— Хорошо, — кивнул Драко. Это звучало вполне безопасно.

— Условие номер два — я клянусь честно использовать свои способности рационалиста, чтобы определить, кто убил Нарциссу, и буду считать его своим врагом. Будь то Дамблдор или кто-то ещё. И я даю тебе слово, что приложу все свои способности рационалиста, чтобы не ошибиться. Согласен?

— Мне это не нравится, — нахмурился Драко. Весь смысл клятвы был в том, чтобы Гарри никогда не последовал за Дамблдором. Тем не менее, если Гарри честен, он очень скоро поймёт, что Драко прав насчёт Дамблдора, а если он лжёт, то уже нарушил слово... — Но я согласен.

— Условие номер три — Нарцисса действительно была сожжена заживо. Если эта часть истории окажется лишь преувеличением ради драматизма, то я должен сам решить, продолжать мне следовать клятве или нет. Иногда и хорошим людям приходится убивать. Но они никогда не истязают других до смерти. Именно потому, что Нарцисса была сожжена заживо, я могу считать, что сделавший это был злодеем.

Драко едва сдерживал поднимающийся гнев.

— Условие номер четыре — если Нарцисса запятнала себя каким-либо злодеянием, например, довела чьего-то ребёнка до безумия Круциатусом и в отместку была сожжена его родителем, то клятва отменяется. Потому что, пусть сжигать её было и неправильно, её следовало бы просто безболезненно убить, но это уже не было настолько же злым, как убийство просто из-за того, что Люциус её любил, и сама она никогда не делала ничего плохого, как ты сказал. Условие номер пять — если убийцу Нарциссы каким-то образом заставили это сделать, то моим врагом будет тот, кто заставил, а не тот, кого заставили.

— Всё это очень похоже на то, что ты планируешь отвертеться...

— Драко, я не стану считать хорошего человека своим врагом, ни ради тебя, ни ради кого-то ещё. Мне действительно необходимо верить в то, что он поступил неправильно. Я всё продумал, и мне кажется, что если Нарцисса сама не делала ничего плохого, просто любила Люциуса и стала его женой, то человек, который сжёг её заживо в спальне, не может быть хорошим. И я поклянусь считать своим врагом того, кто это сделал, будь то Дамблдор или кто-то ещё, если ты преднамеренно не освободишь меня от этой клятвы. Будем надеяться, что даже в пьесе такая формулировка не привела бы к ошибке.

— Мне это не нравится, — сказал Драко. — Но, хорошо. Ты клянешься считать убийцу моей матери своим врагом, а я...

Гарри терпеливо ждал, пока Драко пытался вернуть внезапно пропавший голос.

— Я помогу тебе решить проблему с ненавистью к маглорождённым в Слизерине, — шёпотом закончил Драко. — И я соглашусь, что жаль, что Лили Поттер умерла.

— Да будет так, — произнёс Гарри.

Это случилось.

Драко понял, что разрыв ещё немного расширился. Нет, намного. Ему казалось, что он уплывает, теряется, всё дальше и дальше от берега, дальше и дальше от дома...

— Извини. — Драко отвернулся от Гарри и попытался успокоиться, ему нужно было пройти эту проверку, и он не хотел провалить её только из-за нервозности или стыда.

Драко поднял палочку в исходную позицию для чар Патронуса.

Он вспомнил, как упал с метлы, вспомнил боль и страх, он представил, как всё это исходит от высокой фигуры в плаще, похожей на утопленника.

А потом Драко закрыл глаза, чтобы лучше вспомнить отца, держащего его маленькие холодные руки в своих тёплых и сильных.

Не бойся, сынок, я здесь...

Палочка взмыла в широком жесте, отбрасывающем страх, и Драко удивился силе этого движения. И в этот миг понял, что он не потерял отца, и никогда не потеряет, и что тот всегда будет рядом с Драко, чтобы не случилось....

— Экспекто Патронум! — выкрикнул он.

Драко открыл глаза.

Сияющая змея смотрела на него. Ничуть не менее яркая, чем в первый раз.

Он услышал, как стоявший за его спиной Гарри облегчённо выдохнул.

Драко не отрывал взгляд от источника белого света. Видимо, он не совсем потерян.

— Это мне напомнило, — произнёс Гарри спустя некоторое время. — Мы можем проверить мою гипотезу, как использовать патронус для передачи сообщений.

— Это станет для меня сюрпризом? — уточнил Драко. — Мне бы не хотелось больше сюрпризов сегодня.

* * *

Гарри утверждал, что в его идее нет ничего необычного и что он не может представить, каким образом это может шокировать Драко, но в результате тот почему-то занервничал ещё сильнее. И всё же Драко понимал, как важно иметь возможность передавать экстренные сообщения.

Гарри предположил, что весь фокус состоит в желании поделиться хорошей новостью, той счастливой мыслью, с которой вызывается патронус, с тем, кому ты хочешь отправить сообщение. Просто вместо того, чтобы передать эту мысль словами, ты передаёшь самого патронуса. Желаешь, чтобы о твоей радостной мысли узнал получатель, и патронус отправляется в путь.

— Передай Гарри, — сказал Драко светящейся змее, хоть Гарри и стоял всего в нескольких шагах от него, на другой стороне комнаты, — эээ... чтобы остерегался зелёной обезьяны, — эта фраза была тайным знаком в одной из пьес, что он когда-то видел.

А потом, как когда-то на станции Кингс Кросс, он захотел, чтобы Гарри узнал, как отец всегда заботился о Драко, только в этот раз он не собирался говорить это словами, а хотел передать саму счастливую мысль.

Яркая змея поползла через комнату, как будто двигаясь по воздуху, а не по полу. Добравшись до Гарри она произнесла странным голосом, в котором Драко узнал свой собственный голос, как он звучал бы со стороны:

— Остерегайся зелёной обезьяны.

— Хссссс сссс сшшсшшсссс, — ответил Гарри.

Змея поползла обратно к Драко.

— Гарри сказал, что сообщение получено и принято к сведению, — сообщил сияющий синий крайт голосом Драко.

— М-да, — сказал Гарри. — разговаривать с патронусами как-то странно.

…

…

…

…

— Что ты на меня так смотришь? — спросил Наследник Слизерина.

* * *

Послесловие:

Гарри уставился на Драко.

— Ты же имеешь в виду только магических змей, да?

— Н-нет, — ответил Драко. Он был сильно бледен и всё ещё заикался, но, по крайней мере, перестал издавать бессвязные звуки. — Ты — змееуст, ты можешь разговаривать на языке змей, на этом языке говорят все змеи в любой стране. Ты можешь понимать любую змею, когда она заговорит, и они могут понимать тебя, когда ты говоришь с ними... Гарри, ты не можешь в самом деле верить, что тебя распределили в Когтевран! Ты — Наследник Слизерина!

…

…

…

…

…

— ЗМЕИ РАЗУМНЫ?

Субботним утром, в первый день февраля, за столом Когтеврана один мальчик нервно высматривал, нет ли в его наполненной доверху овощами тарелке каких-либо признаков мяса.

Возможно, его реакция была чрезмерной. После того, как Гарри оправился от первоначального потрясения, его рассудок проснулся и выдвинул гипотезу, что «парселтанг», должно быть, просто языковой интерфейс управления змеями...

...в конце концов, змеи никак не могут быть столь же разумны, как люди, иначе это давно бы заметили. Насколько Гарри знал, животными с самым маленьким мозгом и при этом с хоть какими-то речевыми способностями были африканские серые попугаи, которых обучала Ирен Пепперберг. К тому же то был неструктурированный протоязык, и у серых попугаев очень сложные брачные игры, во время которых они подражают своим сородичам.

Но судя по тому, что смог вспомнить Драко, выходило, что змеи говорят со змееустами на некой разновидности обычного человеческого языка — то есть пользуясь в том числе полнофункциональной, рекурсивной синтаксической грамматикой. Даже гоминидам потребовалось время для развития речи, а ведь у них был большой мозг и жёсткий социальный отбор. Змеи же, насколько знал Гарри, не являются социальными животными. И в мире существуют многие тысячи различных видов змей — как они все могут использовать один и тот же язык?