Фашисты, тем временем, продолжали свое кровавое дело: они повредили путь и сзади эшелона, отрезав возможность маневрирования.

Ограничив движение остановившегося состава, они продолжили методическое уничтожение и его, и людей в нем. Поливая вагоны и отбегавших от него людей свинцовым дождем, они при очередном заходе, сбросили бомбы на последние вагоны.

Оцепеневшие от страха, бессильные и беззащитные люди, боялись выскочить из вагонов, не оставляя себе шансов на выживание.

Тогда к вагонам, от стонущего длинными тревожными гудками и такого же беззащитного, как и люди, паровоза, бросилась поездная бригада. И пусть простят их женщины и дети за, возможно услышанные впервые, вперемежку с приказом немедленно покинуть вагоны, «крепкие» мужские слова. У железнодорожников, в тот момент, не было других средств, могущих вывести людей от охватившего их оцепенения.

К нашему вагону подбежал и мой отец, который как раз и был в составе той поездной бригады. Тогда, уже не смотря на приближающийся рев идущих на очередной заход фашистских стервятников, люди начали выскакивать из вагонов и разбегаться по обе стороны от железнодорожной насыпи.

Они отбегали, подальше от насыпи, в открытое поле, в котором, кроме отдельных кустов, небольших деревьев и ложбинок, для них не было никакой другой защиты.

Отец держал меня - трехлетнего мальчишку на руках и вместе с моими старшими сестрами, которым в ту пору было 11 и 13 лет, бросился в сторону от состава, в открытую степь. От железнодорожного пути врассыпную, бежали и все остальные.

Моя мать и еще одна женщина, которые в этот день были дежурными по вагону и задержались в нем. Женщины, в тот момент уже и не думали о смертельной опасности, которая их ждала внутри вагона во время налета фашистов. Их помыслы были направлены на спасение вагонной «кормилицы» - печки «буржуйки», на которой готовилась в тот день нехитрая дорожная пища. Главным для них было успеть затушить её, не допустив в вагоне пожара и гибели скарба всех остальных эвакуируемых!

Но когда они её потушили и хотели уже выпрыгнуть из вагона и убежать прочь от поезда, было уже поздно: самолеты вновь оказались над поездом и начали очередной пулеметный обстрел еще уцелевших вагонов, поэтому женщины бросились под вагон.

Далее я приведу, почти дословно, описание всего происходящего со слов моих родителей и, в первую очередь, отца.

Отбежав от железнодорожной насыпи вместе с остальными людьми, он залег за небольшим бугорком, прикрыв меня своим телом, рядом, закрыв голову руками, лежали мои сестры.

Отец увидел, как из низко летящего самолета замыкающего строй фашистских стервятников, была сброшена в направлении состава, очевидно, одна из последних бомб, имевшихся у фашистов в боекомплекте. И эта бомба падала на…наш вагон! Он успел лишь подумать: «Все, это конец!». Чтобы не видеть гибели жены, он отвернул голову в противоположную от поезда сторону и плотнее прижал меня с сестрами к себе, ожидая грохота от этого смертельного взрыва.

Но взрыва этой бомбы, никто так и не услышал! Она не взорвалась! Бомба вонзилась в железнодорожную насыпь, в 6-7 метрах от вагона, а из небольшой воронки, образовавшейся при её падении, торчали её стабилизаторы.

Фашисты, тем временем, отбомбившись и сделав последний круг над горящим и истерзанным составом, улетели, взяв курс на Запад.

Все бросились назад, к поезду. Из-под уцелевших вагонов выползали, не успевшие отбежать в поле во время налета и оставшиеся в живых люди, в числе которых была и моя мать. Но в тот момент, всем уцелевшим из эшелона, было не до радости: кое-где, из горящих, исковерканных вагонов и, из - под них, слышались стоны и крики с просьбой о помощи! Там, в этом горящем и дымящемся аду, в страшных муках оставались раненные и гибнущие люди, которые уже ничего не могли сделать для своего спасения. Нужно было, как можно скорей, помочь еще живым людям, нужно было потушить горящие вагоны!

Наконец-то умолкли тревожные и жуткие гудки паровоза! Люди с ожесточением и упорством бросились ликвидировать последствия налета, бросив на это все те небогатые подручные средства, которые были у них. Вместе с уцелевшими врачами и санитарами была оказана первая помощь раненым, расцеплены и растасканы, на сколько, это было возможно, при помощи уцелевшего паровоза, отдельные вагоны. Все, чем и как могли, бросились гасить еще горевшие вагоны.

К вечеру прибыл специальный ремонтно-восстановительный поезд, который на другой день ликвидировал окончательно последствия налета и восстановил путь. Только к вечеру, люди дали волю своим чувствам! Даже незнакомые между собой люди обнимались и рыдали, одни от счастья, что уцелели, другие от постигшего их горя потерь! Горе утраты и счастье продолжающейся жизни, вновь сплотились воедино! По прибытию ремонтно-восстановительного поезда, мы были вынуждены расположиться в поле, пока саперы «мудрили» близь неразорвавшейся бомбы, которая угрожала как жизни людей, так и движению других поездов. После того, как саперы откопали верхнюю часть бомбы и разобрали её, оказалось, что внутри она была наполнена вместо взрывчатки опилками, стружкой и другими отходами производства. На куске картона было написано по-русски: «Чем можем - тем поможем. Немецкие друзья». Кто пытался помочь нам, мы так и не узнали и не узнаем никогда. Но все очевидцы этого эпизода, а в первую очередь моя мать, которая волею судьбы оказалась ближе всего к неразорвавшейся бомбе, на всю жизнь запомнили его! В течение нескольких суток, был восстановлен железнодорожный путь, убраны обломки вагонов, увезены в ближние госпитали раненные, захоронены погибшие, а наш поезд был заново переформирован.

В ремонтных работах, наравне с бойцами восстановительного поезда, несмотря на все ранее перенесенное, трудились все люди из нашего эшелона. Стране, армии, всему народу нужен был, как можно скорее, исправный и готовый к дальнейшим перевозкам путь! Наконец, все в порядке, движение на месте бывшей бомбежки восстановлено! Но в ушах людей, наверное, на всю жизнь, остался тот долгий и траурный, в честь погибших, последний на этом месте, прощальный гудок нашего паровоза!

А мы продолжили свой далекий и нелегкий путь, который после Северного Кавказа, закончился к зиме в далекой Сибири, в городе Рубцовске Алтайского края, с тем, чтобы весной 1944 года, уже через Москву, возвратиться в родной, освобожденный Днепропетровск!

Но об этом позже, а сейчас вновь вернемся, на некоторое время, в счастливые, как казалось нашим людям тогда 30-е, и первый 40-ой год 20-го столетия.

Давайте еще раз вспомним те предвоенные годы, мирную жизнь нашего города и наших первых днепропетровских футбольных звезд тех лет.

В 1977 году газетой «Днепр вечерний» был проведен опрос по определению символической сборной Днепропетровска по футболу за 1917–1977 годы. В опросе участвовало более 200 человек и, в первую очередь, известные в прошлом футболисты, представители прессы, любители футбола. В результате проведенного опроса, большинством голосов, и была определена символическая сборная нашего города по системе игры 1-4-3-3 за указанный период.

В нее вошли: вратарь – Алексей Леонтьев, защитники: Анатолий Садовский, Борис Дановский, Николай Богданов, Цалик Цадиков; полузащитники: Иван Кузьменко, Роман Шнейдерман и Владимир Гребер, а также нападающие Виктор Шиловский, Михаил Дидевич и Петр Лайко.

В первой части нашей книги мы расскажем о наиболее ярких представителях днепропетровского футбола 30–40 годов прошлого столетия, включенных в эту символическую сборную. Об остальных представителях символической сборной, а также известных днепропетровских футболистах, игравших за команды нашего города, или переехавших затем в более известные футбольные команды других городов, мы расскажем позднее, по ходу нашего повествования, в других частях нашей книги.

К сожалению, мы очень и очень мало /а, практически, ничего / не знаем о пионерах Екатеринославского футбола и его лучших представителях с 1911 и до второй половины 20-х годов прошлого столетия. А, ведь и тогда, разумеется, в нашем городе были виртуозы футбольного мяча, которых знали и любили горожане. По ходу книги мы попытаемся рассказать о некоторых из них. И, естественно, мы должны начать свое повествование с представителей символической сборной 1977 года, так как в составлении этого списка мы видим попытку в осознании и упорядоточении истории нашего днепропетровского футбола.