Через какое-то время народ стал расходиться на поминальный обед в Большом зале. Там была произнесена трогательная речь профессором Уизли. Директор Блэк, как обычно, не был силен в выражениях, и она любезно подменила последнего. Смерть ученика могла оставить серьезное пятно на репутации школы, поэтому Финеас Найджелус занимался исключительно важным для себя вопросом урегулирования скандала, наплевав на все правила приличия.

Когда процессия закончилась, мы уединились в самом укромном дворе замка. Оминис присел рядом и крепко сжал мое плечо. Тепло его рук всегда меня успокаивало, а речи отрезвляли. Но только не в этот раз. Теперь… Стало по-другому. Это не тот случай, когда мы с Себастьяном наперебой шли к приятелю, чтобы просить совета или просто подискутировать о ситуации со стороны здравого смысла. Это не очередная наша ссора, чтобы мы могли отвлечься с Мраксом друг от друга.

Теперь Себастьяна нет. И я не видела смысла больше обсуждать его с кем-либо. Потому что каждое напоминание о нем вырезалось кровоточащей раной на сердце. Я понятия не имела, сколько еще продлится такое состояние. Боялась, что это останется со мной навсегда. Будет преследовать за каждым закоулкам моей будущей биографии. Не даст спокойно спать по ночам. Не позволит иметь мужа, страшась испытать подобную боль снова. Змееуст вдруг негромко заговорил:

“– Как тебе живётся с мыслями, когда ты только и делаешь, что спешишь заползти обратно в свою нору?

Почему ты, вместо того, чтобы радоваться такой пестрой, необыкновенной жизни, отчаянно закрываешься в четырех стенах?

Это неправильно. Так не должно быть.

Ты - живой человек. Жизненная энергия проходит через тебя каждую секунду, подпитываясь обстоятельствами.

Так почему бы не шагнуть вперед, навстречу интересному неизвестному? Сколько ещё ты будешь бояться жизни?

Вокруг столько всего, сколько ты мог бы сделать, познать… А ты предпочитаешь влачить свое жалкое существование под куполом.

Это печально, друг мой. Ведь случись все иначе - ты жил бы по-другому. Явно лучше и ярче, чем есть сейчас.

Но прошлого не вернуть и не исправить. Остаётся только пронести свою боль через всю жизнь. Главное не падать духом. Быть сильным. Открытым к новым возможностям.

Посидеть в клетке ты всегда успеешь.“

Его речь была тихая, вкрадчивая. То, что нужно, чтобы не нагружать изможденный ум сейчас. Я не смогла поднять голову на друга, сгорбившись на ступеньке. Очередное умное высказывание, которое Оминис вычитал когда-то в одной из фамильных библиотек. В его словах была истина, как всегда, но я не могла трезво осмыслить сказанное.

Теплая ладонь все еще крепко сжимала мое плечо, напоминая о том, что я не одна в своей беде. До этого момента я еще как-то пыталась держаться, но теперь мне отчаянно хотелось побыть одной. Закрыться в пустой комнате и сидеть там до скончания веков. Абсолютно наплевать на окружающий мир и жалеть себя, свою трагическую судьбу.

Вскоре я поблагодарила друзей за заботу и закрылась одна в том самом номере в Хогсмиде, где мы недавно отмечали день рождения близнецов. Странно, что даже Анна не пришла на похороны своего брата. А может, это и к лучшему. Ни к чему мучить себя ещё больше, она ещё пережить смерть дяди не успела. Иначе бы уже давно начала общаться с Себастьяном.

Оставшись наедине с собой, я, наконец, дала волю чувствам. Разревелась, вспоминая лучшие моменты в жизни. Конечно, все они были связаны с ним. Такой разный и многогранный, он мог развеселить и привести в ярость одновременно. Странно, но плохие воспоминания даже не лезли в голову. Я вытащила из сумки несколько колдографий, сделанных на вечеринках.

Не знаю, сколько времени я провела в таком состоянии, но наверняка много. Постепенно яркие солнечные лучи сменили бескрайнее звездное небо. А я лежала на полу, не в силах пошевелиться после сильных рыданий. Сжимала общую фотографию, не желая идти куда-либо. В полной мере я чувствовала себя совсем одной в этом мире, осознавая, что рядом больше нет близкого человека, которому никогда не было все равно на меня. Больше некому довериться так, как я доверяла ему. Никто не сможет увидеть меня настоящую, уязвимую, открытую. Эта привилегия досталась исключительно Себастьяну. И принадлежала ему до сих пор. Даже тогда, когда его не стало.

Но двигаться дальше пришлось. Надо было как-то продолжать жить. Вернувшись в замок, я заперлась в спальне, попросив Имельду не мешать какое-то время. Она поняла все без объяснений и любезно оставила меня одну. Возле прикроватный тумбочки лежала запылившаяся за год скрипка. Когда-то я играла на ней в магловской школе и иногда дома. Но в Хогвартсе ни разу не прикоснулась. Не до этого было…

Взяв инструмент в руки, я принялась водить по струнам смычком, изливая всю свою боль в трогательную музыку. Грустная мелодия заполнила комнату, наверняка отдаваясь и за ее стенами, но меня это не волновало. Это был мой реквием по потерянное любви.

Я знала, что никогда не забуду Себастьяна, он всегда будет жить в моей памяти. Ведь не зря говорят, “люди живы, пока живет память о них”. А он навсегда поселился у меня в сердце, как герой моей собственной истории. Пусть он ушел из этого мира побежденным, но я знала правду. Для меня он всегда был победителем.

Потому что легенды никогда не умирают.

Декабрь, 1891 год

Несмотря на устоявшийся в округе снег, погода была довольно промозглая. Облаченная в черный плащ с капюшоном, я зашла в местный паб на отшибе окрестностей волшебной стороны Лондона.

Внутри было людно, что играло мне на руку - проще было затеряться в толпе и не привлекать лишнего внимания. Заказав кружку сливочного пива (на этот раз) и оплатив номер, я устроилась за дальним столиком, чтобы перевести дух. Поиски младшей Сэллоу изрядно потрепали меня. Да, после смерти Себастьяна я решила продолжить его дело, чтобы все, что мы сделали - было не напрасно. Чтобы мне самой найти успокоение.

По окончанию учебного года началась заварушка с Мраксами, поэтому я сразу же пустилась в бега, чтобы меня не принуждали к тому, чего я не желаю. Пришлось оборвать все связи с отцом, но перед своим исчезновением я аккуратно предупредила его и заверила, что со мной будет все в порядке. И когда ситуация утихнет, я дам о себе знать. Я сделала все, что могла, чтобы папу никто не тронул.

С друзьями я была вынуждена поступить точно так же - просто исчезнуть, однако, не оповестив ни о чем. Иначе, если бы Мраксы все узнали, они позволили бы себе все, что угодно в намерении найти меня. Было даже страшно представить, на что они способны, припоминая слухи о пытках над маглами… Подобной участи для Оминиса и Эверлин я не хотела. Я понимала, что у них были вопросы, они, должно быть, тоже ищут меня, но таким образом я смогла обезопасить их.

Погруженная в раздумья, я потягивала прохладный напиток, уставившись в одну точку. Я не чувствовала ничего. Ни боли, ни радости - абсолютная пустота внутри… Кажется, все чувства я потеряла тогда, в день похорон. Будто что-то безвозвратно сломалось во мне, отключилось, умерло. Полгода пролетели как в тумане. Я уже по-другому смотрела на вещи, более спокойно, трезво и без эмоционально. Старалась не думать о прошлом, чтобы не бередить старые раны. Холодный рассудок взял верх над ранее горячим, а теперь уже мёртвым сердцем.

Люди проходили мимо, веселились, танцевали. А я упорно не понимала, как они способны на такое. Ведь мне отныне подобное стало чуждо.

Боковым зрением я заметила движение неподалеку от себя. Облаченный в темное одеяние, скрывающее лицо, мужчина расположился по правую сторону от меня за соседним свободным столиком. Он изредка поворачивал голову ко мне, что показалось странным, ведь остальным отдыхающим до меня не было никакого дела. Я решила не привлекать к себе подозрения, предпочитая понаблюдать за незнакомцем.