Я полагала, что меня поведут к парадному входу, куда по одному подавали экипажи знати и там сейчас толпилась изрядная очередь на выезд. Оборотни, разумеется, изображали невозмутимость и терпение, но я то догадывалась, как каждый из них жаждал поскорее добраться до места. Зрелища любят везде, даже хладнокровные эльфы не прочь предаться пороку азарта и сделать ставки на сражающихся. Жизнь ведь коротка, несмотря на то, что мы живем ни в пример больше иных народов.

Ничто не вечно, а страсти так скрашивают серость и однообразие будней.

Так вот, меня увлекли к совершенно иному выходу. Вероятно, только для избранных. И действительно, там нас уже поджидала довольно скромная на вид, белая карета. Должно быть в Лигерии все знают кому она принадлежит, так как дальнейшее показало, что нам многие вежливо уступали дорогу, хотя не скажу, чтобы мы сильно спешили.

Внутри оказалось весьма уютно, да и плавность хода говорила о мастерской работе, как и о выучке четверки лошадей вороной масти, которые так контрастировали с окраской экипажа. Как и белые султаны и такого цвета упряжь, с серебристыми бляхами накладок. Изысканно, я оценила вкус храмовника.

Мы сидели напротив друг друга и я напряженно ждала, когда же жрец соизволит заговорить. Он же словно забыл обо мне и первые пару минут я боролась с желанием кашлянуть, напоминая о своем присутствии. Милосердная, я все же плохая эльфийка — терпение явно не мой конек.

— Вы помните легенду о сердце Эйле, Светлейшая, — внезапный переход на «вы» вызвал недоумение, но кажется брат Альд и не ждал ответа, а продолжил сам. — Конечно, помните, эльфы отчего-то очень любят эту сказку. Хотя, в действительности в ней есть доля правды, если наши хроники не лгут. Просто сказители через чур увлекаются аллегориями и в течение веков истории изменяются до неузнаваемости. Впрочем, полаю, эту сказку исказили намеренно, ведь что-то менять на тот момент никому не было выгоды.

— Вы говорите загадками, брат Альд, — не выдержала я, — И, признаюсь, меня это пугает.

Светло серые глаза уставились на меня в упор. Жрец задумчиво провел подушечками пальцев по тонким губам.

— Я ведь говорил, что вам ничего не грозит, Первородная. Вы слишком ценны для нас, чтобы не позаботиться о вашей безопасности. А загадки, как и обещал, вам раскрою. Слушайте, Светлейшая Элариэль, эту сказку могли бы рассказывать юным эльфам, сложись всё иначе…

История звучала фантастически, и я бы никогда в нее не поверила, если бы не Источник — он ставил все мои представления о жизни с ног на голову, а брат Альд лишь подбросил поленья в погребальный костер моей веры в незыблемость мироустройства.

Когда-то очень давно, Кантию населяли только мы — эльфы. Эйле лишь одна из творцов, чье имя нам известно. Боги существуют вечно. Действительно вечно, а не так, как про тех же древних эльфов думают, например, люди. Конечно, мы крайне мало знаем о наших создателях, но то, что расу остроухих создала именно Эйле — богиня гармонии, милосердия и природы, — это точно. Какое-то время она развлекалась этим миром, но как хорошая мать — а эти чувства, видимо, ей не чужды, — она поняла, что ее дети должны развиваться. А какое развитие, если нет конкуренции? Да и таланты показать не перед кем. Уж не знаю как там дело было, но Кантия в какой-то момент стала весьма густонаселенной. Притом создателями многих народов стали вовсе сторонние творцы. Подземников привел Ториан — бог кузнец, мастер огня и любитель пещер. Пустынники поклоняются стихиям и магии, и их создателем считают Хаос. А вот люди — с ними интереснее… Какого-то определенного творца у них нет. Такое ощущение, что они некий побочный продукт, который оказался слишком живучим и приспособляемым к любым условиям. А ещё они плодятся, как кроли, и верят в тех богов, что ближе к землям, которые человечки занимают. Короче, эту часть истории я знала и ни чем, кроме некоторой доли цинизма, она не отличалась от известной мне.

Но дальше началось совсем иное повествование.

— Мир развивался многие годы, рас прибавлялось, из которых кое-какие оказались весьма воинственными и амбициозными. В отличие от эльфов, что, разумеется, были сильными и мудрыми, но вот воинственными не считались. Какая война, когда твоя суть хранить землю Кантии и искать пути гармонии? При этом эльфийки так хороши, а искусство, ткачество, оружие и масса полезного, что выходило из-под рук остроухих — вне конкуренции. Да мало ли что ещё? Эльфам всё удавалось! Любую мелочь они превращали в шедевры. Их города поражали… — Альд улыбнулся, словно видел все эти картины перед глазами. — А сила, что питала Священную рощу, дарила почти вечное здоровье, — он вздохнул и сложив руки на груди спросил не без иронии, — Скажите, Первородная, зная хотя бы тех же слабых и жадных людей, вы поверите, что они просто будут благоговеть перед ушастыми и не возжелают забрать все то, что так легко может даться в руки? Ведь дети Эйле были мирной расой, тогда ещё.

Я пожала плечами.

— Наша история говорит, что моему народу пришлось научиться защищаться. Но, как я понимаю, все было совсем не просто, ведь так?

— Несомненно, — согласно покивал жрец, и посмотрел за полуприкрытое шторкой окошечко. Наша карета пробиралась улочками Мелетии, мягко скользя по мощеным камнями мостовым. — Эльфы попали в серьезный переплет. Конечно, им действительно пришлось начать учиться защищаться, но только в тот момент этого оказалось мало. И тогда они взмолили свою мать о помощи. И Милосердная откликнулась. Призыв отчаявшихся, но не сдавшихся был услышан и Благая предложила выход: раз чаша равновесия качнулась, то ее нужно уравновесить. Коли народы не могут жить в мире, их нужно заставить и кому как не хранителям Кантии взять на себя роль и такой силы? — жрец пронзил меня взглядом и спросил, — Миледи, напомните, как ещё эльфы называют себя?

— Дети Эйле? — он покачал головой, давая понять, что нужно что-то иное. Я не совсем понимала к чему он клонит, — Может тогда просто дети природы?

— Вот! — он наставительно поднял вверх палец правой руку. — Именно, Первородная. Дети природы! А стало быть и бороться должны не сколько оружием, сколько ее силой. Эйле спросила главу рода князей, что стоял тогда у власти, готовы ли они измениться, чтобы встать на защиту остального народа? Навеки иными стать, безвозвратно…И тот ответил, что пойдет на всё, а за ним и другие потянулись.

Мои ладони сами взметнулись к лицу, прикрывая пальцами губы, сдерживая рвущийся крик от накрывшей меня догадки. Невозможной, крамольной и такой очевидной.

— Вижу, что проясняется в твоей вроде бы светлой головушке, — снова печальная ирония слов и прочертившая жесткие губы грустная улыбка. А глаза у Альда на самом деле не холодные, а уставшие. Сильно уставшие. И нет, теплом я к нему не прониклась, лишь пониманием, пусть и цели его всё ещё не ясны. Вздохнул жрец и продолжил. — Суть зверя приняло пять родов. Самых сильных мужчин только отбирали. Милосердная щедро одарила мощью и способностью восстановиться от ран, коль не прибьют сразу. Сильные воины, непобедимые. И пошли они гонять по всей Кантии зарвавшийся народец, да старые порядки восстанавливать. Воспряли эльфы духом, из убежищ повылезали. Вновь города отстраивать начали, страх стал постепенно уходить из детских глаз.

Карета затормозила и я нахмурилась, понимая, что мы уже приехали. А как же рассказ? Что стало с нашими народами? А точнее, с одним народом, что волею богини частью своей изменился.

— Не расстраивайтесь, княжна. Расскажу всё. Хотя тут и говорить особе нечего, — Жрец махнул рукой, не спеша выходить из кареты. — И так понятно, что прошло время и разница между эльфами-оборотнями и теми, кто остался прежними, огромна. Потеряли мы способности к управлению природой, получив вторую ипостась. Да и нрав у нас значительно горячей, чем у истинных, — он опять усмехнулся, посмотрев на меня. — Кстати, истинными именно в те времена вы себя и стали называть, а тех кто зверя первыми принял…

— Первыми… — прошептала я.