Но затем портал сразу же закрылся, а всадник спрыгнул с оленя, перед этим погладив его по голове, на что тот лишь коротко фыркнул, тихо мотнуло головой.

— Полно тебе, вахна пето, уже столетие вместе эту землю бороздим, а ты всё фырчишь… — сказал неизвестный всадник грозным старческим басом, на русском, периодически переходя на финский.

И этот большой человек в странном наряде направился в сторону ангара, практически не обращая внимания на лежащие вокруг трупы и человеческие останки.

Лишь когда он собрался зайти внутрь, то в его руке из ниоткуда появился топор, лезвие которого было украшено какими-то рунами, в центре которых была острая, закрученная в круг из змея, кусающего себя за хвост, снежинка.

Внутри же было много всего: завалы, обваленные лестницы, упавшие листы железа с потолка, а также… Трупы изменённых корпорацией, пять штук.

— Кто же это здесь так… — тихо сказал мужчина, покачав головой, уже полностью на финском, а затем нахмурился, чуть пройдясь и вперёд, и каким-то образом, словно громом озарив всё здание, прокричал, оставляя после себя какие-то отголоски, похожие на эхо:

— Те, кто жив, внемлите мне! Те, кто мёртв — упокойтесь! — всё это прозвучало также на финском, однако были вкрапления чего-то старого, непонятного.

И его топор засиял тёмно-зеленым, а затем стал переливаться и голубыми красками, вылетев у него из руки и полетев в другой конец разрушенного ангара.

Сам человек медленно пошёл вслед за своим орудием, задерживая взгляд на остатках костюмов погибших «супергероев».

— Что за дети такие, обладать большой силой, но носить такое на себе… Гм. — снова покачал головой он, но дальше шёл молча, пока, наконец, не пришел к месту, где его топор повис в воздухе, немного задержавшись у обугленного трупа какого-то ещё достаточно молодого парня, но затем он снова взлетел и пролетел чуть дальше…

Мужчина посмотрел на место, куда перелетел топор: это был прижатый к стене обгоревший человек, чьи ноги были придавлены огромной железной балкой и шматками металла поменьше.

Его лицо, как и руки, тело, тоже было обгоревшим, покрытым язвами и слезшей, почерневшей от дыма и огня кожей.

— Это к нему ты привёл меня, Свирвальд? — обратился к своему орудию неизвестный, назвав того скандинавским именем.

Топор же, каким-то образом услышав его слова, заметно качнулся в воздухе, нависая над телом.

— Ладно, будь по-твоему… Ох… — вздохнув, сказал человек, подходя к балке.

Мужчина зацепил кистью эту балку с края и, одним рывком, откинул её к другой стене ангара, а затем поступил также и с мелкими кусками.

А затем, присев на корточки, осторожно приложил свою огромную ладонь к лицу сгоревшего человека, тихо прошептав:

— Повезло тебе, незнакомец. Жизнь не так давно покинула тебя, и быть может, если Свирвальд прав, она снова сможет тебя найти…

Затем человек поднялся, забрал висевший в воздухе топор, и тот снова растворился в его руке. После этого мужчина взвалил погибшего на плечо и пошел к выходу, уже не обращая внимания на остальных героев.

Когда он покинул ангар, то подошёл к своему оленю, положив человека ему на край спины, привязав ремнём, вытащенным им из-под пальто.

Затем неизвестный и сам залез на оленя, решительно сказав:

— Открывай, друг мой.

И олень, оглушительно стукнул ногой по бетону, после чего в воздухе снова появилась рябь, превращаясь в портал, из которого резво задул ветер, принося с собой снег, влетавший на эту сторону.

А через секунду всадник запрыгнул внутрь. Портал вновь закрылся.

Снова наступила тишина. А в этом месте, в тропиках, на бетоне теперь лежала небольшая кучка чистейшего белого снега…

Где-то на севере Великого княжества Финляндского. Конец семидесятых годов XIX-го века. Декабрь.

--------------------

PS: Данная глава изначально, по моему замыслу, должна была выйти в двадцатых числах декабря, перед Рождеством и Новым Годом, однако в таком случае сдвинулся бы и график, а вы, мои дорогие читатели (хоть вас и немного) остались бы без новых глав на целый десяток дней, а то и больше. Поэтому я выпускаю её сейчас. Кто хочет — может прочитать в Рождество, 25 декабря, или под Новый Год, 30–31. Надеюсь, мне удалось зарядить её сказочно-фантастичным новогодним настроением!) Ну и с надвигающимися праздниками вас!!!

--------------------

Посреди лесов и полян, много километров на север от Гельсингфорса, столицы княжества, раскинулся небольшой посёлок, Бийяяхе. Домов семь-восемь, не больше.

А неподалёку, практически в самом лесу. стоял ещё один дом, небольшая финская избушка из брёвен, с дровницей и небольшим дымоходом на крыше. Здесь жил достаточно молодой лесник, отец которого погиб на русско-турецкой, окончившейся буквально около года назад. Его мать тоже погибла не так давно, долго болея чахоткой. И, будучи единственным ребёнком в семье, да уже и вполне взрослым, — жилище и хозяйство перешли полностью ему, двадцатидвухлетнему Лаахйе.

Парень, недолго погоревав, возложил на себя все обязанности лесника, как до того делал и его отец, а также и множество иных предков, живших в этих краях когда-то: каждый день, вставая в четыре утра, он шёл в лес с санями и топором, а возвращался под вечер с полными санями брёвен. И до позднего времени разрубал их на множество дров, обеспечивая ими и себя и всю деревню, за что, как и его предки, имел большое уважение среди других жителей посёлка.

А иногда, по выходным, если у Лаахйе оставалось время, то он, сидя за столом в своей маленькой избушке с небольшой печкой в углу, коротким финским ножом, пуукко, вырезал незамысловатые игрушки, которые отражали живность, живущую в этих северных, лесных краях. То были волки, медведи, олени и зайцы…

Особенно эти приятные глазу вещички нравились детям, которые радовались каждому приходу Лаахйе в посёлок по выходным…

…Во дворе одного из домиков, полного снега и сугробов, бегая за двумя одинокими курицами, играла троица детей, укутанных в меховые одёжки:

— Я её поймаю, Ийва! — радостно прикрикивал один из них, мальчик, обращаясь к девочке, которая играла не так резво.

— Да и пожалуйста! От одной курицы ты королём не станешь! — гневно фыркнула в ответ девочка, которая и так будучи красная на морозе, покраснела ещё больше.

— Это мы ещё увидим… Возьму и стану! — ответил Ийве мальчик, прыгнув за курицей, которая была совсем рядом. Но та, немного подлетев, не далась ему, и он упал на лёд…

— Ну что, стал королём?! — засмеялся ещё один мальчик, который тоже играл с ними, подходя к упавшему.

Но тот не ответил, заплакав, хотя, на самом деле, ему не было больно, но все знают, что дети очень чувствительны, часто давая волю своим эмоциям…

— Ну расплакался! — усмехнулась девочка, а затем, шмыгнув носом от мороза, добавила с шуткой: — Вставай давай, король.

И, вместе с другим мальчиком, они помогли тому подняться, но, когда он встал и посмотрел куда-то вперёд, увидев большую мужскую фигуру с мешком на плече, то радостно вскрикнул:

— Лаахйе идёт! — и сразу же помчал туда.

Другой же мальчик, переглянувшись с Ийве, с добрым смехом сказал:

— Вот дурак-то какой…

Но, только это сказав, и сам помчался вслед за ним, а потом к ним присоединилась и девочка.

На детей же, заметив то, как они побежали, вышли поглядеть и некоторые взрослые, отвлекаясь от забот по хозяйству и дому: вот вышел какой-то мужик в одной только рубахе, сразу покраснев от холода, но с улыбкой посматривая на детей, а вот, с котелком в руках какая-то старушка, смотря точно таким же взглядом на ребят, так и на появившегося в селе молодого лесника.

Дети же, добежав до него сразу начали задавать вопросы, перебивая друг друга, а девочка, Ийве, и вовсе приобняла его за ноги: