- Эй! Ты что! - хотел было наругать Леший вандала за порчу с таким трудом найденной вещи, но зверь, внезапно гулко заурчав, потерся о грязную майку щекой, затем второй.

Мырч дернул облезлым хвостом, сделал почетный круг и улегся в самую середину импровизированного лежака.

- Эт че? – внезапно соскочил с кровати сосед, расслышав непонятный звук.

- Эт Мырч, - ухмыльнулся Леший.

- Хрена се у него урчала! – сосед подошел ближе. - Я думал артобстрел…

Котеныш продолжал тарахтеть и утробно урчать, не переставая тереться мордочкой о тряпку, на которой еще остался запах ее хозяйки.

- Ну вот, - тихонько погладил зверя по макушке Орлов, отмечая, что зверьку это явно нравится. – Вот теперь все хорошо будет.

Конец первой части.

- Мря! – упало на грудную клетку что-то тяжелое, лохматое и горячее.

Леший, сдавленно охнув, сложился пополам, скидывая Норда, который принялся тут же, как только заскочил на хозяина, топтать его передними лапами и царапать одеяло когтями.

С последних событий прошло почти полгода. Половина тяжелого, напряженного года, в течении которого котеныш вместе с хозяином прошли длительный и мучительный процесс притирания друг к другу посредством кормления и лечения. Мырч, которого Леший перекрестил по аналогии с Физиком, набрал вес и вырос в настоящего «Манкуя». Вредного, хитрого и здоровенного. Как Мырч стал Нордом? Да просто! Когда в их часть приехали зарубежные коллеги, на диковинного кота пришли посмотреть все. Вот они и окрестили зверюгу «Northern Cat», что переводилось, как северный кот. На недоуменный взгляд Лешего, мол, «кактымоегодруганазвал, ануидисюдарожубитьбуду», ему показали какую-то книгу, где и вправду на обложке красовался похожий на Мырча котяра, в паре с каким-то викингом. Ну, так и пошло среди иностранцев «Норд» да «Норд»… Ну а Леший что, покатал на языке новую кличку, которая лучше подходила к новому другу, решил перекрестить зверя, ведь они вместе там были, в тот день, вместе такой ад прошли, что в пору праздновать второй день рождения. Вот так малыш по кличке Мырч вырос в здоровяка по кличке Норд, полностью оправдывающего свое новое имя. Лохматый, лесного, как сказали умные "животноведы", окраса, с огромными кистями на не менее огромных ушах, брутальной челюстной коробкой и шикарнейшим, богатым хвостом.

- Мря! – хрипло прокаркал зверь, негодуя грубому тычку.

- Нордя! Мать твою, чуть ребра не сломал! – отгоняя сонный туман, вновь простонал Алексей, протирая глаза.

Часы показывали полтретьего ночи, и это не могло не огорчить. Блудня лохматая опять где-то пол ночи колобродила по базе, гоняя окрестных змей, скорпионов и прочую живность, а теперь пришла спать… А спать морда лохматая, как ни боролся с этим Орлов, просто так не хотела. Ей обязательно нужно было сперва полчаса облизывать торчащие из-под одеяла части тела хозяина с непременным покусыванием кончиков пальцев. Вот такая привычка у тогда еще Мырча завелась, когда он понемногу отошел от потери хозяйки, привыкнув к новому хозяину. Кот вырос, а привычка так и осталась. Сперва она была забавной. Мягкий, тонкий язычок котеныша облизывал грубые ладони снайпера, словно смывая с них пот, кровь и тяжесть службы. Затем тоненькие зубки делали приятный массаж подушечек пальцев.

По результатам проверки службы безопасности от службы Лешего не отстранили, но, как и обещал Олейников, на задания больше не брали и пальцы постепенно стали терять чувствительность спускового крючка. Вот котеныш, словно чувствуя, активно занимался массажем вышеуказанных частей тела… Но это было раньше, когда Мырч весил от силы две сотни грамм… А теперь серпы трехсантиметровых когтей легко пробивали даже самое толстое одеяло, огромные клыки легко могли прокусить, а то и вовсе, наверное, откусить человеческий палец, а язык… Шершавый, словно наждачка, которым кот за один «лизь», казалось, снимает верхний слой кожи… И сколько бы Леший ни боролся с кошачьей привычкой, избавиться от нее не выходило.

Норд, фыркнув на хозяина, одарив того капельками жижи то ли из носа, то ли из пасти, то ли с усов, принялся настойчиво мрякать, требуя своей порции ласки перед сном. Да, детское тоненькое «Мау» тоже мутировало в тяжелое, басовитое «Мря». Вообще, к удивлению не только Лешего, но и сослуживцев, обитавших в казарме, кот научился издавать очень много различных звуков, которые обычные кошки никогда не издают. Так, в речевом запасе кота было его постоянное «Мря», похожее на детское «Уа», что-то похожее на «к-к-к-к-к», когда кот видел дичь, на которую хотел напасть, несколько видив шипения и что-то похожее на человеческое «Вован?» Причем именно такое, вопросительное. Интонаций в голосе кота было много, и по ним Леший легко мог понять все, что кот ему говорит. Впрочем, тот тоже научился понимать человека, вот стоило сейчас Орлову уже начать материться за столь ранний подъем, как Норд замер, к чему-то прислушиваясь, и тут же, с силой оттолкнувшись от груди хозяина, который вновь при этом крякнул, умчался куда-то в угол. Слышали, как маленькие дети топают? Вот такой вот топот представьте посреди ночи… Ну, конечно, кому приятно будет, вот и соседи по койкам заскрипели пружинами «панцерок», недовольно засопели, заворчали. Котяра «протыгыдыкал» в угол комнаты, чем-то там оглушительно грохнул, судя по всему, врезался не то в стул, не то в стол, что-то с него при этом опрокинув, а потом утробно заурчал.

- Мря! – шмякнул пушистый нарушитель тишины на сонное лицо хозяина что-то мягкое и мокрое.

Леший выругался, стирая со лба жижу.

- Да твою мать! Ну, Норд!?

Дохлая мышь, только что пойманная доблестным защитником людишек, с хлюпаньем упала на пол.

- Мря! – гордо взгромоздилась зверюга на кровать и вновь принялась топтать хозяина, требуя похвалы.

Орлов засопел, выругался, перевернулся на бок, сграбастал кота рукой и, прижав к себе, дав наконец-то зверю на растерзание свою левую ладонь, принялся ждать, пока тот добросовестно выполнит свою лизательно-кусательную работу.

Так и жили… но сегодня все должно измениться. Сегодня вечером уходит очередной борт на родину. Особенный. Сегодня Алексей отправится домой и больше никогда сюда не вернется. От этого было немного грустно и спать уже не хотелось. Уходила, завершалась, обрывалась целая эпоха его жизни. Большей части жизни. Как оно там, в «большом мире»? Нет, он, конечно, бывал там, каждые полгода или год, но одно дело на время, чисто отметиться в военкомате и пару месяцев посидеть в душной съемной квартирке, а затем вновь вернуться сюда, где все для него привычное и понятное. А другое – остаться в чужом, по сути, для него мире навсегда. На-все-гда… Орлов вздохнул. Грустно как-то звучит. Страшно. Навсегда – это ведь до старости, до смерти. А какой она у него будет? Найдет ли он себе место там?.. Денег хватит на безбедное существование до конца жизни, за это можно не переживать. На счету нулей достаточно, плюс военная пенсия, бонусы за награды… Да и надо-то ему не так много, так что точно, насчет финансов можно не переживать. Переживать стоит за другое. Ничего не делать он не умеет. Ну, сколько он дома просидит? Месяц? Два? А дальше? Это ведь не «навсегда», это всего на короткий промежуток времени. Надо же чем-то будет заниматься… Дом вот еще, кстати! Тоже вопрос. Снимать квартиру «навсегда» нельзя. Он станет старым, надо значит, что-то свое, а это самое «свое» он даже не представляет, сколько сейчас стоит. Тут-то у него все казенное. И крыша над головой, и кровать под жопой, и даже столовая… Одежду только знай покупай, снарягу да новые смертоносные игрушки… Во-о-о-о! А оружие?! Куда девать? Тут оставить? Ведь на кровные покупал-выписывал-заказывал… Зеленый, склизкий зверь в горле издал оглушительное «ква». Нет, надо забрать! Но как оно там, на «гражданке»? Тут-то хоть гранатомет носи с собой, а там, говорят, нельзя так… Даже, по слухам, простое ружье гладкоствольное чтобы иметь, гражданину надо кучу справок собрать. Да не! Бред какой-то! Лешего аж передернуло от мерзкого слова «справка». Ненавидел он документы, наверное, еще больше, чем противника на поле боя. Когда ему говорят «надо вот такую форму, справку или бумажку», его аж до побеления эта ситуация доводит, а бюрократия уже и сюда добралась. Благо, что товарищи помогают, Олейников да начальник медроты… Надо, кстати, зайти к ней попрощаться… Круговорот мыслей, накинувшийся на Алексея, как только мозг понял, что спать больше не хочет, чуть было не задушил, благо что урчащий кот под боком спас, особо чувствительно прикусив подушечку пальца.