Я умру, подумал Гарри.

Сияние всё усиливалось.

В конце концов, нельзя с уверенностью сказать, что Гарри умрёт.

Существовала только вероятность умереть, к тому же разве некоторые вещи не стоят вероятности умереть?

Всё светлело, и патронус становился всё больше и ярче. В этом сиянии уже было почти невозможно различить человеческую фигуру. И жизненные силы Гарри поддерживали этот огонь.

Если я уничтожу дементоров, то, даже если я выживу, все будут знать, что это сделал именно я. Я потеряю поддержку, проиграю войну...

Неужели? — сказал тот внутренний голос, который пытался его убедить. — После того, как ты уничтожишь всех дементоров Азкабана? Я бы скорее подумал, что это станет верительной грамотой, что ты Лорд Света, так что СПАСИ ЕЁ СПАСИ ЕЁ ТЫ ДОЛЖЕН ЕЁ СПАСТИ...

Серебряный свет уже потерял всякую форму.

Невозможно было разглядеть коридор.

Гарри больше не видел собственное тело под плащом.

Осталась лишь бестелесная точка обзора с бесконечно расходящимися лучами серебристого света.

Гарри чувствовал, как жизнь покидает его, придавая патронусу силу. Он чувствовал, как тени смерти вдали начали истончаться.

Я собирался достичь большего в своей жизни, чем это... Я собирался сразиться с Тёмным Лордом, я собирался слить воедино магловский и волшебный миры...

Возвышенные цели казались очень далёкими, очень абстрактными, в сравнении с единственной женщиной, умоляющей его о помощи, не было уверенности, что Гарри когда-либо сделает что-то более важное, чем этот единственный поступок, который он мог совершить здесь и сейчас.

И на вдохе, который мог стать последним, Гарри подумал:

Существуют другие дементоры, и, возможно, другие Азкабаны... Если я собираюсь сделать это, то надо подобраться ближе к яме в центре, так это заберёт меньше жизненных сил, что увеличит вероятность выжить и уничтожить остальных дементоров... даже если допустить, что это оптимальный вариант, если и существует правильное время и место, то не здесь и не сейчас, НЕ ЗДЕСЬ И НЕ СЕЙЧАС!

Что? — возмущённо отозвалась другая его часть, пытаясь найти контраргумент, которого не существовало...

Свет начал медленно гаснуть, пока Гарри старался сконцентрироваться на этом единственном, неоспоримом факте, очевидной истине того, что они не в том месте, что сейчас совсем не время...

Свет медленно угас до прежнего состояния.

Часть жизненных сил Гарри вернулась обратно.

Часть была потеряна, истрачена на сияние.

Но у него осталось достаточно сил, чтобы стоять на ногах и сохранять серебряное сияние человеческой фигуры. И когда он поднял руку с палочкой и прошептал «Вингардиум Левиоса», магия послушно потекла наружу и помогла Беллатрисе подняться на ноги. (Потому что не магию он потратил сейчас, ибо не магия питала чары Патронуса.)

Клянусь, — подумал Гарри, дыша в присутствии Беллатрисы настолько ровно, насколько это было возможно, хотя слёзы струились по его невидимым щекам, — клянусь своей жизнью и магией, и искусством рационалиста, клянусь всем, что для меня свято и всеми своими счастливыми воспоминаниями, я даю клятву, что однажды я уничтожу это место, пожалуйста, пожалуйста, простите меня...

И двое пошли дальше, а голос убийцы кричал и умолял вернуться и спасти её.

Нужно было больше времени, какой-нибудь ритуал прощания, ибо Гарри пожертвовал частицей себя, но Беллатриса шла подле него и Гарри должен был продолжать идти, молча и без задержек, ровно дыша.

И Гарри шёл дальше, оставляя позади частицу себя. Она останется в этом времени и месте навечно, он знал это. Даже после того, как он когда-нибудь вернётся сюда в компании других людей, умеющих вызывать Истинную форму патронуса, и уничтожит здесь всех дементоров. Даже когда он расплавит треугольное здание, сожжёт скалы, и остров захлестнёт море, и не останется ни единого следа того, что такое место когда-либо существовало. Даже тогда эта его частица не вернётся назад.

* * *

Стайка сияющих существ прекратила смотреть вниз и снова начала патрулировать металлический коридор, словно ничего не произошло.

— Совсем как в прошлый раз? — отрывисто спросила директор Боунс у аврора Ли.

Молодой аврор ответил:

— Да, мэм.

Директор потребовала проверить, могут ли дементоры теперь отыскать свою цель, и, похоже, не удивилась отрицательному ответу.

Эммелину Вэнс раздирали внутренние противоречия.

Эммелина больше не являлась членом ордена Феникса, их расформировали, когда закончилась война. И во время войны она знала, все они знали, что директор Крауч неофициально одобряет их битвы «на стороне».

Директор Боунс — не Крауч.

Но сейчас они охотились за Беллатрисой Блэк, которая была Пожирательницей Смерти, и которую сейчас совершенно точно пытались вызволить Пожиратели Смерти. Патронусы у всех вели себя странно — все сияющие создания застывали и начинали смотреть вниз, прежде чем вновь последовать за своими хозяевами. И дементоры не могли найти свою цель.

Ей казалось, что сейчас настало самое подходящее время, чтобы посоветоваться с Альбусом Дамблдором.

Следует ли ей просто предложить директору Боунс связаться с Дамблдором? Но если директор Боунс сама всё ещё этого не сделала...

Эммелина ещё немного поколебалась, возможно, дольше, чем нужно, и наконец решилась. К чёрту всё, — подумала она, — мы на одной стороне, и нам следует держаться вместе, нравится это директору Боунс или нет.

И при этой мысли её серебристый воробей вспорхнул к ней на плечо.

— Отстань от нас немного, охраняй тыл, — тихонько пробормотала Эммелина, почти не шевеля губами, — дождись, пока никто не будет смотреть прямо на тебя, затем лети к Альбусу Дамблдору. Если он не один, дождись, пока он останется один. И передай ему: «Беллатриса Блэк пытается сбежать из Азкабана, и дементоры не могут её найти».

Ни звука. К счастью, из-за металлической двери на следующем ярусе не было слышно ни звука. Либо за ней никого не было, либо узники в этом блоке страдали молча. Возможно, они кричали, но у них уже пропал голос, или они просто тихо бормотали что-то в темноте...

А вдруг у меня ничего не выйдет? — думал Гарри, и теперь он не мог винить дементоров в этой упаднической мысли. Лучше всего спуститься вниз, там будет безопаснее. Реализация его плана требовала времени, а авроры, скорее всего, уже начали прочёсывать крепость. Вот только если Гарри придётся молча пройти мимо ещё хоть одной металлической двери, сохраняя ровное дыхание, он может просто сойти с ума. Если он будет оставлять по частичке себя перед каждой дверью, то вскоре от него ничего не останется...

Сияющая лунным светом кошка выпрыгнула из ниоткуда и приземлилась прямо перед патронусом. Гарри еле удержался от крика, чуть не испортив свой образ Тёмного Лорда.

— Гарри, — голос профессора МакГонагалл звучал как никогда встревоженно. — Где ты? С тобой всё в порядке? Это мой патронус, ответь мне!

Гарри судорожно выбросил из головы лишние мысли, подготовил горло к смене голоса, успокоился и, словно поднимая барьер окклюменции, переключился на другую субличность. Это заняло несколько секунд, и он изо всех сил надеялся, что профессор МакГонагалл не обратит внимание на заминку и спишет всё на задержку связи. А ещё Гарри изо всех сил надеялся, что патронусы не умеют докладывать о том, что они видели.

Невинным голосом он ответил:

— Я в ресторане «У Мэри», профессор, в Косом переулке. Иду в уборную, если точнее. Что-то не так?

Кошка прыгнула в никуда, а Беллатриса понимающе захихикала приглушённым хриплым смехом, но осеклась, как только Гарри на неё шикнул.

Через мгновение кошка вернулась и сказала голосом профессора МакГонагалл:

— Я прибуду за тобой прямо сейчас. Никуда не уходи. Если рядом нет Профессора Защиты — не возвращайся к нему. Ничего никому не говори. Я буду так быстро, как только смогу.