И когда мы вошли в эту комнату, то она оказалась чуть больше моей личной комнаты. Причём сюда помещались: МРТ-сканер, а рядом несколько компьютеров к нему подключенных, какая-то вертикально стоящая капсула с невероятно толстыми стеклами, ну и столик с какими-то бумажками.

— Начнём с МРТ. Ложитесь, а я сейчас всё сделаю. — сказала она, ну а я и лёг.

Собственно, МРТ заняло не так много времени, но ничего нового я не узнал. Наверное, потому что она мне ничего и не сказала.

— А теперь психологический тест. Предлагаю вам сесть, а я проведу с вами беседу… — она покинула компьютеры и подошла к столу, из-под которого выдвинула мне табурет, а себе передвижной стул со спинкой.

Ну-ну, охеревшие они здесь все… Везде часы есть, кроме личных комнат конечно, броня то ли титановая, то ли ещё какая, пушки навороченные, видимо, ядерные… (ну а чего они зелёным светятся)

Когда мы сели, то она сначала перебрала бумажки, что-то почитала, а затем только начала:

— Итак, как прошёл сегодняшний день? Только заранее предупреждаю, если вы будете отвечать мне нецензурными высказываниями или фразами — я донесу об этом в психологическое отделение и тогда с вами будут беседовать контроллеры совсем другого уровня. Вам ясно?

Что ж они все злые какие-то, что она, что все остальные работники всей этой конторы…

— Да, извините. — кивнув, ответил я, а затем ответил на вопрос: — День как день, по-прежнему ничего о себе не знаю, а каких-то способностей не проявилось.

— Что ж, ясно. — брюнетка что-то записала и продолжила: — А не замечали каких-то странностей? Может необычные ощущения?

— Да вроде нет, зрение не улучшилось, запахи чувствую также как и вчера.

— Может какие-то новые тактильные ощущение или слуховые?

Я покачал головой, после чего она сделала очередную запись.

— Что ж, ладно, это пока отложим… Вам удалось пообщаться с другими «изменёнными»?

— Да. — нахмурился я, хотя наверное им без разницы особо, общаемся мы или нет, это так, охрана только напрягается, когда мы переговариваемся.

— И как они вам? Удалось найти общий контакт?

— Ну да, относительно. Юра, который… Как он там сказал… «меняет цвета кожи под окружение», ну и Иван.

Всё это время она продолжала делать записи, а на Иване остановилась: — А Иван?

Я задумался: а стоит ли им говорить, что он телепат? Вдруг он сможет как-то воспоминания вернуть или ещё что… С другой стороны — они же всё равно сейчас на диагностике узнают.

— Он — телепат.

— Ого, — слегка удивилась контроллерша, а затем задумалась о чем-то, но всё-таки решила продолжить, — по подсчётам специалистов корпорации — шанс на проявление подобной способности очень мал, правда у эмпатии чуть-чуть повыше…

— Эмпатия?

— Схожая способность, правда она помогает узнавать чувства людей. И что, Иван может читать мысли? — уточнила она.

— Нет, — покачал я головой, — только воспоминания.

— Тоже неплохо. Что ж, ладно. Рада, что вам удалось найти общий язык с будущими коллегами. — она отложила документ в сторону и нажала на какую-то кнопочку под столом.

После этого послышался шум чего-то открывающегося, а потом я обернулся и увидел, что открылась эта вертикальная капсула.

— Проходите, садитесь на дно капсулы или стойте, но чаще всего рекомендуют садиться, ибо возможны головокружения и иные негативные эффекты. — сказала мне женщина.

— Хорошо… Только можно вопрос?

Она вопросительно приподняла бровь, посмотрев на меня.

— Вы так и не представились. Может это, конечно, так положено, но все остальные местные руководители представлялись.

Вздохнув, девушка ответила: — Пока можете называть меня Анна Яновна. А теперь ложитесь давайте.

Что ж, так намного лучше. Я хотя бы знаю теперь, как её зовут.

Собственно, я так понял, что вот этой капсулой и будут как-то обследовать на ЭС.

Я зашёл внутрь, сел. А потом пришло новое охуевание… Как только дверца закрылась, всё резко потемнело, запищало высокочастотным звуком, замерцали звёздочки в глазах, а потом и на стёклах (как потом я узнал, это ещё и экраны)…

Затем частота звука повысилась ещё сильнее, отчего это становилось невыносимым, становилось тяжело дышать, начинала кружиться голова, повсюду что-то мерцало…. И начался ПИЗДЕЦ.

Везде перемещались красные, зелёные, оранжевые цветовые гаммы, соединяющиеся в какие-то фигуры, а затем всё вокруг становилось невыносимо яркого красного или синего цвета, отчего было крайне неприятно глазам, причём даже в закрытом состоянии…

У меня стали мешаться мысли, я стал забывать, что я делаю… Стал забывать где я, я просто уставился на всё это и… И… Всё… А по моей щеке медленно стекала слюна, а ещё я ощутил привкус крови… Или не крови… Может это вкус воды или сока… Не знаю… Неприятно… Или приятно…

Кто я? Я… Че-ло-век… А что такое че-ло-век? Посему я — че-ло-век? И что такое «я»? Может это и не «я»… Странно… Не могу понять…

Всё странно. Может быть меня уже и нет, а это и не «я»… Я — мы… Все… Сложно.

А потом всё вновь погасло и меня каааак ебануло…. Я просто потерял координацию и каким-то образом упал, хоть и находился в сидячем положении. Просто, блять, завалился на пол и начал блевать завтраком вперемешку с кровью (и судя по всему, это в их планы входило не очень, ибо нас бы тогда не кормили завтраком), а потом немного отпустило.

А затем в темноте появилось большое мерцающее лицо, словно это какая-то старая запись, годов шестидесятых, седовласая женщина в очках лет пятидесяти пяти, всё её лицо испещрено страшными ожогами и старческими морщинами, превращая его в нечто ужасное.

И она начала говорить, правда на английском, но с некоторой задержкой появлялся и кривой дубляж:

— Моё имя — Аманда Грин, я руководитель отдела научных разработок «Ironfort Indusrties» в Веллингтоне. Вы участник программы по созданию сверхлюдей, а после введения инъекции, являетесь одним из них, но по какой-то причине ваши способности всё ещё не являются явными, сейчас мы это исправим. Предыдущая видеозапись должна была настроить вас на нужный лад, приготовьтесь к просмотру следующей. Благодарю вас за внимание.

Она закончила, а затем я услышал знаменитый мужской голос из кедровской рекламы всякой хуеты от этой корпорации: «Мы — Айронфорт. Мы делаем мир лучше»

А затем всё снова окрасилось в очень яркие цвета и вновь подключили высокочастотный звук.

Повсюду появились какие-то люди, множество людей они все шли в мою… Нет… В нашу… Ведь я… Мы… Это шли не они… Шли мы… Я — они, все…

Но всё это так пугающе… Непонятно. Нужно больше понимания… Больше знать — больше понимать…

Что-то течёт по мне… По нам… Рот… Нос… Мы тонем? Но говорят, что если тонешь… Если тонешь — барахтайся, зови на помощь, не сдавайся… Но… Нас ведь нет… Это… Всё ложь! Нереально! А раз мы не тонем! Нас нет, мы как воздух, мы повсюду, но нас не видно, нас нет! Мы бесплотны… Как… Воздух… Воздух — газ… Да… Мы — газ…

Всё померкло. Я в отключке. Вернее мне так показалось, а на самом деле….

Я оказался прямо перед капсулой, причём, вроде как, абсолютно голый, по моей щеке стекала слюна, а из носа хлестала кровь, всё вокруг кружилось и мерцало, не давая мне на чём-то сосредоточиться…. А вот потом я действительно отключился, но последнее, что мне кое-как удалось увидеть — удивлённое лицо контроллерши. Оно и понятно, не каждый день из капсулы вываливается окровавленный и заблёванный… нудист.

Всё дальнейшее помню крайне смутно — я то просыпался, то снова впадал в отключку, поэтому хуй знает, что там со мной делали, но я точно помню шум бегающих туда-сюда докторов, каталку и… на этом всё.

Нормально я пришёл в себя нескоро, оказавшись в какой-то палате. Видимо, сюда меня и доставили. Первое, что я увидел, и что мне очень понравилось… — охуенные настенные часы, висевшие прям напротив моей койки, над дверью выхода. Здесь, помимо меня, было ещё пять-шесть коек и носилок, выстроенных в ряд, но на них никто не лежал. Ну а на самом краю моего лежбища лежали мои вещи, вернее одежда, ибо все остальное уже было донесено мной в комнату до диагностики.