нет, чтобы смотреть на него и вспоминать, скольких демонов ты им разрубил на части.

   Рамуэль ничего не ответил, только ветер шевелил полы его плаща.

   - Я спущу тебя вниз. - Произнес он.

   Лили понимала, что ей было бы куда безопаснее добраться по воздуху до входа в колодец, но не собиралась просить его. Ей вдруг неожиданно стало очень неуютно рядом с ним, и она уже почти сожалела, что под рукой нет меча. Присмотревшись, она разглядела внизу посверкивавшие в багровых отливах стальные спины дрегов. Вот уж кто ее ждал всегда с распростертыми объятиями - им только не хватало повода, чтобы расквитаться с ней. Направление ее взгляда не ускользнуло от Рамуэля.

   - Дреги, - с отвращением произнес он. - Я не уверен, что мои крылья выдержат большую нагрузку, но я могу донести тебя до поселения, если ты хочешь.

   Лили кивнула и забралась ему на спину, перед тем, как он упал с края башни, и, раскинув черные полотна, понесся по широкой дуге к земле и вперед, к краю долины.

   Ветер свистел в ее ушах, ангел не закрывал ее своим телом от воздушных потоков, как Небирос, не нес бережно в своих лапах, скорее, у нее было ощущение, словно она оседлала огромную летучую мышь, и эта мышь стремительно неслась вперед, радуясь воздушным волнам, и только чудом не совершая кульбиты.

   - Опусти меня там, - прокричала Лили, указывая на небольшой милый домик.

   Ангел начал снижаться, и. наконец, пробежавшись по земле, разжал руки, сцепившиеся на его шее и опустил ее на землю.

   - Как давно я не летал, - тяжело дыша, проговорил он.

   - Спасибо, Рамуэль, - Лили смотрела на него с грустью, - ты сможешь добраться назад?

   - А у тебя что, есть билет на самолет? - Пошутил он. - Доберусь как-нибудь, без груза. - Намекнул он на ее вес.

   - Ладно, - Лили не умела толком прощаться и не любила это делать. - Я пойду.

   - Лили, не говори им ничего обо мне, - попросил он.

   Лили догадалась, что он имел в виду свет божий, но пожала плечами, не зная, что сказать. Если от этого будут зависеть их жизни или исход сражения, конечно, она скажет, как он может требовать от нее другого.

   - Ладно, - сказал он, очевидно, догадавшись.

   Она уже повернулась было уходить, когда он снова окликнул ее.

   - Мне просто интересно: ты не взяла меч, но что же тогда? Что у тебя в мешке? - Спросил он, кивая на ее заплечный мешок.

   Странно, но именно этот вопрос смутил ее. Лили замялась, а затем он увидел, как ее щеки залил румянец.

   - Немного воды и... вещи, - ответила она, потупясь.

   - Какие?

   - Его рубашка, - произнесла она, и добавила, воинственно вскидывая голову: - С ней я смогу пройти демонов судьбы, как в прошлый раз.

   - Она хранит его запах? - Спросил Рамуэль.

   - Да, - согласилась Лили, но что-то еще скользнуло в ее взгляде такое, чему он не мог дать точного определения.

   - Удачи тебе, Лили, - пожелал он на прощание и, разбежавшись, взмыл в багровое небо.

   - И тебе, - прошептала Лили, когда он уже не мог услышать ее слов.

   Едва избавившись от Сибиллы, Ник почувствовал ни с чем не сравнимое облегчение. Такое с ним случалось часто: сначала его привлекала девушка, потом он ее завоевывал, и чем сложнее был процесс завоевания, тем на большее время хватало, обычно, его страсти. А затем чувства шли на убыль, и тот прекрасный момент, когда они исчезали напрочь можно было с точностью определить по старому знакомому ощущению висящего на шее кирпича. Когда он избавлялся от наскучившей женщины, кирпич спадал с его плеч.

   Ник прошел к себе в кабинет и открыл окно. За его окном был тихий деревенский пейзаж юга Италии. Он смотрел на холмы, редкие деревья и приземистый каменный дом, ощущал ветер на своем лице и любовался меняющими на закате цвета облаками. Когда глаза его заболели от яркого света, он машинально прикрыл их рукой и выругался.

   - Нельзя уже открыть окно, чтобы там не оказалось ангелов.