- …Потом он еще людей нашел, привел нас сюда, организовал все. Он вроде бы хороший человек…

- Откуда он вообще взялся? – уцепился за нужную ему ниточку Байкал, стараясь не отвлекать и не перебивать Чернову. Ей и так было не легко.

- Прилетел, – пожала плечами Наталья и поморщилась от боли.

Данил скрипнул зубами, словно сам испытал ее. Его ноющая конечность стала вдруг такой жалкой. Он-то думал, ему тяжело… А каково терпеть боль ей?!

- Я пришла в себя три дня назад. До этого состояние, знаешь, странное было… Жить не хочется, в голове пустота… Все о тебе думала, как ты меня… такую…

- Брось! – прервал капитан. – Я тебя точно не брошу. Никакую!

Он прижался губами к ее макушке, поцеловал. Снова обнял.

- Я теперь от тебя ни на шаг не отойду…

- Спасибо, - устало проговорила Наталья. – Я честно, боялась, что ты… уйдешь…

- Ага, щаз! Не надейся… Хотела, наверное, старика на молодого ухажера поскорее сменить, так не надейся!

Наталья улыбнулась.

- Да кому я теперь такая нужна?.. – Данил хотел был что-то сказать, но Наталья ухмыльнулась. – Зато пару кило скинула быстро…

В комнате почернело от юмора. Петров через силу улыбнулся. Шутит, значит, с психикой все нормально. Но тут нужно знать меру. Шутка, даже собственная может оказаться фатальной. Он множество раз видел, как слетают с катушек военные, получив ранение, травму или увечья. Вот, вроде еще вчера шутил, а завтра в петле нашли, вены вскрыл, или застрелился. Но были и те, хмурые, молчаливые, упертые бараны, у кого кишки по сантиметрам сшивали и говорили, что жить будет невыносимо тяжело с трубкой вместо мочевого. Но они сопели, яростно молчали и выживали, чтобы сделать еще не одно доброе дело в своей жизни.

- Хорошая диета, – пробурчал он. – Тоже, может быть, попробую…

Он качнул своей рукой. Чернова округлила глаза.

- Что? Все плохо? Что с рукой?!

- Да не переживай, легкое ранение. Царапина. Уже и не болит совсем… А перевязь… Так, привычка осталась. Забей.

- Точно? – хлюпнула носом Наталья.

- Точно! Не переживай! Ты как? Болит? – девушка кивнула.

- Надо еще выпить лекарство… - Она потянулась к тумбочке, но тут же осеклась. – Нет, еще рано… Попозже. Не сильно болит…

- Давай выпьем, - поспешил Данил открыть ящик.

- Не нужно! Еще рано! - Попыталась Чернова опередить его, но Петров уже дернул ручку.

Пластиковый бутылек перекатился с боку на бок, прошуршал таблетками и уперся в рукоять лежащего в ящике пистолета. Данил аккуратно достал оружие, положил на тумбочку, достал бутылек, вопросительно посмотрел на Чернову.

- Сколько? Одну? Две?

Наталья выдохнула.

- Две…

Капитан как ни в чем не бывало, вытряхнул две последние таблетки на ладонь, окинул взглядом комнату. Стакан есть, а воды нет.

- Подожди, запить принесу…

Он поднялся и вышел. Наталья замерла. Ничего не понял? Пусть будет так…

Ее взгляд замер на пистолете. Сколько раз она представляла, как достает его, подносит к виску, или ко рту и нажимает спуск. Как прекращает свою жизнь и эти адские мучения, все эти страшные мысли в голове… А он… А он вероятно подумал, что это для защиты?! Наталья вздохнула. Святая простота! Солдафон до кости мозгов! Девушка улыбнулась. Что ж. Видимо, это судьба… Не пригодилась единственная пуля в патроннике…

***

- Что там? – присел Данил рядом с Николаем.

Тот взволнованно и нервно качал ногой, смотря в одну точку.

- Ты прикинь!.. – проговорил гигант, не отрывая взгляда. – Она. Оказывается. Беременна была! А мы и не поняли! И этот… папаша еще называется! Послал девчонку в таком состоянии хрен знает куда! Куда мир катится, а? Беременную… В самую жопу! Как так, Данил? Вот скажи мне! Ты бы свою дочку отправил в таком состоянии куда-то?

- Нет, - вытянул уставшие ноги капитан. – Пусть бы вообще только попробовала у меня! Сидела б в железных труселях до тридцатника! Ей лет-то сколько?.. А уже беременная!

- Вот и это тоже… Что вообще с нами случилось?

- Ты о чем?

- Обо всем, капитан… Вокруг посмотри… На меня посмотри! – Николай говорил медленно, задумчиво. - Полгода назад я в обычной городской школе охранником работал! Обычная жизнь… Утром на работу, вечером домой, суббота-воскресение выходные. – Петров вздохнул. – А теперь… - Николай растопырил пальцы, по которым расползлась черная сетка капилляров. – Я – хренов мутант. Долбанный. Некрохалк! Вокруг ходят зомби. Люди готовы убивать за бутылку воды. Девочки в пятнадцать лет уже беременные отправляются своими отцами куда-то в жопу мира… Мира, который погрузился в хаос. Эти твари, которых только по телевизору показывали, которые в головах ковыряться умеют… Да и я сам…

- Ну, бывает, Колян… Херня случается. Но я тебя понял. Да. Я тоже об этом думал. Всего полгода назад мы были другими. Та чертова ночь… Тот ливень все перевернул, – гигант покачал головой, вздохнул.

За дверью, у которой они сидели, послышались громкие неразборчивые голоса. Он прислушался.

- Плохо дело, - встревожился друг и Петров напрягся. – Говорят, что-то сложное… Наташка как?

Кнехт оторвал взгляд от двери, наконец-то посмотрел на Петрова.

- Тяжело ей. Сам видел, руку потеряла. Но вроде держится. Лекарств нужно поискать. Последние две таблетки ей споил, заснула. Я так понял, только этот сектор зачистили более-менее, а в остальной базе зараженных тьма. – За дверью снова что-то произошло, от чего Николай чуть было не вскочил, но, тут же сел. – Что там? – здоровяк не ответил. – Я спросил, что тут произошло. В двух словах: произошел взрыв, как только мы улетели…

- Да, я тоже уже это знаю, - прервал Николай, вздохнув.

Данил закусил губу.

- Наталья говорила, что твоих… их… Их не было в списках выживших…

Здоровяк никак не отреагировал на эти слова. Данил выждал паузу, мысленно выдохнул. С одной стороны – хорошо. Тяжело такие новости сообщать. С другой… Неужели у напарника больше нет никаких чувств? Неужели он не переживает за судьбу Алисы? Но за девочку-то вон как! Думает, что они живы?..

- Но она сказала, что многие на корабле спаслись… - продолжил Байкал, так и не дождавшись от друга хоть какой-нибудь реакции на слова. – Только никто не знает, куда он ушел. Лишь примерно направление… ты меня слышишь?..

Николай не ответил. В этот момент открылась дверь помещения, куда унесли Айву. Вышел какой-то мужик. Сглотнул, наткнувшись взглядом на гиганта, но смог совладать с чувствами.

- К сожалению, ребенка спасти не удалось. Он был уже мертв…

У Петрова, кажется, сердце пропустило удар. Вроде незнакомая, совсем чужая, а вон как внутри сразу все скрутило.

- Как она?

Николай навис над врачом. Тот натурально сглотнул, перепрыгнул взглядом на Петрова.

- Все хорошо. Мы вкололи ей успокоительное. Она в тяжелом состоянии, роды были тяжелыми, но жить будет. Потеряла много крови…

Гигант отстранил врача, сунул рожу в дверной проем. Тесновато. Да и не зачем ни людей пугать, ни антисанитарию разводить еще большую…

- К ней нельзя, - запоздало воскликнул врач.

При виде здоровяка две женщины вздрогнули, отшатнулись от стола. Одна из них прижала синюшное тело младенца к груди, вытаращила глаза на Николая. Наверное, подумала, что чудище хочет их съесть, потому как-то странно, кособоко засеменила в сторону. Николай дернул губой, отошел от двери. Ощущение злобы нахлынуло мгновенно. Они его боятся. Он урод. Мутант. Ошибка природы… Тварь, как те, что рыщут по «Афалине» в поисках свежего мяса, даже, может страшнее. Изгой…

- Ненужный, - прошуршало в голове. – Никому ненужный…

Он развернулся, мотнул головой, заставляя шуршащие в голове голоса замолчать. Он знал, что никаких голосов на самом деле нет. Такого ведь не бывает. Это было похоже скорее на состояние, в котором пьяному в дрызг человеку в голову залетела шальная идея, и вот, она уже занимает все мысли, кажется логичной и единственной. Так и тут. Почему-то этот взгляд испуганной женщины задел его душу. Она его именно что боялась. Не была шокирована размерами, не была заинтересована, как так вышло, или просто от внезапности, как это бывает… Нет. Она его испугалась. До чертиков. До коликов. Он это знал. Теперь он чувствовал человеческий страх. Мог, словно блюдо, разложить его по ингредиентам. Врач боялся, что Николай его побьет. Он боялся боли. Собственной боли. Вон тот мужик в конце коридора боится его, потому что что-то натворил. Он всех боится. Петров боялся за Наталью. Не боялся, скорее переживал и… За него. За друга. Николай ощущал, как товарищ за него волнуется. Он и сам за себя беспокоился. Он менялся. Менялся не в лучшую сторону. Становился другим. Худшей версией себя. Боль сводила с ума. Как зубная, только по всему телу. Каждое мгновение. Каждая косточка и сустав…