Она быстро кивнула, чувствуя, как дрожь испуга и странной надежды охватывает её сердце (и не только сердце).

— Задание, которое я вам дам, очень простое, мисс Фелторн, — произнёс профессор бесцветным голосом, — а щедрое вознаграждение в размере пятидесяти галлеонов, которое вы получите по завершении, послужит лишь компенсацией за то, что я сотру вам память по его завершении.

Рианна непроизвольно выдохнула. Пусть её родители были богаты, но у них были и другие дочери, поэтому карманными деньгами её особо не баловали и пятьдесят галлеонов были для неё очень крупной суммой.

Тут до Рианны дошли слова о стирании памяти, и она возмутилась: зачем ей это всё, если она не сможет сохранить воспоминания? За кого профессор её принимает?!

— Вы, разумеется, слышали о мисс Гермионе Грейнджер, — прервал её размышления Северус Снейп, — Солнечном генерале?

— Что?! — воскликнула Рианна Фелторн, ощутив внезапный прилив ужаса и отвращения. — Но она же только первогодка! Фу!

К концу ужина зимнее солнце уже давно зашло, и Гермиона покидала Большой зал при тусклом свете звёзд, подмигивающих с зачарованного потолка. Она направлялась в Башню Когтеврана вместе со своим напарником по учёбе, Гарри Поттером, у которого, казалось, в последнее время для учёбы было возмутительно много времени. И у Гермионы не было ни малейшего представления, когда же он успевает делать домашнюю работу. Разве что её делают домовые эльфы, пока он спит.

Почти все в зале провожали их глазами, когда они проходили через массивные двери обеденного зала, которые были больше похожи на ворота крепости, чем на то, через что должны проходить ученики по дороге с ужина.

Они шли молча. Сзади доносился отдалённый гомон учеников. Через некоторое время после того, как он стих окончательно, Гермиона наконец заговорила:

— Гарри, зачем ты это сделал?

— Сделал что? — рассеянно переспросил Мальчик-Который-Выжил, словно его разум был где-то далеко и сейчас был занят гораздо более важными проблемами.

— Почему ты просто не сказал им «нет»?

— Ну, — протянул Гарри под перестук их обуви по каменному полу, — дело в том, что я не могу просто говорить «нет» каждый раз, когда кто-нибудь спрашивает меня о том, чего я не делал. Смотри, предположим, кто-нибудь спросит меня: «Гарри, это ты устроил розыгрыш с невидимыми чернилами?», я отвечу: «Нет», а потом меня спросят: «Гарри, ты не знаешь, кто заколдовал метлу гриффиндорского ловца?», и мне придётся ответить: «Я отказываюсь отвечать на этот вопрос». А это всё равно что признаться.

— И поэтому... — осторожно начала Гермиона, — ты сказал всем... — она сконцентрировалась, пытаясь точно вспомнить его слова. — Что если бы, чисто гипотетически, заговор против хулиганов действительно существовал, то ты не подтвердил бы и не опровергнул, что настоящий глава заговора — это призрак Салазара Слизерина. И более того, ты даже не признал бы, что такой заговор действительно существует, поэтому спрашивать тебя об этом не имеет смысла.

— Ага, — слегка улыбнулся Гарри Поттер. — Это научит их принимать всерьёз и гипотетические сценарии.

— И ты сказал мне не отвечать ни на что...

— Они могут не поверить тебе, если ты будешь отрицать, — сказал Гарри. — Поэтому лучше вообще ничего не говорить, если, конечно, ты не хочешь, чтобы тебя считали лгуньей.

— Но... — беспомощно возразила Гермиона. — Но... ведь теперь все думают, что я заодно с Салазаром Слизерином!

То, как на неё смотрят гриффиндорцы... то, как на неё смотрят слизеринцы...

— Такова уж доля героя, — сказал Гарри. — Ты же видела, что пишут в «Придире» обо мне?

На секунду Гермиона представила своих родителей, читающих газетную статью, в которой вместо рассказа о том, как она выиграла национальное первенство по орфографии, или ещё каком-нибудь её достижении, заслуживающем попасть на страницы газет, написано: «ДРАКО МАЛФОЙ ЗАЛЕТЕЛ ОТ ГЕРМИОНЫ ГРЕЙНДЖЕР».

Уже этого было достаточно, чтобы переосмыслить всю эту затею с женским героизмом.

— И, раз уж речь зашла об этом, мисс Грейнджер, как продвигается ваш квест? — с налётом официоза спросил Гарри.

— Ну, — начала Гермиона, — если призрак Салазара Слизерина не появится на самом деле и не скажет нам, где можно найти хулиганов, то вряд ли нам улыбнётся удача.

Не то чтобы она сожалела об этом.

Она мельком взглянула на Гарри — мальчик смотрел на неё странным пристальным взглядом.

— Знаешь, Гермиона, — сказал он тихо, словно очень хотел, чтобы кроме неё никто во всём мире его не услышал, — я думаю, ты права. Некоторым людям гораздо сильнее помогают стать героем, чем другим. И я тоже считаю это нечестным.

Гарри схватил её за рукав мантии и потащил в боковой проход, на ходу вытаскивая палочку. Не успела Гермиона открыть рот от удивления, как они оказались в изгибе коридора, который был так узок, что им двоим едва хватало места. Гарри направил палочку в сторону, откуда они пришли, и тихо пробормотал «Квиетус», затем ещё раз, уже в другом направлении.

Мальчик внимательно огляделся, причём посмотрел не только по сторонам, но также вверх и вниз, после чего засунул руку в свой кошель и произнёс:

— Мантия-невидимка.

— Глип? — вырвалось у Гермионы.

А Гарри уже доставал из кошеля-скрытня сложенную мерцающую чёрную ткань.

— Не волнуйся, — с лёгкой улыбкой сказал он, — они настолько редкие, что никто не удосужился запретить их школьными правилами...

Гарри протянул ей тёмную бархатную ткань и неожиданно официально сказал:

— Не отдаю я, но одалживаю тебя, моя мантия, Гермионе Джин Грейнджер. Защищай её как следует.

Гермиона уставилась на мерцающий бархат мантии, которая поглощала практически весь падающий на неё свет и лишь изредка странно поблёскивала. Ткань была абсолютно чёрной, но на ней не было видно ни пылинки, ни пушинки — вообще ничего. И чем дольше Гермиона смотрела на неё, тем больше казалось, что она смотрит на пустое место, но стоило моргнуть и перед ней вновь была лишь чёрная мантия.

— Возьми её, Гермиона.

Почти бездумно девочка протянула руку к материи. Затем, когда её мозг наконец очнулся и она уже собиралась отдёрнуть руку, Гарри просто отпустил мантию. Та начала падать, и Гермиона инстинктивно подхватила её. В тот миг, когда пальцы коснулись мантии, что-то внутри неё вздрогнуло, как в тот раз, когда она впервые взяла в руки свою палочку. Она словно услышала песню, которая звучала почти беззвучно на самом краешке её сознания.

— Это один из моих квестовых предметов, Гермиона, — мягко сказал Гарри. — Она принадлежала моему отцу, и она незаменима. Потому не одалживай её никому, не показывай, не говори, что она вообще существует... Но если она тебе понадобится на время, просто подойди ко мне и попроси.

— Я не могу...

— Ещё как можешь. Потому что нет ничего честного в том, что однажды утром я нашёл её в подарочной коробке около кровати, а ты... нет, — Гарри на секунду задумался. — Но если у тебя есть своя собственная мантия-невидимка, то не бери в голову.

Когда все выводы из того, что у Гарри есть мантия-невидимка, наконец сложились у неё голове, Гермиона обвиняюще ткнула пальцем в Гарри (впрочем, так как они стояли очень близко, она не смогла даже нормально вытянуть руку) и от нахлынувшего возмущения чуть ли не закричала:

— Так вот как тебе удалось исчезнуть из кладовки в кабинете зельеварения! А ещё когда ты... — она прервалась — даже с учётом мантии-невидимки было непонятно, как ему удалось...

Гарри с наигранной безучастностью полировал ногти о свою одежду.

— Ну, ты же знала, что здесь замешан какой-то трюк, да? А теперь и героиня будет таинственным образом знать, где и когда найти хулиганов — словно она подслушала их планы, причём в её возрасте никто не смог бы стать невидимым, чтобы шпионить за ними.