– Я такой, какой есть, Глория, и благодарю Господа за то, что здесь хватает избирателей, которые мне верят. – Он взмахнул рукой, как бы подводя черту под этой темой. – Но я совершенно уверен, что, если бы Гарри был жив, он перевернул бы все вверх дном и потратил бы последний доллар, чтобы найти убийцу или убийц Кэрол. Я думаю, вы сделаете то же самое.

– Вы правы, Джим. Узнав, что наш посол в Хараре ничего больше сделать не в состоянии, я решила нанять людей, которые отправились бы туда и выяснили, кто же все-таки убил мою девочку.

Грэйнджер подался вперед.

– Каких людей?

Она подняла руку и, закашлявшись, прикрыла рот. Звук ее кашля создавал впечатление, что кто-то рвет лист толстой бумаги. Она взглянула на Грейнджера и ответила чуть ли не с вызовом:

– Профессионалов, Джим. Брат жены Гарри представлял Великобританию во время вьетнамской войны. Он знаком с серьезными парнями.

Сенатор вздохнул.

– Наемники, наверное?

Она сделала неопределенный жест.

– Скорее всего… В любом случае, обойдутся они недешево.

Он снова вздохнул.

– Послушайте меня, Глория, – и послушайте внимательно, потому что я в таких делах собаку съел. Подобного рода дела мне самому стоили кучу денег. Во-первых, американские наемники имеют весьма смутное представление об Африке, особенно об этом ее регионе. Вы бросите деньги на ветер.

Ответ пожилой женщины был резким:

– Значит, мне надо сидеть сложа руки? Ваш совет сводится к этому?

Она пристально на него посмотрела, прищурив глаза. Сенатор, глубоко погруженный в раздумья, медленно кивнул. Глория терпеливо ждала. Потом он еще раз кивнул, как будто себе самому, и сказал:

– Есть один человек – американец. Он тоже наемник.

– А он знает Африку?

Грэйнджер снова кивнул.

– О, да. Он знает Африку, как вы – парк собственного дома.

– Как его зовут?

Из уст сенатора донеслось лишь одно слово, музыкой прозвучавшее в ее ушах:

– Кризи.

Они вышли в сад и стали медленно двигаться вдоль большого овального бассейна. Сенатор толкал перед собой инвалидное кресло. Рядом с ними спокойно шла черная сука-доберман. Грэйнджер неторопливо рассказывал:

– Впервые я встретился с Кризи в этом доме. Это случилось пару месяцев спустя после того, как Хэрриет погибла в самолете «Пан Американ», взорвавшемся над Локербай. Как-то поздно ночью я немного навеселе вернулся с официального приема. Этот здоровенный малый, одетый во все черное, сидел у меня в гостиной около бара и потягивал мою лучшую водку.

Женщина повернула голову и с удивлением взглянула на него.

– Как ему удалось пройти мимо собаки, охранной системы и вашего слуги? – спросила она.

– Он всадил один заряд с транквилизатором в Джесс, которая залаяла на него во дворе, а другой – в моего слугу. Перед уходом он рассказал мне, что нужно сделать, чтобы моя охранная система стала надежнее.

– Что ему было надо?

Несколько шагов сенатор прошел молча, потом ответил:

– Его жена и дочь летели тем же сто третьим рейсом. Он хотел отомстить. И пришел ко мне, чтобы попросить половину денег на расходы. Кроме того, он рассчитывал на мои связи в ФБР и в правительстве. А я, как и вы, к тому времени тоже решил кого-нибудь нанять. Я уже впустую потратил немалые деньги на одного парня. Кстати, Кризи выяснил, что я связался с жуликом, и вернул мне почти все деньги… а потом убил этого малого.

– Расскажите мне поподробнее, – попросила она, и в голосе ее послышалось нетерпение.

– Хорошо. Первым делом я навел справки в ФБР. Как вам известно, я вхожу в состав комиссии Сената, контролирующей эту службу, директор ФБР готов на все, лишь бы мне угодить. На Кризи у них заведено досье. В семнадцать лет он пошел служить в морскую пехоту, но через пару лет его уволили, потому что он избил старшего офицера. Тогда он уехал в Европу и вступил в парашютные части французского Иностранного легиона. Он участвовал во вьетнамской войне, попал в плен, где ему пришлось очень нелегко. Но он как-то смог уцелеть и позже участвовал в войне за независимость Алжира. Когда она закончилась, его часть была расформирована, а Кризи просто выкинули на улицу. Вместе со своим близким другом он подался в наемники – сначала в Африку, потом на Ближний Восток и в Азию. Свою карьеру наемника он завершил в Родезии, которую теперь называют Зимбабве. Как я уже вам говорил, он изучил эту страну вдоль и поперек.

Сенатор резко остановился, когда Глория без предупреждения нажала на тормоз кресла. Прямо перед ними стояла деревянная скамейка, рядом с которой улегся доберман. Она указала на скамейку и сказала:

– Джим, будьте добры… когда вы рассказываете, я хотела бы видеть ваше лицо.

Он обошел кресло и сел.

– Вы не хотите выпить? – спросил он. – Чего-нибудь холодного… или, может быть, виски?

Ее улыбка была скорее похожа на гримасу.

– К виски я не притрагиваюсь до позднего вечера, а потом выпиваю по меньшей мере полбутылки. Тогда притупляется боль, и я могу заснуть. Так что же делал Кризи после того, как Родезию переименовали в Зимбабве?

– Ну всего я не знаю, но, очевидно, он много пил и какое-то время шатался без дела. Потом в Италии получил работу телохранителя дочери одного промышленника. Но там что-то не сложилось, все пошло наперекосяк, и дело кончилось настоящей войной с одним из кланов мафии. После этого он женился, обзавелся хозяйством, у них родилась дочь, и все шло нормально… пока они обе не погибли над Локербай. – Сенатор внезапно помрачнел и угрюмо уставился на ухоженный газон у себя под ногами. Он медленно поднял голову, взглянул на пожилую женщину и продолжил рассказ. – Я понимаю вас, Глория, могу представить себе ваши чувства, хотя у нас с Хэрриет и не было детей. А когда Хэрриет не стало, я остался совсем один. Но объявился Кризи, и после того как возмездие свершилось, я почувствовал себя как-то спокойнее.

Она перебила его. Ее тон показывал, что у них идет исключительно деловая беседа.

– Он работает один?

Сенатор отрицательно покачал головой.

– Кризи сейчас пятьдесят с небольшим, он в лучшей форме, какая только возможна в этом возрасте. После трагедии над Локербай он усыновил сироту-подростка по имени Майкл и воспитал его так, как считал нужным. Теперь они работают одной командой. Кроме того, Кризи может обратиться еще к нескольким совершенно потрясающим парням из его прошлой жизни… Мне довелось встречаться с некоторыми из них. Однажды они спасли мне жизнь. Поверьте мне на слово, они – лучшие из лучших.

Глория была дотошна и проницательна, она и апельсина не купила бы, не ощупав его со всех сторон.

– А что он делал потом?

– В детали я не вникал, – ответил Грэйнджер, – но несколько лет назад они с Майклом раскрыли и уничтожили существовавшую в Европе преступную организацию, которая торговала белыми рабынями. В итоге – помимо прочего – Кризи удочерил девочку. Сейчас ей уже семнадцать.

– Как это произошло?

Сенатор пожал плечами.

– Скорее всего, Кризи с Майклом освободили ее из рабства, когда ей было всего тринадцать. Она сбежала из дому после того, как отчим долго ее оскорблял да к тому же грозился совершить над ней физическое насилие. Рабовладельцы приучили ее к героину. Пока Кризи их преследовал, вырвав девочку из их логова, Майкл привел ее в чувство и отучил от наркотиков. А когда это дело завершилось, Кризи решил, что не может отправить ее обратно – в семью, из которой она сбежала. Не спрашивайте меня, как он это сделал, но ему удалось оформить удочерение.

– Она работает с ним и с Майклом?

– Нет. Поначалу хотела. Мечтала, чтобы Кризи обучил ее всему, как и Майкла, но через пару лет она получила что-то вроде психологической травмы. Все это тянулось два года. После этого девушка решила, что никогда в жизни не возьмет в руки оружия. Прошлым летом я к ним ездил, тогда она собиралась стать врачом. Она смышленая. Жизненный опыт сделал ее гораздо старше своих лет. Я помог ей поступить в колледж в Денвере, и когда начнутся занятия, она будет жить у меня… На следующей неделе как раз должна прилететь.