Если в Хогвартсе забраться достаточно высоко, то вокруг будет достаточно безлюдно, и это сейчас полностью устраивало Гарри.

Гарри понимал, что существуют места, где оказаться взаперти было бы гораздо хуже. В самом деле, вряд ли можно представить место для заключения лучше, чем древний волшебный замок с фрактальной, всё время меняющейся структурой, что означает, что у него никогда не будет недостатка в новых местах, интересных людях и книгах, а также невероятно важных знаниях, неизвестных магловской науке.

Если бы Гарри не сказали, что ему нельзя покидать этот замок, он бы прыгал от радости, узнав, что может провести в Хогвартсе больше времени. Он бы всеми хитростями и уловками добивался того, чтобы остаться здесь. Хогвартс был в буквальном смысле самым оптимальным местом на свете. Возможно, в других мирах и найдётся что-то получше, но точно не на Земле. Хогвартс был Максимально Интересным Местом.

Почему замок и его окрестности теперь кажутся настолько маленькими и ограниченными, почему остальной мир вдруг стал гораздо важнее и интереснее в тот самый миг, когда ему сказали, что покидать Хогвартс нельзя? Он провёл здесь несколько месяцев и до сего дня совершенно не чувствовал клаустрофобии.

Ты знаешь об исследованиях этого явления, — заметила некая часть его разума, — это просто обычный эффект дефицита. Например, в одном округе запретили чистящие средства, содержащие фосфаты, и люди, которые до того никогда не задумывались, какое чистящее средство лучше, начали специально ездить в соседние районы, чтобы покупать чистящие средства с фосфатами в огромных количествах. Опросы показали: они начали считать, что фосфатосодержащие чистящие средства мягче, эффективней и даже легче смываются... Если двухлетнему ребёнку предложить выбор между игрушкой, лежащей перед ним, и игрушкой, находящейся за ограждением, он проигнорирует игрушку перед ним и будет стремиться к труднодоступной... Продавцы знают, что можно продать больше, заявив, что количество товара ограничено... То, что ты чувствуешь сейчас, описано в книге «Психология влияния» Роберта Чалдини: трава всегда зеленее там, куда тебе нельзя.

Если бы Гарри не сказали, что ему нельзя покидать этот замок, он бы прыгал от радости, что может провести в Хогвартсе лето...

...но не всю оставшуюся жизнь.

В этом-то и заключалась проблема.

Откуда известно, что Тёмный Лорд, которого ему предстоит победить, действительно существует?

Откуда известно, что Тот-Кого-Нельзя-Называть существует не только в воображении возможно-не-только-притворяющегося-сумасшедшим старого волшебника?

Тело Лорда Волдеморта нашли сгоревшим почти дотла, а такого явления как души на самом деле существовать не может. Как тогда Тёмный Лорд может всё ещё оставаться в живых? Откуда Дамблдор знает, что он жив?

И если Тёмного Лорда не существует, то Гарри не сможет победить его, а значит, он будет заперт в Хогвартсе целую вечность.

...возможно, после окончания седьмого курса ему позволят покинуть эти стены, шесть лет, четыре месяца и три недели спустя, считая с сегодняшнего дня. Это не так уж долго, ему только кажется, что этого времени достаточно, чтобы даже протоны распались.

Однако проблема была не только в этом.

На кону стояла не только его свобода.

Директор Хогвартса, Верховный чародей Визенгамота и председатель Международной Конфедерации Магов тайно поднял тревогу.

Ложную тревогу.

Поднял ложную тревогу по вине Гарри.

Знаешь, — сказала его часть, отвечающая за самосовершенствование, — ты ведь размышлял однажды над тем, что в разных областях профессионализм достигается по-разному, что блестящий учитель отличается от блестящего сантехника. Но для любых областей существуют определённые общие способы, как не совершать глупости. И один из наиболее важных навыков — это умение признавать свои маленькие ошибки до того, как они перерастут в БОЛЬШИЕ.

...хотя эту ошибку уже можно назвать БОЛЬШОЙ...

Проблема в том, — заметил внутренний наблюдатель, — что ситуация буквально с каждой минутой становится всё хуже. Вспомни, как шпионы заставляют людей работать на них: сначала они подталкивают людей к совершению маленького проступка, затем шантажируют их этим проступком, чтобы те совершили проступок побольше, и затем уже с помощью ЭТОГО проступка подталкивают к ещё большему, и тогда жертва оказывается полностью во власти шантажиста.

Ведь ты же размышлял о том, что если бы человек мог предвидеть весь этот путь, то он бы просто провёл черту на первом шаге и принял бы наказание за самый первый проступок? Разве не решил ты тогда поступать так, если кто-нибудь когда-нибудь попытается шантажом заставить тебя совершить что-то серьёзное ради сокрытия чего-то мелкого? Неужели ты не видишь сходства, Гарри Джеймс Поттер-Эванс-Веррес?

Только это не мелкий проступок, это уже не мелкий проступок, и множество очень могущественных людей будут безумно рассержены на Гарри. И не столько из-за ложной тревоги, сколько из-за освобождения Беллатрисы из Азкабана, и если Тёмный Лорд действительно существует и однажды придёт за ним, то, возможно, получится, что он уже проиграл войну...

Ты не думаешь, что они будут сражены твоей честностью, рациональностью и дальновидностью, благодаря которым ты остановил этот снежный ком до того, как он превратился в лавину?

Гарри так не думал, и после нескольких секунд раздумий та его часть, с которой он говорил, согласилась, что эта идея до смешного оптимистична.

Его бесцельная прогулка закончилась у открытого окна. Гарри подошёл к нему, и, облокотившись на подоконник, посмотрел с высоты вниз, на земли Хогвартса.

Коричневое — это голые деревья, жёлтое — мёртвая трава, лёд цвета льда — замёрзшие речки и ручейки... Тот, кто окрестил это «Запретным лесом», совершенно точно не разбирался в маркетинге: само название уже рождало желание попасть туда. Солнце в небе начинало опускаться — у Гарри уже несколько часов в голове прокручивались одни и те же мысли, правда не по кругу, а скорее по спирали, то поднимаясь вверх, то нисходя вниз.

Он до сих пор не мог поверить, что прошёл через все испытания Азкабана — убрал своего патронуса до того, как тот вытянул всю его жизненную силу, оглушил аврора, нашёл способ скрыть Беллу от дементоров, встретился с дюжиной дементоров и отпугнул их, изобрёл метлу на ракетном двигателе и летал на ней — он прошёл через всё это, ни разу не подстегнув себя мыслью: «Я должен это сделать... потому что... я обещал Гермионе вернуться с обеда!» Казалось, возможность эта была безвозвратно утеряна, словно не сделав это тогда, он уже никогда не сможет сделать это правильно, не важно, какие ещё испытания ждут его впереди и какие обещания он даст. Потому что в следующий раз уже выйдет просто неуклюжая попытка наверстать упущенное в первый раз, а не героическое заявление, которое получилось бы, вспомни он о своём обещании. Словно этот неверный ход уже был необратим: даётся лишь один шанс, всё правильно можно сделать только с первой попытки...

Он должен был вспомнить о своём обещании Гермионе перед тем, как отправиться в Азкабан.

И всё же, почему он вообще решился на это?

Моя рабочая гипотеза — потому что ты идиот, — сказал пуффендуец.

Это не конструктивный анализ ошибок, — подумал Гарри.

Если ты хочешь подробностей, — ответил пуффендуец, — то профессор Защиты Хогвартса сказал что-то вроде: «Давай вытащим Беллатрису из Азкабана!» и ты такой: «Давай!»

Постой, ЭТО не честно...

Эй, — продолжил пуффендуец, — обрати внимание, с этой высоты отдельные деревья не видны и теперь можно увидеть лес в целом.

Почему он это сделал?..

Можно с уверенностью сказать, что он пошёл на это не из прагматичного расчёта. Ему было неудобно достать лист бумаги и подсчитать все плюсы и минусы. Он боялся, что профессор Квиррелл перестанет его уважать, если он скажет «нет» или будет излишне колебаться — ведь речь шла о спасении девы в беде.