— Я не понимаю, профессор Дамблдор, — сказала Гермиона.

— Или не желаешь, — ответил он. — Кроме меня и Гарри никто не знает тайну Северуса.

— Какую тайну? — спросила Гермиона.

— Я не могу тебе сказать, Гермиона, — ответил Дамблдор, — этим я подвергну опасности жизнь Северуса. Могу лишь сказать тебе, что он — не тот, каким ты его себе представляешь. Ты же знаешь, что Северус работает на два фронта, рискуя своей жизнью более шестнадцати лет. Он рискует жизнью, которая ему не мила все эти годы. И ни ты, ни кто другой, не в праве осуждать его за то, что у него трудный характер, Гермиона. Даже Гарри смог найти к Северусу подход, а ты знаешь, какими были их отношения.

— Он хочет, чтобы вы меня исключили? — спросила Гермиона.

— За это я тебя не исключу, — ответил Дамблдор, — но Северус справедливо назначил тебе взыскание.

— Очень мило с его стороны, — буркнула Гермиона.

— Гермиона, — покачал головой старик, — ты напоминаешь мне сейчас Гарри, который так же много раз сидел в этом кресле, не желая ничего принимать, особенно Северуса. Но потом он все понял, надеюсь, и ты тоже поймешь. Подойди к Северусу, извинись перед ним и подумай над тем, что не стоит судить о человеке по первому впечатлению.

— Я хочу знать, почему вы защищаете Снэйпа, а не учеников, которых он изводит своим ужасным характером, — сказала Гермиона.

— А ты используй свою потрясающую логику, чтобы самой добраться до истины, — ответил Дамблдор. — Могу сказать тебе, что Северус для меня, как сын, Гермиона. Я от всей души желаю ему счастья, он его заслужил, как никто, не смотря на его непростой характер. Иди, Гермиона, и подумай о том, что я тебе сказал.

Снэйп уже начал урок защиты, когда в класс вошла Гермиона. Он сделал вид, что не увидел ее, хотя весь класс обернулся на девушку, которая уверенной походкой шла к профессорскому столу. Гарри уже приготовился к выполнению нового заклинания, но понял, что Гермиона захотела что-то сказать.

— Профессор Снэйп, — обратилась к нему девушка.

Снэйп даже ухом не повел, продолжая что-то отмечать в журнале.

— Профессор Снэйп, могу я сказать вам несколько слов, — сказала Гермиона.

— Если они такие же, как на прошлом уроке, то нет, мисс Грейнджер, — холодно ответил Снэйп, не поднимая головы. — Мистер Поттер, вы готовы начать урок?

— Да, сэр, — ответил Гарри.

— Сэр, профессор Снэйп, я хочу извиниться перед вами за мои слова, — обратилась Гермиона к Мастеру Зелий.

Снэйп отложил перо и поднял-таки взгляд на девушку.

— Мне не нужны ваши извинения, мисс Грейнджер, — ответил Снэйп, — если вы не осознали того, что, как и кому вы наговорили. Если вы пришли извиняться передо мной по просьбе директора — то не стоит, я не приму их.

— Я была неправа, сэр, — сказала Гермиона, глядя в черные глаза профессора Снэйпа, — я не имела права так говорить. И мои извинения исходят не от профессора Дамблдора, а от меня. Я прошу простить меня.

Гарри отчетливо видел, что Гермиона не врет — ее мысли легко читались, чем, видимо, так же воспользовался Снэйп, глядя в глаза девушке.

— Надеюсь, что вам, хотя бы, стало стыдно, мисс Грейнджер, — тихо сказал Снэйп, — садитесь на место, урок уже начался.

Гермиона поняла, что Снэйп принял ее извинения.

— Итак, — по-деловому произнес Снэйп, вылезая из-за стола и подходя к Гарри, — «Resolutio» — проклятие, очень похожее на "Petrificus Totalus", но вызывает временный паралич, так же задевая и мозговую активность. Если вы не желаете, например, чтобы кто-то запомнил, куда вы ушли, наложите на него проклятие Resolutio, и он даже не вспомнит, что видел вас в этот день. Это заклинание вызывают с помощью подобного движения.

Снэйп вынул палочку и обрисовал в воздухе нечто, похожее на призму.

— Снимается проклятие Resolutio обычным контрзаклинанием, — закончил Снэйп, — есть желающие, кроме мистера Поттера попробовать применит это заклятие? Чтобы потом вы не говорили, что я ему подыгрываю, сообщая темы уроков заранее.

Невилл поднял руку.

— Лонгботтом? — удивился Снэйп. — Вы преодолели свой страх передо мной? Хотя, это же не Зелья. Странно, я давно хотел спросить у студентов вот о чем…

Снэйп опустил палочку и присел на край стола.

— Объясните мне следующее: я веду у вас два урока — Зелья и Защиту от Темных Сил, — начал Снэйп, — при этом я не меняю ни стиль общения, ни своей манеры вести уроки… Но, на Защите вы меня боготворите, а на Зельях — ненавидите. Может, все дело-то не во мне, а в том, что один предмет вы считаете жизненно необходимым, как Защита, а другой — бесполезным? Я же не меняюсь — объясните мне, почему вы так ведете себя? Если вы считаете, что Зелья для вас не представляют никакой ценности, зачем вы тогда ходите на мои уроки? Я никого не держу — кто не желает посещать Зелья — ради Мерлина — избавьте меня от своего присутствия! Мне, как Мастеру Зелий, обладающего такими знаниями, о которых вы даже и не мыслите, обидно, а местами, больно тратить мое время на тех, кому это не нужно. Именно по этому я столько лет просил директора позволить мне вести Защиту, а не Зелья.

— А почему он вам отказывал, сэр? — спросила Пэнси. — Лучше вас никто не вел защиту, сэр?

— Кроме Авроров, я полагаю, — сказал Снэйп, — спросите директора — я вам не отвечу. Так что? У вас нет ответа на мой вопрос?

Класс молчал.

— Я так и думал, — скривился Снэйп, — что ж, этим вы только снова разочаровали меня, господа студенты. Так вот, чтобы хоть немного развеять миф о всесильности Защиты, поведаю вам один секрет. Если вас отравят — ни одно проклятие вас не спасет, уважаемые. А вот от многих проклятий, в том числе и смертельных, очень многие зелья способны помочь. Я не собираюсь пытаться привить вам любовь к зельям — это все равно, что встречаться с девушкой, которая тебе не мила, но вы должны понимать, что махание палочкой еще никого не спасало от яда Trunacer, например.

И снова никто ничего не ответил. Снэйп встал и пригласил Невилла встать на место Гарри.

Каждый раз, когда Гарри видел Гермиону и Крама вместе, его сердце сжималось от тревоги, будто что-то не так. Он повторял себе слова Снэйпа снова и снова, но решил, что сначала должен разобраться в глубине своих чувств к Гермионе. Не стоит разрушать пару, если ты не уверен, что с тобой девушка будет счастливей, чем с другим. А Гарри не мог быть столь уверенным в этом вопросе.

Тем временем, Гарри продолжали атаковать девчонки, приглашая его погулять с ними вокруг озера, посылая любовные записки и так далее. Он никак не реагировал на такие вещи, но заметил, что школу захватила настоящая любовная лихорадка.

После ужина Гарри задержался возле Большого зала, где его поймала Джинни, одолев расспросами о Квиддитче. Джинни интересовал только один вопрос: будет ли он принимать участие в финальном мачте.

— Гарри, финал состоится в последнюю субботу мая, ты будешь играть?

— Я не знаю, Джинни, — пожал плечами Гарри, — ты даже не пыталась найти замену?

— А кого ты предлагаешь?

— Я думал, что рациональней было бы найти замену тебе, а самой играть за меня…

— А мы надеемся, что ты вернешься в команду, Гарри.

— Я скажу тебе до конца недели, ладно? — сказал Гарри.

Джинни кивнула и убежала, оставив Гарри одного на лестнице. Тут Гарри вспомнил, что оставил сумку под скамейкой, на которой сидел за ужином, и вернулся в Большой зал. Проходя мимо входных дверей, Гарри услышал голоса: судя по всему, это была пара — мужчина и женщина, явно не подростки. Гарри притормозил, чтобы его не услышали, и спрятался в нише в стене, при этом сохраняя обзор. Он едва не выронил сумку, когда увидел Вивьен и идущего ей навстречу Снэйпа.

Вивьен была сногсшибательна: под светло-голубой легкой мантией была короткая черная юбка, открывающая длинные стройные ноги; свободная укороченная блузка придавала еще большую пикантность ее и без того соблазнительным формам. Длинные черные волосы поблескивали в свете факелов, оттеняя ее белую кожу. Похоже, что Вивьен хотела сразить Снэйпа наповал, одевшись подобным образом.